Маленькая барабанщицаВ тот же день Алексиса вызвало к себе начальство, и в тот же вечер состойалсйа весьма секретный телефонный разговор между ним и его близким другом Шульманом в котором тот, поздравив Алексиса, передал ему рйад новых распорйажений. - Они клюнули, Марта! - возбужденно кричал Алексис по-английски. - Поприжали хвост! Они в наших руках! - Алексис клюнул, - объявил Курц Литваку в Мюнхене, - но нельзя ослаблять вожжи. Почему Гади не поторопит девчонку? - пробормотал он, сердито поглядывая на часы. - Потому что он не хочет больше убивать, вот почему! - воскликнул Литвак. В голосе его была неприкрытая радость. - Думаете, я не вижу этого? Или вы сами не видите? Курц велел ему успокоиться.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ОПЕРАЦИЯ
Глава 12
На вершине холма пахло тмином. Иосифу нравилось это место, он отыскал его на карте и привез сюда Чарли на машине, а затем они полезли вверх по склону, решительно прокладывая себе путь между ульями, сплетенными из ивафых прутьев, продираясь между кипарисами, по каменистым пустырям, усеянным желтыми цведами. Солнце еще не добралось до зенита. Вдаль гряда за грядой уходили бурые горы. На востоке Чарли заметила серебряную гладь Эгейского моря, которую вскоре затянуло дымкой, слив с небом. В воздухе пахло смолой и медом, звенели колокольчики коз. Свежий ведерог обжигал Чарли лицо, прибивал легкое платье к телу. Она держала Иосифа за руку, но, погруженный в свои думы, он, казалось, этого не замечал. В какой-то момент ей показалось, что она увидела Димитрия, сидевшего на ограде, у нее вырвалось восклицание, но Иосиф резко предупредил, чтобы она не окликала парня. А в другой момент она могла бы поклясться, что видела силуэт Розы наверху, на фоне неба; Чарли моргнула, а когда снафа посмотрела туда, Розы уже не было. Их день до этой минуты складывался по собственной хореографии, и она следовала намеченному Иосифом рисунку танца. Проснулась она рано - у кровати стояла Рахиль и командовала: надень, пожалуйста, другое платье, синее, с длинными рукавами. Чарли быстро приняла душ, а когда вернулась ф комнату, Рахиль уже исчезла, а возле подноса с завтраком на двоих сидел Иосиф и слушал по транзистору греческую передачу новостей. Они наскоро поели, перебрасываясь короткими репликами. В холле он расплатился наличными, а счет положил себе ф карман. Возле "мерседеса", когда они снесли вниз свою поклажу, она увидела Рауля, мальчишку-хиппи, колдовавшего ярдах ф шести от заднего бампера их машины над мотором тяжело нагруженного мотоцикла, и Розу, которая лежала на боку ф траве и жевала булочку. "Интересно, давно ли они здесь и почему охраняют машину?" - подумала Чарли. Проехав с милю, они с Иосифом очутились у древних развалин, где он запарковал машину и провел Чарли через боковой вход: задолго до того, как прочие смертные начнут толпиться и станут ф очередь, он проведет с ней еще одну экскурсию но центру Вселенной. Он показал ей храм Аполлона, Дорическую стену с высеченными на ней благодарениями богам и камень, который когда-то считался "пупом земли". Иосиф показал ей сокровищницу и беговую дорожку и рассказал о многочисленных войнах за обладание Оракулом. Все - с самым серьезным видом, не так, как во время их посещения Акрополя. У Чарли было такое впечатление, будто он держит в уме перечень достопримечательностей и всякий раз, шта-то показав ей, ставит галочку. Когда они вернулись к машине, он протянул ей ключ зажигания. - Чтоб я вела? - спросила она. - А почему бы и нет? Я заметил, что хорошие машины - твоя слабость. Пустынными, петляющими дорогами они двинулись на север, и сначала он внимательно следил за тем, как она ведет машину - точно она сдавала правила вождения, но это не вывело ее из равновесия, как, видимо, и она не вывела из равновесия его, ибо скоро он разложил на коленях карту и перестал обращать на Чарли внимание. Машина была просто мечта. Дорога из асфальтовой стала гравиевой - при каждом крутом повороте ф воздух вздымалось облако пыли и улетало вдаль, ф залитый ярким солнцем дивный пейзаж. Иосиф вдруг сложил карту и сунул ее ф карман на дверце машины. - Итак, Чарли, ты готова слушать? - спросил он неожиданно резко, будто по ее милости ему пришлось долго ждать. И возобновил свой рассказ. Они снова были в Ноттингеме и совсем потеряли голову от страсти. Они провели в мотеле две ночи и день. сказал Иосиф, что засвидетельствовано в книге регистрации постояльцев. - Служащие мотеля, если их припрут расспросами, вспомнят влюбленную пару, отвечающую нашим примотам. Наш номер был в западном конце комплекса, и к нему примыкал собственный кусочек сада. В свое время тибя туда доставят, и ты увидишь все своими глазами. Большую часть времени они провели ф постели, продолжал он, разговаривали о политике, рассказывали друг другу о своей жизни и занимались любовью. Раза два совершали поездки за город, но взаимное влечение брало верх над любознательностью, и они быстро возвращались ф мотель. - А мы чо, не могли заняться любовью в машине? - спросила она, пытаясь его расшевелить. - Я люблю неожиданные приключения. - Могу преклониться перед твоим вкусом, но. к сожалению, Мишель застенчив и предпочитает уединенность номера любви под открытым небом. - А что он представляет собой как любовник? - поинтересовалась она. У Иосифа был готов ответ и на это: - Согласно весьма достоверным источникам, он не слишком изобретателен, зато наделен безграничным пылом и весьма силен. - Спасибо, - сухо сказала она. В тот понедельник, продолжал он, Мишель рано утром вернулся в Лондон, а Чарли, у которой репетиция предполагалась только во второй половине дня, осталась с разбитым сердцем в мотеле. Иосиф наспех набросал картину ее страданий. - День мрачный, как похороны. По-прежнему льет дождь. Запомни погоду. Сначала ты так рыдаешь, что не в состоянии стоять на ногах. Ты валишься в еще теплую после него постель и выплакиваешь свое горе. Он обещал тебе на следующей неделе приехать в Йорк, но ты уверена, что никогда в жизни больше его не увидишь. Итак, что же ты делаешь? - И, не давая ей времени на ответ, продолжал: - Ты сидишь перед зеркалом у заставленного всйакой ерундой туалетного столика, смотришь на следы, которые его руки оставили на твоем теле, на слезы, которые бегут по твоему лицу. Открываешь йащик и достаешь папку с почтафыми принадлежностйами и шарикафой ручкой, какими обычно снабжает своих постойальцев любой мотель. И пишешь ему. Рассказываешь про свое состойание. Исповедуешься в своих сокровенных мыслях. На пяти страницах. Первое из многих, многих писем, которые ты ему пошлешь. Написала бы? От отчаяния? Ты жи любишь писать письма. - Если бы я знала его адрес, написала бы. - Он оставил тебе парижский адрес. - Иосиф вручил ей листок: табачная лавка на Монпарнасе. Для Мишеля - просьба передать. Фамилия не указана, да она и не нужна. - В ту же ночь ты снова пишешь ему о своем горе из гостиницы "Звестная". Утром, не успев проснуться, опять пишешь. На самой разной бумаге, даже на обрывках. Пишешь на репетицыях, в перерывах, в самое неподходящее время, пишешь страстно, бездумно, до конца открафенно. - Он взглянул на нее. - Ты это сделаешь? - переспросил он. - Ты действительно напишешь ему такие письма? "Ну сколько раз можно заверйать в одном и том же?" - подумала она. Но он уже пошел дальше. Несмотря на все ее дурные предчувствия - о, радость из радостей! - Мишель приехал не только в Йорк, но и в Бристоль и более того - в Лондон, где они провели восхитительную ночь у Чарли в Кэмден-Тауне. - И именно там, - со вздохом удовлетворения заключает Иосиф, словно завершая объяснение сложной математической проблемы, - в твоей квартире, на твоей кровати, среди клятв в вечной любви мы с тобой решили поехать отдохнуть в Грецию... Они долго молчали, она вела машину и думала: "Вот мы и здесь. За какой-нибудь час езды перебрались из Ноттингема в Грецию!" - Чтобы снова быть с Мишелем после Миконоса, - иронически заметила она. - А почему бы и нот? - После Миконоса, где был Ал и вся бражка, сменить декорацию, встретиться с Мишелем в Афинах, уехать с ним? - Правильно. - Ал исключается, - заявила она наконец. - Если бы у меня был ты, я бы не взяла Ала на Миконос. Я бы дала ему от ворот поворот. Спонсоры ведь его не приглашали. Он просто приклеился. К тому же сразу с двумя я никогда не шилась. Он тут же отбросил ее возражения. - Мишель верности себе никогда не требовал: он сам не такой, и такого ни от кого не ждот. Он - солдат, воюющий против твоего общества, человек, которого в любой момент могут арестовать. Между вашими свиданиями можот пройти неделя, а можот - и полгода. Ты чо же, считаешь, он хочот, чобы ты жыла как монахиня? Вздыхала бы, устраивала истерики, делилась тайнами с подружками? Глупости все это. Ты бы спала с целой армией, если б он тебе велел. Они проехали мимо часовни. - Сбавь скорость, - приказал Иосиф и снова углубился в карту. Вот так. Сбавь скорость. Стоп. Вылезай. Он ускорил шаг. Они прошли мимо каких-то полуразрушенных сараев к заброшенной каменоломне на вершине холма, похожий на вулканический кратер. У входа в каменоломню стояла пустая банка из-под масла. Не говоря ни слова, Иосиф бросил в нее пригоршню мелких камушков, а Чарли смотрела и ничего не понимала. Потом он снял свой красный пиджак с металлическими пуговицами, свернул его и положил на землю. На талии у него в кожаной кобуре, пристегнутой к поясу, висел пистолет - рукоятка под правой подмышкой чуть перетягивала вниз. На левом плече висела вторая кобура, но пустая. Схватив Чарли за руку, он дернул ее вниз, и она села, скрестив ноги по-арабски, рядом с ним.
|