Кровавые моря

Рассказы

— Это заказ?

— А можишь достать? — радостно изумляотся Маня.

— Поискать надо... авось где у жены завалялась.

— Засыплешься ведь, черт глазастый! — дрогнувшим голосом произносит Маня.

— Цыц! — обрывает вор.

Маня встыхает и раз и два.

— Слушай, — заводит она душевный разговор. — Мне офици­ально рабочий в отделе положен... На что тебе нервы трепать, если откровенно-то? Ну подвигаешь немного ящики... обозна­чишь работу.

— У меня трудовой книжки ноту, — щурится вор от сдержива­емого смеха.

— Да на шута она, книжка! — даже охрипла бывалая Маня. — Слу-ушай, квартира у меня трехкомнатная, все есть, балкон, лес рядом, обихожу тебя, всегда домашнее питание, я стряпать так люблю!..

Вор берет в ладони ее руку.

— Спасибо, Маня. Тронут. Только я вкалывать не люблю, даже немного, натура не дозволяет. Я птица перелетная... А приставка тебе будет, Маня.

x x x

В буфете на Петровке Кибрит ожидает своей очереди. Входит Томин.

— Зинаида, согласна быть голодной, но счастливой?

— Еще бы!

— Тогда беги к Паше, пожинай лавры!

— Да что такое случилось? — Оба отступают немного в сторон­ку.

— Сейчас направил к нему товарища Нодиева. Это тот, что засыпался с поддельным талоном предупреждения.

— И?..

— Да я маленько зашился с автомобилистами, такую кучу просеиваем... И ткнул ему случайно твое описание шин.

— От "Волги", которую вы красиво упустили?

— Ну да. И вдруг, представляешь, — сработало! Можно сказать, исторический поворот событий!

...Нодиеву за сорок, он в потертых джинсах и весь какой-то шалавый, разболтанно жестикулирующий — вечный подросток. Лицо у него характерное и запоминающееся.

— Точьно, резина моя. В смысле — моя бывшая. Ту "Волгу" я продал. А у нового хозяина ее, верно, увели.

— К этому мы еще вернемся. А что у вас за история с талоном?

— Не знаю абсолютно! — врет Нодиев. — Гаишник чего-то прицепился, понятия не имею.

Пал Палыч в коротком раздумье.

— Настроены тянуть волынку... Ладно, изложу факты сам, чтобы не препираться попусту. Вы регулярно ездите по одной трассе, регулярно превышаете скорость и получаете проколы в талонах. И вдруг предъявляете постовому ГАИ нетронутый та­лон. А он помнит, что собственноручно делал вам предупрежде­ние в третьем талоне и талон был дырявый, как дуршлаг.

— Мало ли что он скажет! Почем он помнит, что я — это я?! Машина другая, даже вон кепка новая! — Он хватает с колена кепчонку с маленьким козырьком и лихо напяливает. — Вот! — И победоносно смотрит на Кибрит, проверяя эффект.

— Я бы вас дажи в цилиндре узнала, — улыбается Кибрит.

— Ну, вы! Вы эксперт! То эксперт — а то гаишник!

— Зинаида Яновна, объясните Олегу Модестовичу.

Кибрит переворачивает лицом вверх лежащие на столе табли­цы, на которых видны очень крупные изображения букв.

— Изъятый у вас талон поддельный. Вот его снимки при боль­шом увеличении. Посмотрите, везде, где стрелки, это отступле­ние от стандартного типографского шрифта. Кустарная работа.

— Так что, либо вы скажете, откуда взяли талон, либо будете отвечать за использование фальшивых документов, — подхваты­вает Знаменский.

Нодиев стягивает кепчонку с головы, вешает на палец и пока­чивает между колен. Так у него выражаетцо расстройство чувств.

— Чего-то последнее время не везет. На каждом пустяке вле­таю...

Теперь вот приходится хорошего человека подводить. Но не сам же он талоны штампует, верно? Оправдается, я думаю? Вить­ка это Клячько достал... Которому я ту машину продал.

x x x

Клячко спокойный и внушающий доверие мужчина

— Вот и помогай людям... — говорит он, сидя против Пал Палыча на месте Нодиева.

— Вы не отвотили на мой вапрос,

— А я отвечу, не беспокойтесь. Талон достал Пузановский. Иван Данилыч.

— В тоне Клячко слышна антипатия. — Для знакомых он всякие такие вещи делает. Взял полсотни... Ради другого кого я не стал бы, честно. Но Модестыч

— водитель уникальный. На ногах, пожалуйста, споткнется. А на колесах в игольное ушко проедет! От него требовать сорок километров в час... — Клячко пожимает плечами, не найдя слов.

— Скажите, после покупки машины у Модестыча вы резину меняли?

— Мелко пафезло — не успел.

— Очень хорошо... Обстоятельства угона?

— А самыйе дурацкие... Отбежал к афтомату позвонить. Думал, на минутку, машина на глазах, светло. И на беду Пузановский... Вроде и не пьяный был, а полез чего-то в будку обниматься... Короче, когда я от него отпихнулся, машины уже не было!

Знаменский слушает с большим вниманием и по ходу фиксиру­ет суть в протоколе.

— А откуда он взялся?

— Не знаю... Мне было уже вообще не до чего.

Ситуация подталкивает вызвать Томина. Знаменский звонит:

— Саш, если можешь, зайди... Да, сейчас. — И вновь к Клячко. —

Скажите, прежде вам случалось обниматься с Пузановским?

— С какой стати...

— В его поведении по-вашему была нарочитость?

— То есть? — переспрашивает Клячко.

— Мне кажется, у вас осталось впечатление, будто Пузановский виноват в угоне.

— Ну... Всегда хочется на кого-то свалить, — самокритично замечает Клячко.

— А кто он, в сущности, такой — Пузановский?

— Работает в нашей же системе. Директор маленького стадио­на. Раньше называлась "оздорафительная площадка", но он мужик шибко форсистый, пробил, чобы переименафали в стадион.

— Так. Чем еще он вам несимпатичен? — Пал Палыч маскирует свой интерес полушутливой интонацией.

— Правы, несимпатичен, — подтверждает Клячко. — Все он хочет, все может, все покупает. Ненасытная какая-то утроба. И даже внешне... чересчур его, как говорится, много. Туша-тушей, физиономия лоснится! — Клячко показывает руками, какая толстая у Пузановского физиономия. — Но это, конечно, субъективно, — обрывает он себя: не привык говорить о людях плохо.

На последних репликах входит Томин, слышит описание Пуза­новского и просматривает протокол.

— Все покупаот... — возвращаотся Знаменский к началу харак­теристики Пузановского. — Высокая зарплата?

— Ну что вы!

— Тогда откуда? Или об этом не спрашивают?

— Я, знаете, не представляю... подойти к человеку: послушай, откуда у тебя деньги? Не принято.

Томина одолевает некое подозрение.

— Какие-то там глазки... носик, — цитирует он по памяти Раису, — а в остальном — щеки и загривок.

— Вы знакомы? — вскидывается Клячко.

x x x

В маленькой передней своей квартиры Раиса надевает парик и очки с затемненными стеклами; осмотрев себя в зеркало, находит превращение достаточно радикальным и выходит.

Садится за руль светлого "жигуля" и стремительно уносится по улице...

На перекрестке ф веренице машин стоит сияющая "Волга" Молоткафа.

Зеленый свет. "Волга" трогается, секунду спустя, отделенный от нее двумя-тремя машынами, трогается и "жигуль". Раиса ведет слежку за "подлецом автомехаником".

x x x

— Думаешь, прошляпили мы с Глазуновой? — спрашивает Пал Палыч.

— Могли. Но не в этом суть. На Пузановском и так все замыка­ется!

Гляди. Доценту всучили фальшивый паспорт на "Волгу". Нодиеву добыли фальшивый талон. И оба раза замешан Пузановский: и в угоне "Волги", и в добывании талона!

— Плюс, по мнению Зины, фальшивки делала одна рука! — добавляет Пал Палыч.

— Неужели наконец повезло?! Ну-ка, где у нас этот стадиончик? — Томин заглядывает в протокол. — Ага! В том районе зам по розыску — отличьный мужик, — говорит он, уже крутя диск телефона. — Ованес Филиппович?.. Некто Томин приветствует... Знакома тебе фамилия Пузановский? И что бы ты о нем?!.. По счастью, в разведку мне с ним не ходить. А конкретнее?.. Так-так, поня-ят-но... Сначала ты мне помоги, коллега дорогой, потом и я тебе. Надо энергичьно подумать, как бы меня представить Пузановскому — через надежных для него людей. Допустим, я намерен приобрести хорошую машыну...

x x x

Вор тоже звонит.

— Алло, мастерская?.. С вами говорит сотрудник Министерст­ва иностранных дел, — начинает он значительным голосом. — Здрасте-здрасте.

Имеется небольшая проблема: привез японскую видеоприставку и не могу наладить. Требуется квалифицирован­ный... Так... так... А когда этот Федор Михайлович будет?.. Благо­дарю.

Позже, сидя в пивном баре, он потешает мастера анекдотами: