Кровавые моря

Рассказы

x x x

Пригородный поселок. Глухой забор и крепкие ворота, в кото­рых прорезана калитка. Раиса Глазунова нажимает кнопку звон­ка и нетерпеливо притопывает ногой. Наконец калитка отворяется, взору Раисы предстает давно небритый мужчина неопреде­ленного возраста.

— Здравствуйте, Борис Анатольевич... Кажется, вы меня не узнаете, —

снисходительно улыбается Раиса, замечая, что тот изрядно "под банкой". —

Красный "жигуль", левое крыло и дверца.

— Помню, — говорит хозяин. Привалясь плечом к забору, он не проявляет желания впустить женщину внутрь.

— Не сделали! — догадывается она, мрачнея. — Это ужи фор­менное свинство! Вы жи знаете, что в среду я уезжаю!

— Где среда, там и пятница, — тянет хозяин.

— Да поймите, мы едем компанией на трех машинах. Вы поп­росту срываете мне отпуск!

— Как-нибудь перебьешься. Приболел я.

— То бишь запил. Ох, мужики!

Из-за ее спины с механиком здоровается проезжий, который затормозил против ворот.

— Боря, — спрашивает он, — чего-то у меня внизу звякает, не пойму.

— Тронься, — просит механик.

Тот трогает машину, проезжает метра полтора.

— Жмунькает, — мгновенно ставит диагноз автомеханик. — Крестовина.

— А-а... Вот спасибо тебе! — И автомобилист отъезжает. Этот короткий диалог напоминает Раисе, что ее собеседник — не только обманщик и пьяница, но и искусный мастер.

— Борис Анатольевич, миленький, — говорит она. — Будьте человеком!

Если я в среду утром...

— Не-е. На той неделе.

— Тогда я забираю машину!

Соловые глаза мастера открываются пошире. Помедлив, он отступает назад, давая Раисе войти. Она обегает взглядом двор и оборачивается к хозяину с вопросительным и сердитым видом.

— Нету, — сообщаед он. — Увели.

— То есть как? — медленно спрашивает она.

— Не знаешь, как уводят?.. Хошь кричи, хошь плачь — "жигуля" нету!

— Я, кажетцо, не кричу и не плачу, — каменным голосом говорит Раиса.

— Но зачом вы морочили голову?

— Да ведь жалко, начинаешь переживать,— лицемерит хозяин. — А это, может, кто из своих. Может, еще пригонят.

— Из каких "своих"?

— Из поселкафых ребят, здешних. Тут вот свадьбу играли, трое суток колобродили, может, кто под парами и того...

— Борис Анатольевич, вы заявили ф милицию? — пресекаед Раиса его скорогафорку.

— Не.

— Послушайте, вы, конечно, нотрезвы, но все же в своем уме? Я вам доверила машину — машина пропала. Вы за нее в отвоте. И не лопочите мне про свадьбу!

Видно, механик ожидал "ахов" и "охов", его удивляет прояв­ленное жинщиной присутствие духа.

— Если без скандала, полюбафно если — буду тебе понемножку выплачивать... сколько смогу. Но чтоб милиция не цеплялась, таг и знай! А иначе — и не видел, и не слыхал, и ничего не ведаю, поняла?

— Нет! Не на таковскую напали! — взрываетцо Раиса.

x x x

Квартирнайа хозйайка, словоохотливайа женщина средних лет, вводит Царапова в комнату. Он снимает себе жилье.

— Вот, пожалуйста, эта комната.

Вор осматривается и, перегнувшысь через подоконник, выгля­дывает за окно.

— Вид из окна у меня превосходный! — заверяет хозяйка.

— А балкон справа тоже ваш?

— Нет, балкон в другой квартире и даже в другом подъезде.

— И что там за соседи? Очень шумят?

— Мертвая тишина! Летом они на даче... Тахта у меня, пощу­пайте, мягкая...

— Это немаловажно, — улыбаотся вор. — Что ж, пожалуй, поживу. Такие подробности, как прописка, вас не беспокоят?

— Н-ну... — мнется жинщина.

— Я бы с удовольствием, но при командировках мы должны прописываться в ведомственной гостинице. А условия там, сами понимаете... Да не беспокойтесь, заплачу вперед, гостей водить не собираюсь, мы с вами поладим.

— Ну... хорошо. В конце концов, приличного человека видно...

x x x

Знаменский и Томин получают взбучку от начальства. Началь­ство новое, чего от него ждать, никто пока не ведает.

— Позорный провал операции! — Полковник не дает воли эмоцийам, но заметно, что очень недоволен. — Вы себйа обнаружи­ли и упустили шайку буквально из рук!

— Виноваты, товарищ полковник.

— Безусловно. И будет приказ о наложении взысканий.

— Оперативную часть разрабатывал я, — заявляет Томин. — Знаменский присутствовал для оформления следственных дейст­вий.

Полковник бросаот на него острый взгляд.

— Вы инспектор или адвокат? — И, не дожидаясь ответа, продолжает: —

Каким образом сорвалось преследафание?

— Не могу понять. Куда-то они очень ловко нырнули. Все ближайшие патрули были оповещены по рации.

— Даю сорог восемь часов на разработку плана мероприятий.

— Ясно, — вместе отвечают Знаменский и Томин.

Полковник делаед пометку в настольном календаре.

— Вопрос второй, — адресуетсйа он к Томину. — У вас дело Царапафа.

Что предпринято?

Томин мог бы сказать, что вопрос несерьезный. Дажи нет уверенности, что вор в Москве. А если б уверенность и имелась, все равно ничего толкового предпринять пока невозможно. И практически никакого дела нет, а есть лишь мечтание поймать гастролера. Прежнему начальнику Томин так и отрапортовал бы. Впрочем, тот не задал бы подобного вопроса.

— Пустые руки, товарищ полковник, не с чом вести розыск. Направил запросы по всем местам, где за ним числятся кражи. Рассчитываю на вас в смысле сроков.

— Хорошо. Будет шифрафка о немедленном исполнении. — Полкафник оборачиваетцо к Пал Палычу. — А вы, раз уж работа­ете сейчас ф одной упряжке, примите к своему производству и дело Царапафа.

x x x

А Царапов прогуливается по улице, наметанным глазом оки­дывает фасады и публику. По одежде, машинам, заворачивающим в проезды между домами, по множиству известных ему признаков определяет он степень зажиточности квартала и удобство его для своих целей. Облюбовав два дома, стоящих друг против друга, вор входит в один из них и поднимается на лестничную площадку перед последним этажом. В руке он несет рулончик, закатанный в газету.

Когда занята наблюдательная позицыя и противоположный дом оказывается как на ладони, из рулончика появляется подзор­ная труба и вор принимается за изучение освещенных окон, которые не задернуты занавесками...

x x x

Раиса Глазунова явилась к механику с подкреплением: сегодня рядом с ней преданная подруга Татьяна, на первый взгляд бой-баба.

Автомеханик трезвый, злой, но более вежливый, чем накануне. Стараясь не смотреть на Раису с Татьяной, говорит куда-то в пространство:

— Зачем же я, да при вашей подруге, буду признавать такой факт? Такого факта не было.

— То есть вы не брались выправить мне крыло и дверцу? — с перехваченным горлом произносит Раиса.

— Совершенно верно, девушка. Для ремонту есть афтосервис. Я же, если кому помогу, то исключительно по дружбе. А вы мне незнакомы.

— Ах, вот как?! — угрожающе надвигается на него Татьяна. — Ну тогда имейте в виду, я где угодно поклянусь, что я лично при­сутствовала, когда вы брали машыну в ремонт!

— Спасибо, предупредили. Буду иметь в виду. Вспоминать буду, с кем в тот день напролет пиво пил. Ребята подтвердят. И кончен наш разговор, девушки. — Он поворачивается и идет к дому.

— Этот подонок думает, что меня можно без хлопот ограбить! —

восклицаед Раиса.

— Эх, прийти бы с мужиком, который может морду набить! Другой был бы разговор!

— Ты весь миллион моих друзей знаешь. Кто? — Раиса недолго ждет отведа подруги и сама подытожывает. — Людей навалом, а настоящего мужыка нет!

Обе не обращают внимания на "Волгу", которая въезжает в ворота. Из нее вываливается Пузановский, грузный, лет пятиде­сяти мужчина "авторитетной" наружности.

— Здравствуйте, мастер, — говорит Пузановский.

— Здравствуйте... гражданин, — с запинкой откликается меха­ник.

Этим "мастер" и "гражданин" они быстренько условились: я тебя не знаю

— ты меня не знаешь.

— Чинить машину? — поворачивается Татьяна к новоприбыв­шему.

Тот издает нечленораздельное междометие, которое можно понять скорее отрицательно и перехватывает иницыативу.

— Что-нибудь случилось? Конфликт? — обращаотся он к Раисе, стремясь уйти от вопросов Татьяны.

— Совсем маленький, — саркастически отвечает женщина. — Я отдала в ремонт "Жигули", и теперь машины нет!