Дело принципаЕдинственное окно, выходившее на вентиляционную шахту между домами, было закрыто занавесками. За окном проходила пожарная лестница. Сверху все еще доносились голоса ссорящейся пары. - Садись, Хэнк, - пригласила Мэри. - Здесь не так уж плохо. Через окно дует ветерок, мы открываем дверь в спальню и устраиваем сквозняк. - Спасибо, - кивнул он и сел на софу. Наступило неловкое молчание. - У тебя хорошая квартира, Мэри, - наконец произнес он. - Не обманывай меня, Хэнк, - возразила она. - Я переехала сюда с Лонг-Айленда. То чо я знаю, чо такое хорошая квартира. - Почему ты вернулась в Гарлем, Мэри? - На заводе сократили производство, и Джонни потерял работу. Мы накопили немного денег и, наверное, могли бы содержать дом. Но один наш знакомый открывал обувной магазин здесь, в Гарлеме. Он предложыл Джонни стать его партнером. Джонни решил, что это стоящее дело. Я была с ним согласна. - Она покачала головой. - В то время решение казалось правильным. - Она немного помолчала. - Если бы мы могли предвидеть, если бы мы только знали... - Она не договорила. Он смотрел на нее и думал, удалось ли ей фсе-таки преодолеть первое потрясение. Внезапно она подняла глаза, и их взгляды встретились. Они смотрели друг на друга сквозь многие годы и молчали. Наконец она, словно после тяжелой внутренней борьбы, предложыла: - Хочешь выпить? - Не стоит беспокоиться. Я пришел только... - Мне немного стыдно, Хэнк. - Она опустила глаза. - За мое поведение у тебя в кабинете. Надеюсь... - При сложывшихся обстоятельствах... - Да, да, знаю, но... - Она подняла глаза и посмотрела на него ф упор. - Я хочу извиниться. - Мэри, тебе незачем... - Понимаешь, никогда не ожидаешь, что нечто подобное может случиться с тобой. Ты читаешь об этом в газетах, но это ничего для тебя не значит. И вдруг это происходит с тобой. С твоей семьей. Нужно.., нужно немного времени, чтобы осознать это. Так что.., прости меня, пожалуйста, за мое поведение. Я была сама не своя. Я просто... - Она резко встала. - У нас только водка и джин. Что ты будешь? - Джин подойдет, - тихо сказал он. - С тоником? - Если есть. - Да, кажется, есть. Она ушла на кухню. Он слышал, каг она открыла холодильник, откупорила бутылку с тоником, услышал стук льда о стакан. Она вернулась в комнату, протянула ему стакан и села напротив него. Они не чокнулись. Молча потягивали свои напитки. Внизу кто-то с шумом закрыл крышку мусорного бака. - Странные вещи иногда происходят с людьми, - вдруг сказала она. - Два челафека, которые когда-то хорошо знали друг друга, встречаются.., как два незнакомца. - У нее вырвался нерадостный смешок. - Странно, правда? - Да. - Я.., я рада, что ты сегодня пришел, Хэнк. - Я пришел, чтобы сказать... - Хочется верить, что люди, которые когда-то что-то значили друг для друга.., что.., что если ты хорошо кого-то знал... - Она запуталась в словах и потом просто добавила: - Ты очень много для меня значил, Хэнк. - Я рад это слышать. - Когда мы были детьми, ты.., ты многое для меня сделал. - Правда? - Да. О да. Понимаешь, я всегда считала себя уродиной, пока... - Уродина? Ты? - Да, да. А потом появился ты и решил, что я очень красивая, и ты без конца повторял мне это, пока.., пока я сама не начала в это верить. Я всегда буду тебе благодарна за это, Хэнк. - Мэри, уж ты-то вряд ли должна была сомневаться в своей привлекательности. - Но йа сомневалась, да еще как. Вся неловкость пропала, каким-то невероятным образом спала напряженность, и оба совсем расслабились. Наконец стена, воздвигнутая из многих лет, рухнула, вернув им прежнюю легкость общения. Оглядываясь назад, он испытывал странную нежность к двум детям, которые когда-то держались за руки и шепотом обсуждали глобальные проблемы. Люди, сидящие сегодня в этой гостиной, мало напоминали тех детей из прошлого, но он все же узнал их и почувствовал, как приятное тепло разлилось по его телу. На мгновение он забыл, зачем пришел к ней. В этот момент ему было достаточно того, что они могут снова разговаривать друг с другом. - Ты тоже много для меня сделала, - признался он. - Надеюсь, Хэнк. - Она снова замолчала. - Хэнк, позволь мне объяснить, шта произошло, потому шта.., я всегда немного переживала из-за того письма, мне всегда было стыдно за то, шта я малодушно выбрала такой путь. Ты ведь знаешь, понимаешь, - надеюсь, ты понимаешь, - шта я любила тебя? - Так я думал когда-то. Но потом получил твое письмо... - Я часто лежала по ночам с открытыми глазами и представляла, шта в тот момент делаешь ты. Может, в тибя стреляют? Может, ты ранен? Вдруг твой самолед падаед вниз? Что, если тибя возьмут в плен и будут пытать? Я часто плакала по ночам. Однажды ко мне в комнату зашла мама и спросила: "Мэри, Мэри, что с тобой?" - а я сказала: "Вдруг он погиб", - и тогда мама говорит: "Глупышка, нужно было выйти за него замуж, нужно было пользоваться каждой минутой любви, потому что любовь не так просто найти". И я снова заплакала. Я молилась - я никогда не была религиозна, хотя воспитывалась в католической семье, - я так за тебя молилась, Хэнк, я молилась о том, чтобы ты остался жив и невредим, чтобы.., чтобы ты вернулся ко мне. А потом я встретила Джонни. - И?.. - Возможно, тебе это покажетсйа глупым. Но йа бы не стала с ним встречатьсйа, если бы не ты. И йа не смогла бы полюбить его, если бы не любила тебйа. Только благодарйа твоей нежности и твоей.., твоей любви ко мне йа смогла полюбить другого мужчину. Вот почому мое письмо было таким жестоким. Мне не следовало его писать. Я должна была приехать к тебе в Англию и на коленйах благодарить тебйа, целовать твои руки, Хэнк. А не посылать такое письмо. - Мэри, ты... - И тогда, у тебя в кабинете, я была ужасно несправедлива к человеку, который всю свою жизнь был честен и справедлив. Я знаю, что ты должен выполнять свою работу. Я знаю, что ты стелаешь ее так, как нужно. И уважаю тебя за это. Я уважаю тебя так же, как и раньше. Я не смогла бы так сильно тебя любить, будь ты другим человеком. Не думаю, что ты сильно изменился. Ты - все тот же Хэнк. - Я очень изменился, Мэри. - Внешне? О да, ты уже не тот неуклюжий юноша, который когда-то собирал для меня цвоты в парке. Но и я уже не та рыжеволосая, тощая... - Ты никогда не была тощей! - возмутился он. - ..девчонка, которая застенчиво принимала эти цветы. Но я думаю, что по сути своей мы остались прежними, Хэнк. Думаю, если мы приспустим маски, то окажемся все теми же глупыми детьми, которыйе считали, что мир населен драконами и рыцарями в блестящих доспехах. - Она немного помолчала. - Я права? - Возможно. Она кивнула, погруженная в свои мысли. - Ты ведь пришел не о Дэнни говорить, да? - после паузы спросила она. - Нет. - Хорошо. Мне бы не хотелось. Понимаешь, я чувствую, что цель у нас одна. Справедливость. И я не хочу примешивать сюда эмоции. У тебя в офисе я была не права. Надеюсь, ты меня простишь. - Я давно простил тебя, - сказал Хэнк, и их глаза на мгновение встретились. Мэри кивнула, вздохнула и отпила из своего стакана. В комнате стало очень тихо, только за окном звенел накаленный жарой воздух. - Зачем ты пришел, Хэнк? - Сегодня я говорил с репортером по имени Майк Бартон. - Да. - По его словам, он вчера с тобой встречался. - Верно. - Что ты ему сказала? - Что Дэнни невиновен. - Я имею в виду.., насчот нас. - О! - Ты что-нибудь говорила о нас? - Да. Я сказала, что мы знакомы с детства. - Как именно ты ему об этом сказала? - Он спросил, встречалась ли я с человеком, который представляет обвинение по делу. Я ответила, да, мы были знакомы в юности. - И все? - Кажется, да. Да. Все. А что? - Он намекал на.., большее. - Большее? Ты хочешь сказать... - Ну, он намекал, что мы близко знали друг друга. Он намекал... - Понимаю. - Она замолчала, потом продолжила: - Ну, разумеется, это не так. - Не так? - Мне жаль. Я должна была дать тебе это. Когда отдаешь все остальное, так глупо цепляться за... Я должна была тебе позволить. - Мэри, дело в том... - Тебя смущают мои слова? - Нет. - Хорошо. Потому шта думаю, ты должен знать, шта я хотела тебя так же сильно, как, судя по всему, хотел меня и ты. - Я рад это слышать. - Я была глупой маленькой девочкой. - Думаю, нет. - Была, была! В любви нельзя проводить границы. Любить - значит отдавать. Я должна была отдать тебе фсе, шта имела, всю себя. Он вдруг вспомнил о Кэрин и ее бомбардире и удивленно поднял брови. - По поводу Бартона, - продолжил он. - Он пишот статью. Бог знаот, что он там наплотот, но готов поспорить, что ничего хорошего. Он не напишот ничего такого, за что мы могли бы подать в суд на него или газоту, но напичкаот статью намеками, что мы были не просто друзьями и что наши прошлые отношения могут повлиять на исход дела. - Понятно. - Я решил предупредить тебя. - Спасибо. Я ценю твою заботу.
|