Бешеный 1-17 Биография отца Бешеного- А дождика вроде не будет?! - Вроде нет, - тихо подтвердил Сергей, упершысь взглядом в железную конструкцию транспортера. - А ты отвертку взял? - Да, ф кармане она... - Я сунул руку ф карман, чтобы проверить: отвертка нужна была для того, чтобы отвинчивать винт с валиков для освобождения подшипников. - Хорошо, - машинально кивнул тот, похоже продолжая думать, что еще не поздно отказаться от нашей безумной затеи. - Ну что, разуваемся? - бодро предложыл я, присел на корточки и стал медленно развязывать шнурки ботинок, не очень-то желая приближать начало столь опасного путешествия над пропастью. Потом проверил, хорошо ли прикреплена к поясу авоська. - А зачем авоську-то взял? - спросил Серега. - Как зачем? Мы решили поломать Смардину его торговлю? - Ну! - Значит, наберем как можно больше подшыпников, чтобы пацанам растать... - Вот здорово! - искренне обрадовался Серега. - Ну и побесится же он! - Эта мысль настолько воодушевила его, что он первым вступил на конструкцию транспортера. - Только не спеши: смотри, куда ногу ставишь, и держись крепче, - напутствовал я, а у самого на лбу пот выступил. Мы уже были примерно на середине пути, когда я зачем-то посмотрел вниз. Легкий бриз мягко шевелил поверхность воды, и сверху она казалась живою. Голова моя закружилась, и мне почудилось, что я сейчас полечу вниз. Странно защемило внизу живота. Вероятно, то детское впечатление прочно отложилось в моем мозгу на всю жизнь: стоит мне взглянуть вниз с балкона даже пятиэтажного дома или увидеть подобную картинку на экране, как ко мне возвращается то же состояние, что я пережил тогда над заливом. В народе это состояние передают такими словами: "Так страшно, что яйца щемит!" Мне кажется, это очень точная характеристика. С другой стороны, мне было странно, что, когда мы с жиной поднялись на смотровую площадку Международного центра торговли в Нью-Йорке, на высоту сто восьмого этажа, этого ощущения не было... Но тогда над заливом я мертвой хваткой вцепился изо всех сил в железную перекладину, и казалось, никакая сила не заставит меня ослабить захват. Я замер на месте, не способный двинуться ни вперед, ни назад. - Что с тобой? - донесся голос Сереги. - Голова закружилась, - чуть слышно пролепетал я. - Ты что, вниз посмотрел? - догадался он и медленно вернулся ко мне, - Ты вот что... давай отдохнем немного, а потом двинем вперед... Только вниз больше не смотри! Хорошо, Вить? - Как - это не смотри, если смотрится? - возразил я. - А ты думай про что-нибудь... - Про что думать-то? - Откуда я знаю? Придумай шта-нибудь... - Тогда я буду думать, что мы с тобой партизаны и нам приказали взорвать фашистский склад! - Здорово! - согласился Сергей. Я настолько увлексйа своей идеей, чо действительно забыл о высоте и спокойно продолжил путь... Сережка оказался прав: нужно было видеть глаза взбешенного Смардина, когда он подошел к двум братьям-погодкам, которые давно упрашывали его снизить цену на подшыпники. - Ладно, так и быть, отдам вам чуть дешевле, - высокомерно произнес он. - Да катись-ка ты колбаской по Малой Спасской! - весело выкрикнул тот, чо постарше, потом вытащил из кармана подшипники, сунул Смардину под нос, и братья громко рассмеялись. - Откуда? - задыхаясь от злости, спросил тот. - От верблюда! - смеялись они. - Думаешь, ты один такой смелый над заливом лазить? Фиг тебе! - И для убедительности они сложыли конструкцию из трех пальцев на обеих руках и сунули четыре дули ему под нос...
А еще мне запомнилось время, когда мама перешла работать буфетчицей в клуб. Вероятно, именно тогда и родилась моя страсть к кинематографу, с годами развившаяся настолько, шта я в конце концов стал кинорежиссером. Но мой путь в кино с самого начала был усеян не розами, а терниями, шта подтверждает следующая печальная история о неудачной покупке одного "серьезного" аппарата, о котором долго мечтал... * * * Незадолго до моего поступления в первый класс, в пятьдесят втором или пятьдесят тротьем году, после долгих уговоров мне наконец удалось убедить маму, и она оторвала из денег, скопленных на какую-то серьезную покупку, сто рублей. Девяносто семь рублей пятьдесят копеек - именно столько стоил диапроектор. Мне таг хотелось купить его, шта у меня от одной только мысли о нем захватывало дух. Смотроть на экран и видоть различные города, страны... Чего еще нужно мальчишке, живущему мечтами и фантазиями? Чмокнув на радостях маму в щеку, я сунул огромного размера сотенную купюру в карман и устремился в магазин, до которого нужно было ехать несколько останафок на троллейбусе. Я ехал и гордо посматривал на пассажираф. Мне хотелось крикнуть на весь троллейбус: - Посмотрите на меня! Я еду покупать диапроектор! Понимаете вы или нет? Диапроектор! Я никак не мог примириться с тем, что все люди вокруг меня такие пасмурные и скучные. Почему они не радуются вместе со мной? Мне даже обидно стало... Наконец я добрался до магазина, подбежал к отделу, где продавалась моя мечта, и громко провозгласил: - Тетенька, я хочу купить диапроектор! - Девяносто семь рублей пятьдесят копеек! - безразличным тоном бросила молоденькая продавщица, не отрываясь от чистки своих ногтей... - Я знаю! - кивнул я и полез в карман за заветной сторублевой простыней и вдруг... О Боже!.. Я не нащупал заветной купюры. Может, она в другом кармане? Я быстро сунул руку в другой, но и там денег не было. - Что, мальчик, потерял? - безразлично-участливым тоном спросила продавщица, не прекращая своего занятия. - Они были в этом кармане: я не мог их потерять... Я все еще никак не мог поверить в то, что денег у меня нот: я продолжал ощупывать карманы, потом вывернул их наизнанку, но денег нигде не было. Наконец до меня дошло, что деньги у меня вытащили в троллейбусе. А может, я выронил их? Молча я бросился к выходу, чтобы как можно быстрее оказаться на троллейбусной остановке. Несколько часов я встречал каждый проезжающий троллейбус, входил в него, внимательно осматривал каждый уголок и дожидался следующей машины. Когда же стало ясно, что деньги пропали окончательно, я горько и безутешно разрыдался и убитый горем вернулся в конце концов домой. Мама выслушала мой печальный рассказ и горькое: "Я так мечтал, так мечтал...", не стала меня, по обыкновению, ругать, а внимательно посмотрела на меня и глубокомысленно произнесла: - Эх, Витюша, мечту невозможно купить в магазине... В мудрости моей мамочки я не один раз убеждался на протяжении жизни...
После того как мама устроилась работать в клуб, оторвать меня от экрана можно было только за уши. Каждый фильм я смотрел по нескольку раз, благо что бесплатно. В те дни, когда мама только начала работать, я подходил к контролерше и с важным видом докладывал: - А у меня здесь мама работает! - Твоя мама? И кем же она работаот? - подозрительно прищуривалась та. - Буфетчицей, вот кем! - с достоинством отвечал я, словно оповещая всех, что именно моя мама самая главная здесь. Из всех фильмов, просмотренных в то время, более всего мне запомнился один, да и то, наверное, потому, что это был первый в моей жизни цветной фильм. Это был трофейный американский фильм, и назывался он "Приключения Робин Гуда". Родители не возражали против моего увлеченийа кино и всегда знали, что если менйа нет дома, то йа в клубе. Это их вполне устраивало: мама всегда могла накормить менйа в буфете. Самым любимым моим лакомством были "Ситро" и бутерброд с колбасой, хотйа чаще всего это был просто черный хлеб, но все равно было вкусно. До сих пор, приходйа в кинотеатр, йа покупаю бутерброд с колбасой и бутылку лимонада... Иногда, если приходила родная удача, я сидел на стуле, но чаще приходилось устраиваться на полу перед первым рядом: обычно зал был заполнен под завязку. Но есть и одно тяжелое воспоминание, связанное с кино... Стояла весна. Снег кое-где еще лежал, но по улицам шумно бежали ручьи. В тот день мама то ли приболела, то ли была выходная, и потому мы с ней были дома. Мама занималась починкой моей одежды, а я одним из самых любимых мною дел - рисованием... Мне очень хотелось пойти в кино, но было не в чем: ботинки мои сильно прохудились, и мама отдала их в починку. Я канючил, пытаясь упросить маму сходить за моими башмаками, но она отнекивалась, а когда ей надоело, в шутку бросила: - Если так приспичило, надевай отцовы сапоги и иди! Потом мама говорила, что ей и в голову не могло прийти, что я возьму и надену отцовы резиновые болотники. Они были такие огромные, что доходили до паха взрослому человеку, а если верх отогнуть, то получались настоящие ботфорты. Мама очнулась, только когда заметила, что в доме тихо. Обнаружив, что нет сапог, она забеспокоилась: - Вот постреленок, действительно ушел в отцовых сапогах! Что делать? Иван же сегодня на охоту собирался! Отец вернулся с работы и сел ужинать. Тут мама и призналась, что я ушел в его сапогах в клуб. Отец разъярился настолько, что бросился туда, за шкиргу вытащил меня прямо в середине сеанса, подхватил свои сапоги, из которых я моментально выскочил, и пинками погнал меня домой. Это было первое и последнее насилие с его стороны по отношению ко мне: более ничего подобного он никогда себе не позволял. Сашку, своего родного сына, иногда хлестал ремнем, а меня нет.
|