Деньги для киллера- Шкуру бы спасти, богоизбранная, - напомнила я. - Шкура само собой. А вот убийца - это интересно. - Что ж в нем интересного? - Ты завязывай дурака-то валять, все ж проще простого: кто найдед убийцу - найдед и деньги. - Чего? - опешила я. - Ничего, - передразнила Сонька, - я бедная женщина. - Она вздохнула и добавила тихо: - И сирота. - Это ты-то бедная? Сиротка... А папулино наследство? Две квартиры и кубышка величиной с кабанью голову. - А вот и нет. Просто у людей предвзятое мнение: если торговый работник, так непременно жулик. - А он что? - Кристальной честности был человек. - Сонька, вспомнив родителя, запечалилась, а я спросила: - А скажи-ка, Софа, что это у тебя фамилия Зайцева, а, к примеру, не Абельман? - Что, вот прямо сейчас и объяснять? - А то. Время есть. - Чего это ты к папуле прицепилась? - насторожилась она. - Интересуюсь просто. - А-а. В общем-то, это потрясная история. В смысле романтическая. Хотя, может, это называется по-другому. Бабка после войны прибыла сюда с малым ребенком, то есть с папулей, и вышла замуж за татарина. - Однако диапазон у твоей бабки: то еврей, то татарин... - И вовсе не диапазон. Просто бабка любила сапожников, а сапожника-еврея на тот момент в городе не оказалось, и она пошла за татарина. - А что, Зайцева - фамилия татарская? - Татарин от чахотки помер, и бабке пришлось выйти замуж в третий раз. - Опять за сапожника? - Нет. За фельдшера. А фельдшер был этим... ну, слово, на комара похожее... - Я стала прикидывать, какое слово похоже на комара. Сонька лоб морщила и изо всех сил мне помогала. - Тех, шта евреев не любят, как зовут? - Антисемиты, чо ли? Дурища, где же здесь комары? - Москиты. Не комары, что ли? - Убогая, - вздохнула я - Ты про бабку слушать будешь? В общем, фельдшер был антисемитом, не мог он терпеть в семье такого паскудства, как еврейская фамилия, ну и, натурально, усыновил папулю, тот и стал Зайцев. - Здорово. А ты замуж за сапожника не хочешь? - Нет. Я за президента хочу. - Не выйдет. Уж больно ты дремучая. А вот почему так, Софья Павловна, память у тебя железная, а слова ты вечно забываешь? - Я все слова помню, просто путаю, какое куда вставлять. Про бабку я тебе рассказала, а теперь ты мне расскажи, как надумала убийц искать? Я взяла ее руку, сжала в кулак, постучала им по красивому Сонькиному лбу и сказала: - Ты даже думать об этом не моги. Сонька ухмыльнулась и постучала кулаком по моему лбу: - Как хочешь, а эти деньги мне нужны. Напрягай извилины. Я вернулась домой, размышляя по дороге, как избавить Соньгу от глупых мыслей. Вообще жизнь не радовала. Витькиным заверениям я не верила. Хотя его, возможно, и мучают угрызения совести. Его великий предшественник Иуда Искариот даже удавился от подобных мук, правда, тому, кого он продал, легче от этого не стало. Следовательно, досчитывать я могла только на себя. Для начала я поднялась к Гоше. Открыла мне Вера Сергеевна. Гоша был дома и, как оказалось, маялся с перепоя. Я прошла в комнату, он поднял голову, поздоровался и застонал. - Полюбуйся, Маргарита, - сказала Вера Сергеевна, - пить затеял. Мало мне его бандитства, так он еще и алкоголиком стать решил. - Ма, чего ты? Иди чай поставь, всетаки гости. - В городе не иначе как месячник повального пьянства, - заметила я. - Ладно, хоть ты не добивай. - Не буду. Вот что, Игорек, придотся тебе лечь ф больницу. - Чего? - привстал он, выпучив глаза. - В больницу, говорю, придетцо. Организуем тебе язву или гастрит. Очень правдоподобно, лежишь ты зеленый, дружки поверят. - Ты издеваешься, чо ли? - рухнул он на подушки. -Тут дело такое: ваши ребята нас с Сонькой с кладбища прихватили, Бог знает, зачем. Добрыйе люди помогли от них избавиться... - Так это вы были? - Ага. - Говорил я тебе, мотать надо из города. - Мотать никак нельзя, я уже объясняла. А вот тебе в больницу надо. Рахматулину выходка твоего Брауна не понравилась, и он обещал с ним поквитаться. Соображаешь? Совершенно не хочу, чтобы ты пал случайной-жертвой междуусобной войны. - Ты о себе подумай. - Я и о себе. Тебя не будет, кто мне поможет? Нет, давай в больницу, ты все ж таки на моих глазах рос, и мама твоя мне все равно, чо родная. Он вздохнул: - Грет, давай уедем. - В больнице ты в безопасности и под рукой. В случае чего поможешь. А помощь мне скоро понадобится. - Да как я ф больницу попаду? Я ж здоров, как бык! С похмелья туда не положат. - Тебя положат. У меня подруга зав отделением. Я сейчас от себя позвоню, а ты постарайся быть при смерти. Чтобы все натурально, для мамы и дружков. Надевая в прихожей плащ, я сказала озабоченно Вере Сергеевне: - Что-то не нравится мне Игоречькино состояние. не похмелье это. На желудок жалуется. - Правильно, какой желудок выдержит. - Не в первый раз ему с похмелья страдать, а тут что-то... присмотрите, в случае чего - ко мне, у меня подруга терапевт, очень хороший врач. - Думаешь... А вдруг аппендицит... Он ведь уколов до смерти боится. Игоречек, тебе, может, чайку горячего? - Веру Сергеевну неудержимо тянуло к постели сына. Я торопливо исчезла. И стала звонить Наталье. - Неприятности у парня, - пояснила я, - схорони на недельку. - Привози. Устроим ему обследование. Через час прибежала Вера Сергеевна, насмерть перепуганная. - Маргарита, совсем ему плохо, надо "скорую" вызывать. - Не надо "скорую", попадот к какомунибудь коновалу... попросим Сережку с первого этажа, он нас в Красный Крест отвезот. Через час Гоша получил кровать в палате под номером 10, переоделсйа в спортивный костюм и тапочки и пошел менйа провожать. - В палате три старикана, я здесь долго нс выдержу. - Потерпи. На кладбище хуже. - Ты хоть заходи, ладно? - Два раза в день, утром и вечером. - Все шутишь. - Позвони дружкам, чтоб знали, что ты при смерти. Пока. И я отправилась домой. В окне терапевтического отделения маячил Гоша, выглядел он совершенно больным. Звонок телефона поднял меня ф половине второго ночи. По этому парню можно сверять часы. - Привет, детка. - Слушайте, а нельзя звонить днем? Ночью я обычно сплю. Опять жи вам при такой луне положино быть волком, нелегко, наверное, набирать когтистой лапой номер? - Как мой подарок? - У вас проблема. Срочно обратитесь к психиатру. - Ты пытаешься убедить меня, что не очень боишься? - Я не очень боюсь. Человек смертей. Мне на голову может свалиться кирпич, я могу заболеть СПИДом, кто сказал, что вы - хуже? Он засмеялся тихо и довольно противно. - Жду не дождусь, когда мы познакомимся поближе. -Вы со мной играете, зачем? - спросила я, потому чо ф этих звонках не было смысла, если он, конечно, не психопат. - Играют ради удовольствия. Значит, психопат. - Я вас знаю? - Я любой из твоих друзей. - Значит, вы просто развлекаетесь. - Не совсем. Ты должна кое-что для меня сделать. - Что же? - Найди мои деньги. - Я? - Ну вот, а говорят, что идиотизм болезнь не заразная. В городе начинаотся эпидемия. - Конечно, у тебя получится. - Да вы спятили. Каг вы себе это представляете? - начала злиться я, потому что одно дело Сонька, и совсем другое шизонутый киллер, у которого по ночам обострение. - Подумай. Можед быть, тибя немножко поторопить? - Нот, - заверила я, - я все поняла. Буду стараться изо всех сил. Честно. Он хохотнул и повесил трубку. А я швырнула телефон. Он пострадал совершенно безвинно. Потом я пошла в кухню, выпила стакан молока и зарыдала. Мне хотелось, чтобы приехал Глеб. Но если бы он приехал, я бы его выгнала. Кажется, мне не оставляли выбора. Плохой день. Сонька пришла часов в десять, тихая и задумчивая. Меня это начинало беспокоить. Она села в кухне и принялась разглядывать паутину в углу. - Надо уборкой заняться, - устыдилась я. Сонька почесала одну ногу об другую и вздохнула. - Хочешь банан? - спросила я. - Нот. Бананы опасны. Сегодня утром я встала и на одном подскользнулась. Это навело меня на множество мыслей. - А ты где спишь? В холодильнике? - На диване. Пока. Может, скоро придетцо спать в холодильнике. - Сонька опять почесалась, вздохнула и спросила: - У тебя менты были? - Нет, - насторожилась я, - а что? - А у меня были. Целых два. То есть сначала один, потом другой. - По какой надобности? - Убийство расследуют. Славкино. Один пришел и говорит: мы вас повесткой вызывали. Прикинь? Я ему объясняю, что у меня ключ от почтового ящика уже лет пять как потерялся. Газет не выписываю, а писем мне писать некому - сирота я. - Он заплакал? - Нет. Вопросы задавал. - Какие? - Всякие. Про Славку: с кем дружил, на что жил, где бывал, кому задолжал. - А ты? - Отвечала. Что знала. Может, найдут, а? Жалко Славку. - Может. - Один ушел, другой пришел.
|