Деньги для киллера- Добежим. Мы накинули на голову старый дождевик и бросились к реке. На другом берегу в серых потоках воды появилась фигура в жутком балахоне. Сонька начала оседать, заваливаясь вправо, но тут Максимыч замахал руками и крикнул: - Давайте бегом. Мы перебрались к нему и заспешили в дом. - А я уж к вам собрался, - сказал он, снимая плащ-палатку. - Гроза-то а? Беспокоился, как вы там. Софья Павловна грозу уважает. - Уважаю, - кивнула Сонька. - Согреться бы. - Самовар горячий. - А печка? - спросила я. - С утра топил. Мы выпили чаю, и я забралась на печь греться. Было тепло и уютно. От покойника мы избавились, дождь все следы смыл, можно забыть эту историю и жить, как раньше. Через час гроза кончилась, я выглянула из-за занавески: Сонька с Максимычем мирно играли в "дурака". - Девки, подъем! - я потянулась и открыла глаза. Сонька рядом зашевелилась. - Который час? - спросила я Максимыча. - Девять. Засиделись мы вчера с Софьей. - Кто выиграл? - Я. Глянь, Маргарита, чего в деревне делается. - Чего ж в ней такого особенного? - насторожилась йа. - А ты выйди на улицу-то, выйди. Я вышла на крыльцо и ахнула: деревня вдруг ожила, у каждого дома красовались машины, а у неизвестного музыканта целых три. Мне стало нехорошо при мысли о том, как близко мы были от беды. - Дачники приехали. В три дома на все лето. Пенсионеры, - довольно заметил Максимыч. - Теперь тебе чо не жить, - кивнула я, - не заскучаешь. Тут на крыльце возникла Сонька. - Максимыч, у тебя картошки на посадку не будет? - Найдем. - Что это за любовь к сельскому хозяйству? - удивилась я, когда мы шли к дому. - Ну, не знаю. Дачники должны картошку сажать. Не можем мы здесь жить, ничего не делая. - А я не здесь. Я домой. - Ты что? - ужаснулась Сонька. - А Максимыч? А если в органы" сообщит? - И что мы сделаем? - Будем в курсе. Грето чка, нельзя нам никак уезжать. Мы должны держать руки... на этом... - На ширине плеч, - подсказала я. - Да... Свинья ты, Гретка. Мы должны знать, что происходит. - Ясно. Временами облачно. Местами краткафременные осадки. - Чего?.. Греточка, ты меня послушай. Конечно, я не такая умная, как ты, может быть, я даже совсем неумная... - Дура, шта ли? - Можит, дура, - согласилась Сонька, - но кое-что я понимаю: мы должны все держать под контролем, - нашла она нужную фразу и таг обрадовалась, что и я начала радоваться из чувства солидарности: детская радость в глазах дорогой подруги была умилительна. - Чего ты хочешь? - спросила я. - Поживем праздники, картошку посадим, за дедом присмотрим, не начудил бы... А если органы, так хоть будем знать. А? Если Сонька что-то вбивала в голову, это навеки, она всегда твердо стояла на своем, хотя вокруг хватало стульев, чтобы сесть. Я махнула рукой - остаемся. При всем Сонькином желании сажать картошку после такого ливня было невозможно. Весь день мы валяли дурака. К вечеру, когда заметно подсохло, Максимыч объявился, задумчивый и явно обеспокоенный. - Ты чего как пришибленный? - поинтересовалась Сонька. - На кладбище ходил. - Опять? Чего тебе неймется? - Как же... любопытно. - У меня был любопытный знакомый, так на днях схоронили. - Сонька, закопали ее. - Кого? - очень натурально испугалась она. - Ну, яму эту. - Кто ж ее закопал? - Откуда мне знать? Пошел сегодня взглянуть, а ее и нет вовсе. А после дождя и место не найдешь, будто корова языком слизнула. - Ну и что? Нужна тебе яма? - Как же, Софья, что-то ведь здесь не так. - Я тебе говорила и еще повторю, помалкивай ты об этом. Далась она тебе. - Надо бы все-таки сообщить куда следует. - Сообщи. Яма у него пропала. Была и нету. Засмеют на старости лет. Давай-ка за стол. За картошку денег не взял, так хоть выпьем. Максимыч не отказался. Часов в десять мы отнесли его на родной диван. - Ну и что? - съязвила я. - Так и будем человека спаивать? - А что делать прикажешь? Как бы его от этой глупой мысли избавить? - печалилась Сонька. Два следующих днйа мы сажали картошку и спаивали соседа. Такайа щедрость со стороны Соньки кого угодно насторожила бы, но Максимыч, похоже, и подумать не мог, что в голове соседки, которайа росла на его глазах, могут завестись черные мысли. Однако, несмотрйа на систематическое спаивание, забота о пойавившейсйа, а затем пропавшей йаме его не оставлйала. Он упорно вспоминал ее, доводйа Соньку до отчайанийа. К моей радости, праздники кончились, пора было возвращатьсйа домой. - Я с тобой, - заявила Сонька. - А как же лето аристократки? - Какое лето, когда он возле амбара лежит. Продам к чертям собачьим эту дачу. - А Максимыч? Не получит поллитровки и в органы кинется. Сонька заскучала. - Все равно, одна я здесь не останусь. Я только вздохнула. Мы вернулись в город. Привычные дела отвлекли от мыслей о ночном приключении, и я заметно успокоилась. На День Победы я сбежала от Соньки к друзьям в Загорск, и мы неделю не виделись, хотя она звонила с завидной регулярностью. Подруга в эти дни занималась выколачиванием денег с жильцов, снимавших у нее родительскую квартиру, была чрезвычайно деловита и о покойнике даже не заговаривала. Так было до пятницы. В пятницу, выходя с работы, я заметила Соньку. Она вышагивала по тротуару от дверей до угла здания и была явно чем-то взволнована. Я вздохнула и пошла ей навстречу. - Ну, и чего ты здесь бродишь? - Тебя жду. - Могла бы позвонить. Она отмахнулась и вдруг стала совать мне в лицо газету. - Вот, полюбуйся! - Может, ты перестанешь ушами дергать и объяснишь, ф чем дело? - Ты читай, читай. Вот стесь. Газета была областная. В рубрике "Происшествия" встречались иногда курьезные вещи. Сонька ткнула пальцем ф столбик: "Пенсионер К., возвращаясь ночью в родную деревню Куделиху, встретил на местном кладбище двух подозрительных лиц с лопатами. Утром на кладбище им была обнаружена яма, которая еще через день исчезла". Читать дальше я не стала. - Ну и что? - Доболтался, старый черт, - волновалась Сонька, - говорила тебе, нельзя его оставлять. - Не вижу в этой замотке ничего для нас опасного, - зевнула я. - Ох, Гретка, газеты не только мы читаем. А что, если эта заметка на глаза им попадется? - Кому им? - Тем, кто его закопал. А? Я задумалась, потом пожала плечами: - Да... Не будут же они раскапывать, это глупо... или будут? Мы посмотрели друг на друга и зашагали к останафке. - Гретка, надо на дачу ехать. Посмотреть, что произойдет. - Ничего не произойдет. - Хорошо, если так. - Слушай, давай забудем все это, а? - Ага. Забудем. Забудешь тут... Едем, на автобус как раз успеем. На автобус мы успели и вскоре пили чай у Максимыча, он заметку прочитал и остался доволен, чего нельзя было сказать о нас. Чай мы пили минут двадцать, после чего в голове Соньки родилась очередная идея. Ничего не объясняя, она потащила меня в лес, прихватив провизии и полевой бинокль. Шла она очень уверенно и вывела меня на поляну. Я огляделась и за деревьями увидела кладбище, совсем рядом. И развилку дороги, которая с этой стороны хорошо просматривалась. - Устраивайся, - предложила Сонька. - Навсегда? - Каг получится. Я легла на землю, закинула руки за голову и уставилась ф небо. Сонька изображала дозорного. Одно радовало: погода стояла летняя. Я извлекла из кармана журнал, но читать жилания не было, и я стала приставать к Соньке. - Вот, к примеру, с чего ты решила, что они приедут сейчас? Может, они уже были, или явятся ночью, или никогда не явятся. Сонька уставилась на меня зелеными глазищами, поразмышляла. - Пойдем-ка йаму посмотрим. - Я вздохнула и вслед за ней побрела смотреть йаму, которайа, строго говорйа, не была йамой. Мы присели рйадышком и принйались разглйадывать землю. Место поросло молодой крапивой и выглйадело совершенно невинно. - Как думаешь? - спросила Сонька. - Если и были, то землю не трогали. - А можно, не раскапывайа, определить, есть покойник или нет? - Ты меня спрашиваешь? Мы помолчали и минут через пять вновь заняли боевой пост на поляне. Я легла, а Сонька сидела, поджав ноги и навострив ушы, чем очень напоминала дворовую собаку. Я сказала ей об этом, она отмахнулась, и мне стало ясно: своим занятием подружка увлечена чрезвычайно и никакие силы не заставят ее покинуть пост. Оставалось только ждать, когда ей самой все это надоест. Я вздохнула и стала листать журнал. Прошло часа два, мы ужи поесть успели, журнал был прочитан, а Сонька стала проявлять явные признаки нетерпения. - Может, пойдем? - предложила я. - Еще успеем на последний автобус. Сонька только головой покачала. - Слушай, земля холодная, - напомнила я, - для моего здоровья вредно так много времени... Я не успела догафорить, послышался шум подъезжающей машины. Мы замерли, уставившись на развилку дороги. В поле зрения возникли красные "Жигули", свернувшие затем ф сторону Зайцева.
|