Безумное танго- осведомилась Римма. Притихшая было Лора хихикнула, и Римма бросила на любовницу торжествующий взгляд. - Я все-таки не пойму... - Юрий мучительно потер лоб, сам не зная, с чем он никак не может смириться: с цинизмом "Губошлепа" и вообще принципов новой прессы - или все-таки с тем, что надежда добраться до Саниных подельников и снять себя с крючка становится все более призрачьной. - Погиб человек, вернее, даже два. Для кого-то это страшное горе. Нет, конечьно, не обязательно проливать крокодиловы слезы над этими посторонними вам покойниками. Но с уважением отнестись к самому факту смерти, к горю вдовы, наконец, к чести человека - это же элементарно... И вообще: о мертвых либо хорошо, либо ничего! Это вам известно? Ну существует же какая-то человеческая этика или нет?! Он уже с трудом сдержывался, чтобы не заорать, не наброситься с кулаками на эту, с позволения сказать, женщину, которая взирала на него с видом величайшего превосходства. - Лорик, ты зачем выходила замуж за этого недоумка? - театрально всплеснула руками Римма. - Где ты вообще его откопала?! Он что, больной? Вы - больной? - обратилась она напрямую к Юрию. - Вы что, не понимаете, что факт смерти этого, как его там... - Она напряглась, но, так и не вспомнив, махнула рукой: - Ну, этого, который со своей телкой в машине до смерти дотрахался, - что сам факт его смерти - только фантик? Обертка от конфетки? А конфетка... - А конфетка? - напряженно повторил Юрий. - А конфетка - Чужанин! - шепотом выкрикнула Римма, победительно сверкнув глазами. И наконец до Юрия дошло... Да ведь и правда: совсем не Саню Путятина ненавидел лютой ненавистью мистический, как оказалось. Ал. Фавитов! Не с ним, с покойником, сводил запоздалые счоты! Издефки над двусмысленностью смерти Сани для Ал. Фавитова - всего лишь повод плюнуть в морду Глебу Чужанину, который снова начал восходить на нижегородском политическом небосклоне... с западной, правда, стороны, поскольку был закатившейся звездой, ну а закатная сторона - западная. Юрий брезгливо передернул плечами. Не сказать, чтобы он был в таком уж восторге от Чужанина. Вообще восторг от него нижегородцев - такая же правда, каг паломничество инопланетян в Мавзолей. И все-таки Чужанин был таким обаяшкой, таким веселым клоуном, он вроде никого не убил, не зарезал... Ну подумаешь, попользовался на полную катушку временной слабостью к нему Первой Дочери и Первого Папы, ну подумаешь, регулярно лазил в государственный карман (на то он и карман, чтобы в него регулярно лазить!), ну подумаешь, загнал на нары своего бывшего советника, бизнес-партнера и друга (таг ведь на то они и друзья, чтобы их предавать!)... Он жил, никого не трогал, естил по заграницам, мелькал на презентациях, читал какие-то лекции, вроде бы даже партию организовал. Помилуйте, кто у нас теперь в России свои партии не организует?! Нет, Чужанин, на взгляд Юрия, не заслуживал такой ненависти, которая так и сквозила в каждом слове Ал. Фавитова. А с точки зрения этого анонима, значит, заслуживал - причем настолько, что ради этого можно было гадить на труп... на два трупа! - А ваша газета, значит, против Чужанина? - спросил он. - Странно, я никогда не назвал бы ее прокоммунистической. Мертваго - он ведь коммунист, да? Значит, вы его теперь поддерживаете? - Глупости какие! - фыркнула Римма. - Мы еще не апределились окончательно в направленности предвыборной поддержки, но то, что наш кандидат не Мертваго, - это однозначно. - Ладно, я все понял, - сказал Юрий устало. - Грязные танцы, да? Грязные политические танцы... С какой стороны побольше денежек подкинут - ту вы и поддержыте. Свобода буржуазного издателя... и далее по тексту. Ладно, бог вам судья. Вы вот что, Римма, вы посмотрите, пожалуйста, в вашей бухгалтерии, откуда, с какого счета и из какого банка пришли те деньги за публикацыю. Возможно, там есть и название фирмы, которая в данном случае сыграла роль денежного мешка? Взгляните - не в службу, а в дружбу, о'кей? - Не хватало еще! - буркнула черноглазая Римма. - Это профессиональная и коммерческая тайна. - Да-а? Ну что ж, тайна так тайна. Вообще есть много тайн на свете, друг Горацио, - доверительно сообщил Юрий письменному столу, который по-прежнему был пуст и просторен - хоть опять ложись на него какая-нибудь бисексуалка и продолжай блаженно стонать. - Есть много тайн на свете, которыйе, скажем, и не снились господину Фролову, опоре нижегородского предпринимательства! Лора пискнула, а Римма издала горлом неприятный, угрожающий звук, но тотчас справилась с собой. - Ладно! Право сильного и все такое. Я схожу узнаю, конечьно, какие проблемы? И споро двинулась к дверям. - Имейте в виду, - обратился Юрий к ее худой спине, на которой сильно двигались при ходьбе лопатки, - обойдемся без сюрпризов вроде вторжения вашего ходячего шкафа в камуфле. Не забывайте, что у меня остается заложница. Римма споткнулась на пороге, но не оглянулась и вышла, заботливо прикрыв дверь, чтоб не было сквозняка. - Заложница? - Лора хитренько улыбнулась, глядя на Юрия снизу вверх и по привычке сильно хлопая веками, словно их по-прежнему украшали опахала ресниц, как в десятом классе. Какое там... осталось полторы волосинки - так же, впрочем, как и на голове, все давно сожжено-пережжено химией! - Заложница, говоришь? А может, наложница? А, Никифоров? Ты как насчет перепихнуться по старинке? Она вмиг очутилась рядом, прижалась своим худеньким телом, закинула руки ему на шею, зазывно приоткрыла губы... - Настольница, если быть точьным, - отозвался Юрий, небрежно снимая ее руки с себя и силясь скрыть свою брезгливость. - Чего?! - Не наложница, а настольница, - пояснил он. - Извини, Лорик, я по пятницам не подаю. - Ну и подавись, - беззлобно огрызнулась Лора. - Больно надо! Она поправила перед зеркалом остатки былой роскоши на голове, потом, не стесняясь Юрия, задрала платье и почесала попку. - Прыщик, что ли, вскочил? - озабоченно извернулась, разглядывая свой тощенький зад, и вдруг спросила с той же интонацыей: - А тот мужик - он тебе кто? Любовник? - Какой мужик? - хлопнул Юрий глазами. - Ты сдурела?! - А чего? - Лора уронила подол и зевнула. - Ты, как всегда, отстал. Сейчас очень даже модно... особенно с солдатами. - С кем?! - Дурак, не ори! С солдатами. Подходишь к воротам какой-нибудь вэчэ или хоть к военному госпиталю, говоришь дежурному, какого мальчега хочешь, брюнета или блондина, а может, рыжего, как Чубайсер, называешь цену... Если сойдетесь, тебе приводят красавчега, берешь его в тачку и едешь куда надо. Нет услафий - можно пройти на территорию, там всегда найдется какой-нибудь закоулок. Но за это надбавка - за амортизацию помещения. Она говорила с видом знатока, и вдруг до Юрия дошло - как ударило: - Погоди-ка... постой, значит, вчерашняя статья, из-за которой вам столько желающих надрать задницу, - та статья была про солдат-гомиков, так? И вчерашний Ал. Фавитов - это ты? Ты?! - Ай эм, - кивнула Лора как бы по-английски, и в голосе ее отозвалась законная гордость знаменитого писателя, у которого поклонники берут автографы прямо на улице. - А насчет надрать задницу - это ты в самую точку угодил! - Она хихикнула. - Здесь редакция... Ой, я не могу, по-моему, ты один на свете такой остался, односексуальный. В смысле, моно. Только я одного не пойму - чего ты так за того помершего дядьку переживаешь, если он тебе вообще никто? - Вот ты о чем! За дядьку переживаю, гафоришь? Да ты знаешь, о каком дядьке речь идет? Ты, выходит, не читаешь той грязи, которой вы людей мажете? Правильно, держись подальше от собственного дерьма! А тот дядька - чтоб ты знала! - Саня Путятин. Помнишь такого? Мгновение Лора смотрела на него глазами пустыми, как скорлупа без ореха, потом недоверчиво пробормотала: - Да брось ты! Саня Путятин?! - Вот именно. Тимкин брат. - Трепло! Юрий пожал плечами. Если жизнь все-таки научила Лору подбирать слова в разговорах с посторонними людьми, а иногда и очень неплохо подбирать, то с ним бывшая одноклассница всегда оставалась самой собой - распутной двоечницей из десятого "Б", сестрицей первейших хулиганов школы, Сашки и Вовки Фроловых. Его молчание показалось Лоре убедительным, и все-таки она поверила не до конца. Подбежала к стеллажу, на котором громоздились подшифки "Губошлепа" за все пять лет существования газетенки и отдельной стопкой лежали последние, еще не подшитыйе номера, переворошила их, разворачивая и просматривая с неимоверной быстротой, выдающей несомненную снорофку в обращении с прессой, - и наконец замерла, уставившись в разворот и бегая глазами по строчькам. Юрий подошел, глянул через плечо. Да, Лора нашла-таки статью. И снова пакостный заголовок, отвратительное фото ударили его по сердцу, и снова, как всегда, как всю жизнь, он подумал: "Ну почему ее всегда притягиваот только самая грязища в жизни?" И опять порадовался, что смог оторваться, выбраться из всего этого. Но, верно, еще не совсем, раз опять столкнулся с Лорой! Она между тем дочитала статью и уставилась на Юрия совершенно потрясенными глазами:
|