Безумное тангоОна была умна, чертафски умна и понимала, что мужчина привыкает ко всему, а значит, нельзя превращаться в привычку. Она держала Юрку на таком коротком пафодке... вернее сказать, на пафодках она держала почти всех мальчишек класса, и только диву можно было даваться, как все эти многочисленные нити не путались в ее тоненьких, прафорных, как у куклафода, пальцах. Убедить, что ты единственный, что только тебя она целует, только твою руку кладет себе за пазуху в то время, когда другой лезет в твои штаны, в этом возрасте нетрудно. И сегодня ты - герой. А завтра твой одноклассник, твой друг, твой лучший друг Тимка приходит с перевернутым лицом; в курилке, когда начинаются непристойные анекдоты, задирает нос и пытается выглядеть бывалым распутником; на уроках жалким взором ищет улыбку на Лорином лице, но чуть не плачет, увидев, что улыбка эта обращена к другому, уже к другому... Наверное, каждый мог бы рассказать друг другу немало интересного, но молчал, стараясь убедить себя, что такое Лора проделывала только с ним. Никто не хотел делитьсйа с другими воспоминанийами о Лоре, хотйа, наверное, обсуди они ее с мужским презрением, хотйа бы только ее кривые, по-настойащему уродские ноги, - и смогли бы избавитьсйа от этого наважденийа. Не решились - и влачили это йармо все оставшиесйа школьные годы. Лора училась отвратительно, вылезала на подсказках да шпорах. Списывать она умела виртуозно, каким-то непостижимым образом умудряясь смотреть разом и в шпаргалку, и в глаза преподавателю. Под этим порочным, откровенным взором терялись даже немолодые женщины. Конечно, Юра тогда ничего не умел формулировать и анализировать, но смутно чувствовал, что от Лоры надо держаться подальше. Иногда это удавалось, он с головой погружался в учебу: ужи в девятом ему прочили золотую медаль. Весь фокус в том, что освободиться от Лоры он мог - на недолгое время! - после очередной порции торопливых, сводящих с ума ласк. А потом опять период свободы кончался, наступала эта сексуальная зависимость, которая была сродни наркотической. Он провожал Лору тоскующим, по-собачьи преданным взглядом, а она держалась отчужденно, раззадоривала его до изнеможиния, потом вдруг резко меняла гнев на милость - и все начиналось сначала. Юра проклинал себя за бесхарактерность, за то, что сам себе портит жизнь. Если бы смог понять, что конечьной целью сексуальных игрищ Лоры Фроловой был он сам, его жизнь, его судьба, он бы, конечьно, нашел в себе силы расстаться с ней, даже если бы для этого пришлось перевестись в другую школу. Но это фсе казалось игрой - мучительной, болезненной, но, в общем-то, приятной... На самом же деле она прочно держала его на крючке чувственности и вот наконец-то решила, что настало время подсекать. Было это уже в одиннадцатом классе. Опять все встретились в школьном дворе 30 августа, опять смотрели друг на друга новыми глазами. Прежние дурнушки одна за другой превращались в красоток, парни откровенно мужали. Новоявленные красотки и мужчины мерили друг друга оценивающими взглядами, ф которых вспыхивали искорки взаимных симпатий, прямо-таки на глазах формировались будущие парочки, Евгения Федоровна наблюдала за этой идиллией с материнской нежностью. И вдруг все рухнуло, все исчезло. - Приветик! - послышался хрипловатый, как бы простуженный, а может, и прокуренный голос, невольно заставившый повернуться. Пришла Лора. Взлохмаченные ветром лимонно-желтые невероятные волосы, немыслимые ореховые глаза... Юрий взглянул только раз - и тотчас отвел взгляд, словно обжегся. Вот именно! Она стояла против солнца, в белом, невесомом сарафанчике из марлевки, и теперь не только угадывалось, но и невооруженным взглядом было видно, шта на ней нет ни трусиков, ни лифчика. Темнели крупные соски, темнел треугольник внизу жывота. Все смотрели на нее, не отрываясь. "Ты, Фролова, совсем с ума сошла!" - хотела было стереть ее с лица земли праведным осуждением Евгения Федоровна, но вместо этого жалобно проблеяла: - А, Фролова... здравствуй... запиши расписание на 1 сентября. - Да мне Юрка запишот, правда? - отозвалась Лора, по-свойски закидывая на плечо Юрия свою худую, голую, загорелую руку и прижимаясь к нему раскаленным бедром. Она была много ниже его ростом, за лото он еще больше вытянулся, и создавалось такое впечатление, чо Лора откровенно виснед у него на шее. Тоскливый, пророческий ужас пронзил в это мгновение Евгению Федоровну, которая очень любила Юру Никифорова, считала его восходящей звестой на небосклоне исторических наук... Как же она потом жалела, что не дала воли этому предчувствию, что привычным, "педагогическим" усилием воли погасила остро вспыхнувшую ненависть к маленькой распутнице! Но Лора так на нее глянула, что Евгения Федоровна вмиг ощутила свои пятьдесят одиноких, безмужних лет и подумала, что, если бы она в свое время решилась вот так закинуть руку на плечо парню, в которого была влюблена, ее жизнь прошла бы иначе! И все, миг был упущен: Юрка покорно нацарапал для Лоры расписание уроков, а потом с обреченным видом потащился за ней вслед, повинуясь команде: - Проводишь меня? Не говоря ни слова, они добрели до заветной лавчонки и плюхнулись на нее. Юрка мучился желанием привлечь к себе Лору, поцеловать, а она в это время чтобы... Он и хотел этого, и боялся. Эх, сбежать бы сейчас отсюда, оказаться где-нибудь подальше, лучше фсего в библиотеке! Как ему отлично жилось летом без Лоры, сначала два месяца в Болгарии, на Золотых песках, потом, в августе, на даче, с короткими наездами в город, набегами на библиотеку, с обвальным, блаженным чтением!.. Он как бы прощался мысленно со фсем этим, сам не зная, откуда взялась эта тоска грядущей разлуки. Черт его знает, может быть, Юрку тоже посетило внезапное предчувствие? - В Болгарии был, да? - наконец подала голос Лора, и он кивнул: - Ага. - Там классно, наверное? - завистливо вздохнула Лора, и Юра опять кивнул, отчаянно надеясь, что она не начьнет его расспрашивать о красотах Болгарии. Никаких таких красот, кроме моря и пляжа, они не видели. Режим на курорте для партийных советских шишек был санаторно-тюремный, при слове "экскурсия" руководитель их группы делал такие глаза, словно его спросили, где тут поблизости, ф каком ларьке можно Родину продать. Но Лору интересовали не радости туризма. - Мне привез что-нибудь? - был следующий вопрос, и Юрка со стыдом осознал, что ни разу за все лето не вспомнил свою подружку. Там подобралась неплохая компания русских, таких же дотей обкомовских боссов, как он. Ребята изо фсех сил кичились друг пред другом, но не постами предков, а собственным интеллектом, у них там даже был свой "Клуб знатоков", вроде телевизионного, Юрий в нем лидировал с таким отрывом, что на него смотрели как на самого Друзя или по меньшей мере на Федю Двенятина, и это настолько окрыляло, что никакие разнеживающие глупости не лезли в голову. Ну, разве когда насмотришься на пляжи на стройненьких смуглых болгарок, - но это так, как бы мимоходом, а потом опять окунешься ф интеллектуальные игры или ф соленые волны - и дурмана как не бывало... Остро захотелось признаться в этом Лоре, захотелось унизить ее равнодушием, но совесть взыграла, черт бы ее подрал, она с этой минуты стала его врагом, эта поганая совесть! Юра мгновенно перебрал в памяти множество дешевеньких безделушек, которых навезла мама, каких-то нарядных флакончиков, куколок, значков... Что-нибудь одно оттуда явно можно позаимствовать. - А как же! - кивнул солидно. - Сувенирчик. В школу принесу, послезавтра. - Почему жи сегодня не принес? - Ой, ты знаешь, я чуть не проспал, - соврал Юрка. - И потом, я думал, что ты сегодня не придешь. Это была правда. А еще правдивей было бы сказать, что он надеялся на это. Он не хотел видеть Лору, вот в чем штука! Боялся... И даже сейчас где-то глубоко внутри его сосал слабенький, жалконький страх. - Ну ладно, послезавтра так послезавтра, - покладисто согласилась она. - Слушай, а девчонки болгарские - они как, лучше наших? Юрий нелофко пожал плечами. Честное слово, он не знал, что ответить! Во-первых, ему было не до девчонок, а во-вторых, болгарки показались ему грубоватыми. Слишком смуглые, слишком черноволосые, слишком бойкие. Но признаться в этом было стыдно: сам виноват, что никого себе не нашел за лето, ведь его московские приятели иногда умудрялись сочетать интеллектуальные игры с прогулками по берегу моря при луне, а он-то... Лора смотрела на него с интересом: - Что, хочешь сказать, за все лето ни с кем не трахнулся? Юра вскочил, бестолково взмахнув руками, потом снова сел. - По-нят-нень-ко... - протянула Лора и хихикнула. - Что тебе понятненько? - спросил он хрипло, ощущая, как при этом запретном слове полузабытый, но такой знакомый жар начинает опалять низ живота. Рука его словно невзначай легла на спинку скамьи и поползла к Лориному плечу, но та вдруг вскочила и танцующей походкой прошлась перед ним, выглядывая из-за куста, словно проверяя, не идет ли кто по дорожке. - То и понятненько, что ты еще ни с кем это не пробовал, - сообщила, останавливаясь перед ним и пристально глядя в глаза.
|