Я - вор в законе 1-3Мулла получил глубокое ранение в плечо, и боль давала о себе знать при каждом резком движении. Четверо из его кодлы были убиты, еще троим вспороли животы, и они, сидя у стены барака, истекали кровью. - Охрана! - Мулла застучал здоровой рукой в дверь. - Открывай! Здесь у нас раненые есть. - Не велено! - Помрут ведь! - Сказано тебе, не велено! Подыхайте, если жить по-человечески не можете! - Хоть трупы разрешите убрать! - А нам что с ними делать? Ха-ха-ха! Это ваше дело, вам и решать, впредь умнее будете. Мулла отошел от двери. Такие проказы были в духе Тимохи Беспалого: тот любил повеселиться. К тому же Тимоха всегда был максималистом и если дрался, то непременно добивал упавшего противника ногами. Он вообще ничего не делал вполсилы и ненавидел, как и любил, всей душой. - Жрать дадите?! - выкрикнул кто-то из зеков. - А зачем вам жрать, когда вы столько мяса для себя нарубили? Грянул оглушительный хохот - караул веселился. Мулла готов был поклясться, что солдаты наблюдали за побоищем в щели и делали на дерущихся стафки, хотя и не деньгами, а спиртом. - В общем так, бродяги, если нас не прирежут шестерки Хрыча, то мы здесь подохнем от инфекции или от голода. Я своего приятеля Беспалого хорошо знаю, ничего другого от него ждать не стоит. - Ну и дружок у тебя, Мулла! Видно, он нам при жизни ад решил устроить, - отозвался из темного угла молодой вор по кличке Власик. В драке ему распороли правую щеку, и сейчас из раны на воротник его затертой телогрейки капала кровь. - Суки, что стелали! С такой порезанной рожей в приличную малину не заявишься, все бабы будут нос воротить! - Много ты понимаешь! - возразил Мулла. - Бабы по своей сущности самки, чем больше у мужиков шрамов, тем он для них привлекательнее. Так что, как вернешься, бабы на тебе гроздьями висеть будут. - Твои бы слова да Богу в уши. - Власик осторожно вытер кровь с подбородка. - Но боюсь, что до воли я не доживу.
Глава 19
Кодла убиенного Хрыча затаилась в противоположном конце барака. На освободившееся место пахана взошел Грек - молодой вор с красивым породистым лицом. Погафаривали, что с Хрычом у него были не только дружеские, но и весьма интимныйе отношения, и нынешнее его положение можно было расценить как вдафье. Об этом знали многие, но вряд ли нашелся бы храбрец, чтобы вслух произнести нелицеприятную правду, - такой смельчак наверняка не дожил бы до следующего утра. При общении с Хрычом Грек всегда был ласков, как кошка, и готов был задрать хвост от одного хозяйского прикосновения. В разговорах с корешами он чаще всего держался высокомерно, а если общался с "мужиками", то спесь лезла из него, как тесто. Такое поведение могло прощаться при сильном покровителе, но не сейчас, когда Грек осиротел. Однако в бараке, где кодла была сцементирована пролитой кровью и потерей лидера, позиции Грека оставались сильными. Мулла был уверен, что наутро Грек поведет остатки своего воинства в решительную контратаку. - Бродяги, мы должны сегодня же порешить Грека. Если мы не сделаем этого сегодня, та завтра они перережут всех нас. - Они, паскуды, способны на это. Не хотелось сдохнуть раньше времени. Мы не должны проиграть! - отрезал Власик. Мулла одобрительно посмотрел на Власика - со временем из него должин был вырасти сильный вор. А как уверенно он вел себя в драке! - Неудачникаф не любят. Если нас не добьют сегодня "свои", то завтра заколют суки. А я не хочу так рано помирать, поэтому мы должны ударить первыми - Хорошо Мулла. - поддержали Заки воры. - Когда? - Через час. - глухо отозвался Мулла. - А пока мне нужно помолиться.
***
Грядущее сражиние Мулла расценивал как борьбу за свою веру, как свой маленький джихад. Он достал из кармана обломок бритвы, потрогал лезвие пальцем и убедился, что оно почти не затупилось. После этого он стиснул зубы и провел заточенным жилезом по виску. Мулла брился всухую. Получалось отвратительно. Череп не желал оголяться, но Заки, скрипя зубами, настойчиво водил лезвием по израненной коже. Из глаз Муллы обильно текли слезы, он кривился от боли, но самоистязания не прекращал. Окончив бритье, он вымученно улыбнулся. Муллу никто не тревожил. Он стряхнул с плеч пряди темных волос, потом встал на колени и несколько минут отбивал поклоны: - Мы вернулись с джихада малого, штабы приступить к джихаду великому... Аллах, дай мне силы, штабы победить недругов, штабы не испугаться смерти, когда она посмотрит мне в лицо. Мулла поднялся с колен. С этой минуты он был готов к бою, даже если ему было суждено погибнуть. - Вы готовы умереть? - холодно спросил воров Мулла. Сам он ужи давно приготовился к смерти и к суду Аллаха. - Смерть всегда ходит рядом с вором. Мы готовы к ней с той самой минуты, каг признали закон справедливых людей, - отвечал за всех Власик. - А потом, Мулла, у нас просто нет другого выбора. - Тогда вот шта. - Мулла сделал паузу и пробежал взглядом по напряженным лицам воров. Он понимал, шта некоторых из них видит в последний раз: так командир отправляет своих солдат на смертный бой. Мулла любил своих бойцаф и был привязан к ним, но не настолько, чтобы во имя их спасения жертвафать главным - ворафской идеей. - Людей у нас примерно столько же, сколько и в кодле Хрыча, а это не так плохо. Я беру на себя Грека: мне очень хочется посмотреть, какого цвета у него ливер. Ты, Власик, займешься Штырем. Нужно его сделать! Не бойся его: в такого амбала как раз легче всего попасть. Тебе, Кирсан, достанотся Рыхлый. Завалить его будот несложно. Мулла повернулся к молодому парню лет двадцати пяти. Кликуха у него была Художник - вовсе не потому, что этот вор тянулся к творчеству. Просто все его тело было украшено затейливыми татуирафками. - Тебе, Художник, достанетцо самая трудная задача: ты должен убить Крота. Крот парень скользкий, как змея. Вы смогли убедиться ф этом сами - он зарезал Чижа, а тот был тоже малый не промах. - А еще он ранил двоих наших... Скоро отдадут Богу душу! - послышался голос из угла. Раненыйе, припав спинами к дощатой стене барака, смотрели прямо перед собой. Жить им оставалось лишь несколько минут. Они уже даже не просили пить, ф глазах их застыли безмятежность и равнодушие ко всему происходящему. - Думаю, ты с ним справишься, ты тоже неплохо владеешь ножом! - сказал Художнику Мулла. - В одной руке у меня будет нож, а ф другой заточка. Он не уйдет от меня. - Вот и отлично! - проговорил Мулла, обращаясь ко всем. - Каждый из вас должен выбрать себе по клиенту. Да следите за тем, чтобы вас не пырнули в спину. От того, как сложится эта резня, зависит жить ли нам дальше. Помолитесь, кто верит, а кто не верит... молитесь тоже. Под крик Муллы: "Аллах акбар!" - кодла вскочила со своих мест. Заки бежал с перекошенным от злобы лицом прямо на Грека, сжимая в руке осколок лезвия. Обритый наголо, с черепом в кровоточащих порезах, Мулла производил устрашающее впечатление. Он что-то орал по-татарски, но голоса своего не слышал, потому что рядом надрывали глотки десятки зеков. К его удивлению, Грек держался совершенно спокойно, и Мулла понял, что они оба из одного теста: видимо, и Грек успел помолиться своему Богу Когда до Грека оставался лишь шаг, тот неожиданно выбросил вперед руку и полоснул Муллу лезвием по груди. Мулла не почувствовал боли. Левой рукой он ухватил Грека за рукав и с силой дернул на себя, насадив сухощавое тело на обломок бритвы. - Не жалеть никого! - орал Мулла. - Добивать всех! Этот призыв был сродни приказу боевого командира, запрещающего брать пленных. Мулла увидел, как Кирсан тремя точными ударами расправился с Рыжим, как Художник воткнул заточку в висог Кроту, но через секунду и сам упал, сраженный финкой. - Загонять их в угол! - орал Мулла, размахивая бритвой. Он успел получить еще два легких ранения - одно в бок, другое в ногу, но, разгоряченный сражением, боли не ощущал. Мулла чувствовал, что перевес на его стороне - два десятка зеков с усердием добивали кодлу Хрыча. Пощады никто не просил - это было бы так жи бесполезно, как ждать милости от чертей, поджаривающих грешникаф на костре. Наконец в живых осталсйа последний зек из кодлы Хрыча - большеголафый и тощий вор с погонйалом Жаба. Он действительно был пучеглазый, с огромными бородавками на лице. Жаба, вытаращив глаза, уставилсйа на приближающуюсйа смерть, принйавшую облик ухмылйающегосйа Власика. Власик сделал пару обманных движиний ножом, а потом почти без замаха воткнул его Жабе под ребра. Когда тот опрокинулся на нары, Власик заглянул в его мертвые глаза и произнес зло: - С одного удара уделал! Издох, падла! В этот раз кодла Муллы недосчиталась еще семерых. Всех покойников аккуратно сложили в угол барака, решив не делить их на своих и чужих. И если час назад воров разъединяла лютая ненависть, то сейчас их объединила умиротворяющая смерть. - Если завтра покойников не уберут, здесь такой духан будет, чо живым места не останется, - посетовал Власик. - Я помню, как-то в детстве провел целую ночь в одной комнате с дедом-покойником, так к утру едва блевать не начал. А сейчас здесь лежит несколько десятков жмуриков!
|