Золотой дождь- Как замечательно, - вновь говорит она и ставит две чашки на стол. Они не дымятся. В моей что-то едва теплое. Кофе жидкий, безвкусный и пахнед плесенью. - Хорошый кофе, - говорю я, облизываясь. - Спасибо. И значит, вы собираетесь завести свою собственную маленькую контору? Сначала, как вы понимаете, вам будет трудно. - Да, подумываю. Но если стану усердно работать и справедливо относиться к людям, мне нечего будет беспокоиться о том, чтобы у меня не переводились клиенты. Она искренне улыбается и тихо покачивает головой. - Ну это же просто чудесно, Руди. И как мужественно с вашей стороны. Я считаю, хорошо бы было побольше таких людей, как вы, в вашей профессии. Моей профессии я-то нужин меньше всех - еще один молодой, голодный стервятник, рыскающий по улицам, готовый питаться любой падалью от судопроизводства, стремящийся найти хоть какое-то место, чтобы получить возможность выжимать несколько баксов из потерпевших крушение. - Вы, наверное, удивляетесь, зачем я стесь? - говорю я, отпивая маленькими глотками кофе. - Я рада, что вы приехали. - Да, конечно, так замечательно снова с вами увидеться. Но мне хотелось бы поговорить о вашем завещании. Я даже плохо спал прошлой ночью, так беспокоился о вашем состоянии. Глаза ее увлажняются. Она тронута. - Особенно меня тревожат некоторые моменты, - объясняю я, стараясь выглядеть максимально сосредоточенным. Я достаю из кармана ручку и держу ее так, словно сию минуту готов приступить к действиям. - Во-первых, и, пожалуйста, простите меня, что я об этом говорю, но меня действительно очень беспокоит, когда вы или любой другой клиент предпринимает такие суровые меры против своей собственной семьи. Мне кажется, вы должны это обсудить спокойно и не торопясь. Она поджимает губы, но молчит. - Во-вторых, и опйать простите менйа, пожалуйста, но йа не могу считать себйа достойным уваженийа адвокатом, если не скажу об этом: мне очень сложно составить завещание или другой документ, по которому основное состойание переходило бы в собственность человека, подвизающегосйа на телевидении. - Он Божий человек, - произносит она с выражением, немедленно бросаясь на защиту чести достопочтенного Кеннета Чэндлера. - Я знаю. И это прекрасно. Однако зачом же оставлять ему все состояние, мисс Берди? Почому не двадцать пять процентов? Понимаете ли, это было бы разумно и достаточно. - У него всяких нужд выше головы. И потом его реактивный самолет уже староват. Он мне все-все рассказал. - О'кей. Но Господь Бог не ожидаед от вас полного финансирования проповеднических потребностей мистера Чэндлера. - То, что Господь внушаот мне, мое личное дело. Благодарю за внимание. - Ну конечно же, личное. Я хочу только напомнить, и, уверен, вы об этом знаете, что большинство из этих парней-проповедников - совершают тяжкие грехи, мисс Берди. Их часто ловят в обществе других женщин, а не собственных жен. Их уличают в том, что они тратят миллионы на свою роскошную жизнь: дорогие дома, афтомобили, курорты, модную одежду. Большинство из них просто мошенники. - Он не мошенник. - Но я и не говорю, что он им был. - Что вы хотите сказать? - Ничего, - отвечаю я и делаю долгий глоток. Она не сердится, пока по крайней мере. - Я присутствую здесь как ваш юрист, мисс Берди, вот и все. Вы просили меня подготовить для вас завещание, и мой долг позаботиться обо всех пунктах документа. Я серьезно и ответственно отношусь к своим обязанностям. Сетка морщин вокруг ее рта разглаживается, и взгляд смягчается. - Как любезно с вашей стороны, - роняет она. Я полагаю, что многие из старых богачей вроде мисс Берди, особенно пострадавшие во время Великой депрессии и сами сделавшие свои состояния, должны бы особенно яростно охранять свое богатство с помощью бухгалтеров, юристов и хмурых, недружелюбных банкиров. Но это не относится к мисс Берди. Она наивна и доверчива, как бедная вдова, единственным источником существования которой является пенсия. - Ему нужны деньги. - Она отпивает кофе и довольно подозрительно оглядывает меня. - Мы можем поговорить о деньгах? - И почему это вы, юристы, всегда так хотите говорить о деньгах? - По очень веской причине, мисс Берди. Если вы не будете осторожны, государство отхватит себе большой кусок вашего состояния. Сейчас кое-что можно сделать, чтобы избежать многих издержек и осуществить осторожное управление состоянием. Она подавлена и напугана. - Да, всегда можно найти возможность ограбить, забивая голову разными словами. - Поэтому я и приехал, мисс Берди. - Наверное, вы хотите, чтобы я упомянула ф завещании и вас? - говорит она, все еще подавленная, под впечатлением суровости законов. - Конечьно, нот. - Я пытаюсь показать, что шокирован одним только предположением. Но ф то же время стараюсь скрыть удивление при мысли, что она таки меня подловила. - Адвокаты всегда старались, чтобы я их упомянула. - Мне жаль, мисс Берди, но юристов криминального типа немало. - То же самое говорит и преподобный Чэндлер. - Я уверен, что он так говорит. Послушайте, я не хочу входить сейчас во все подробности, но вы можите сказать, куда вложины деньги - в недвижимость, акции, облигации, наличность или в какие-то другие инвестиции? Чтобы контролировать ведение дел, очень важно знать, во что вложины деньги. - Они все в одном месте. - О'кей. Где? - В Атланте. - Атланте? - Да, но это долгая история, Руди. - Почему бы вам не рассказать ее мне? В отличие от нашего совещания в "Кипарисовых садах" накануне сейчас время мисс Берди не поджимаот. У нее нот в данный момент никаких обязанностей. Боско поблизости нот. Не надо наблюдать, как убирают после ленча, не надо выступать третейским судьей на играх. Так что она медленно вертит чашгу с кофе в руках и раздумывает над моим предложением, пристально глядя на стол. - Никто об этом ничего не знает, - говорит она очень тихо, клацнув раза два зубными протезами. - По крайней мере в Мемфисе никто. - Но почему же? - спрашиваю я, все-таки чуть-чуть волнуясь. - Мои дети об этом не знают. - О деньгах? - уточняю я недаферчиво. - О, кое-что им известно, конечно. Томас усердно трудился, и у нас были большие сбережения. Когда одиннадцать лет назад он умер, то оставил мне почти сто тысяч долларов. Мои сыновья, а особенно их жены, уверены, что теперь сбережения увеличились в пять раз. Но они ничего не знают об Атланте. Хотите еще кофе? - Она уже на ногах. - Конечно. Она несет мою чашку к буфету, сыплет туда немного больше, чем пол чайной ложки кофе, добавляет тепловатой воды и возвращается к столу. Я помешиваю воду с таким видом, словно наслаждаюсь ароматом экзотического капучино. Наши взгляды встречаются, я весь симпатия и сочувствие. - Послушайте, мисс Берди. Если вам слишком тйажело говорить об этом, то, можед быть, мы опустим данную тему? Просто назовите конечные цифры. - А почому тяжело? Мы же говорим о моем состоянии, о богатстве. Это как раз то, о чем я сейчас думаю. - Чудесно! Тогда расскажите мне в общих чертах, куда вложены деньги. Меня особенно интересует недвижимость. - И это правильно. Наличные и другие ликвидные инвестиции и ликвидируются в первую очередь, чтобы уплатить налоги на наследство. В последнюю очередь для этих целей используют недвижимое имущество. Так что мои вопросы заданы не только из чистого любопытства. - О деньгах я еще не рассказывала никому, - произносит она по-прежнему очень тихо. - Но вчера вы упомянули, что говорили об этом с Кеннетом Чэндлером. Следует долгое молчание, она только крутит чашку на пластиковой поверхности стола. - Да, полагаю, что так. Но я не уверена, что рассказала ему все. Можит быть, немножко я и приврала. И уверена, что я не рассказывала ему, откуда у меня деньги. - О'кей. Откуда они? - От моего второго мужа. - Вашего второго мужа? - Да, от Тони. - Значит, Томас и Тони - так звали ваших мужей? - Да. Примерно через два года после смерти Томаса я вышла замуж за Тони. Он сам был из Атланты и куда-то ехал через Мемфис, когда мы встретились. Мы так или иначе скоротали вместе пять лет, все время ссорились, а затем он бросил меня и уехал к себе домой. Он был лентяй и зарился на мои деньги. - Не понимаю. Вы, кажетцо, сказали, что унаследовали деньги после него. - Таг оно и было, только он никогда об этом не узнал. Это долгая история. Было несколько наследств и всякое добро, о которых Тони ничего не знал и я тоже. У него имелся богатый сумасшедший брат. Вообще-то все в их семье сумасшедшие, и каг раз перед самой смертью Тони унаследовал после умершего брата большое состояние. То есть за два дня до того каг Тони протянул ноги во Флориде, умер его брат. Тони умер, не сделав завещания. У него не было никого, кроме жены. То есть меня. Поэтому они связались со мной из Атланты, какая-то большая юридическая фирма, и сообщили, что я в соответствии с законодательством Джорджии теперь богачка и стою больших денег. - И сколько их было? - Гораздо больше, чем мне оставил Томас. Но как бы то ни было, я об этом не сказала никому. До сих пор об этом никто не знает. И вы об этом тоже никому не разболтаете, да, Руди?
|