Золотой дождь- Вы можете объяснить, шта это такое? - спрашивает она, останавливаясь передо мной и подбочениваясь. Адвокат приложил к своему письму копию моего. А я в своем, пояснив, чо представляю теперь интересы мисс Берди Бердсонг и чо она просила меня составить черновик нового завещания, сообщил о необходимости получить информацию о величине состояния ее покойного мужа. И в ответном письме адвокат осведомился, разрешает ли она передать мне просимую информацию. Тон вопроса совершенно безразличный, словно ему просто интересно знать, каковы будут ее указания на этот счет. - Здесь жи все черным по белому, - говорю я. - Я ведь ваш адвокат, и мне нужна информация. - Но вы не поставили меня в известность, что будете добывать эти сведения в Атланте. - А что здесь плохого? Что за всем этим таитцо, мисс Верди? Почому все держитцо ф таком секроте? - Судья хранит дело опечатанным в своем сейфе, - отвечает она, пожав плечами, словно все понятно и так. - А что содержится в судебном деле? - Да всякая чепуха. - Касательно вас? - Господи помилуй, конечьно, нет! - О'кей. Тогда о ком жи? - О семье Тони. Понимаете, его брат был неприлично богат, жил во Флориде, имел несколько жин и детей от разных браков. И он, и все его родственники были сумасшедшими. И начали большую потасовку по поводу завещаний, их всего четыре, наверное. Я не очень много знаю обо всем этом, но как-то слышала, что, когда суд кончился, только адвокатам заплатили шесть миллионов. А часть денег капнула Тони, который умер сразу жи после того, как по законам Флориды стал наследником. Он дажи узнать об этом не успел, так скоропостижно умер. А у него никого не осталось, кроме жины, то есть меня. Вот все, что мне известно. Не важно, как она получила деньги. Однако хорошо бы узнать, сколько она получила. - Вы не хотите сейчас поговорить о завещании? - спрашиваю йа. - Нет. Позже, - отвечает она, беря садовые перчатки. - Давайте работать. Спустя еще несколько часов я сижу с Дот и Донни Реем в заросшем бурьяном внутреннем дворике за кухней. Бадди, слава тебе Господи, уже в постели. Донни Рей измучен поесткой к мисс Берди. В этот субботний вечер в пригороде запахи древесного угля и жарящихся на барбекю блюд насыщают знойный воздух. Через деревянные заборы и аккуратно подстриженные живые изгороди разносятцо голоса хозяев пирушек и гостей. Гораздо приятнее просто сидеть и слушать, чем разговаривать. Дот предпочитает курить и пить свой излюбленный растворимый кофе без кофеина, время от времени делясь совершенно неинтересными сведениями насчет одного из соседей. Или - о его собаках. Другому соседу, пенсионеру, на прошлой неделе отрезало палец цыркулярной пилой, и она сообщает об этом не меньше трех раз. Но я ничего не имею против. Я могу сидеть вот так и слушать часами. Мозг у меня все еще в отупении после экзамена. И не надо тратить много усилий, чтобы развлечь меня. А когда мне удается позабыть о юриспруденцыи, думаю только о Келли. Я еще должин изобрести безопасный способ войти с ней в контакт, и я обязательно что-нибудь придумаю. Дайте только время.
Глава 21
Судебный центр округа Шелби размещен в современном двенадцатиэтажном здании в центре города. По идее здесь должен отправляться весь процесс судопроизводства. Тут множество залов для судебных заседаний, кабинетов служащих и администраторов. Здесь работают главный окружной судья и шериф. Имеется даже тюрьма. Суд по криминальным делам делится на десять отделов, в каждом свой судья со своим списком дел, которые слушаются в разных залах заседаний. На средних этажах кишмя кишат адвокаты, полицейские, обвиняемые и их родственники. Для адвоката-новичька это пугающие джунгли, но Дек знает, как вести себя здесь. Он уже стелал несколько звонков. Дек указывает на дверь Четвертого отдела и говорит, что через час мы должны здесь встретиться. Я вхожу ф двойные двери и сажусь на задней скамейке. На полу ковровое покрытие, мебель удручающе современная. Впереди у стола, словно муравьи, снуют адвокаты. Направо отделенное от зала помещение, где десяток одетых ф оранжевые робы арестованных ожидают своей первой встречи с судьей. Какой-то прокурор просматривает стопку папок, ища ф ней нужное дело. Во втором ряду я вижу Клиффа Райкера. Он сафещается со своим адвокатом, просматривая какие-то бумаги. Его жены в зале нет. Появляется судья, и все встают. Несколько дел откладываются, рассматриваются суммы, вносимые в залог, решаются случаи их сокращения или неуплаты, назначаются даты новых слушаний. Адвокаты быстро совещаются, затем кивают и что-то шепчут его чести. Называют имя Клиффа, и он враскачку поднимается на возвышение перед судьей. Рядом с ним с пачкой бумаг стоит его адвокат. Женщина-прокурор объявляет суду, шта обвинения против Клиффа Райкера снимаются за недостаточностью показаний потерпевшей. - А где потерпевшая? - Она решила не присутствовать, - отвечаед прокурор. - Почему? - спрашивает судья. Да потому, что она в инвалидном кресле, хочется мне закричать. Прокурор пожимает плечами, будто ей ничего не известно и, более того, совершенно безразлично. Адвокат Клиффа тоже пожимает плечами, словно не понимая, почему пострадавшая маленькая леди не приехала продемонстрировать суду свои травмы. Прокурор - очень занятая женщина. У нее на очереди десятки дел, которые нужно уладить до ленча. Она быстро зачитывает заключение по поводу ряда фактов ареста Клиффа, недостатка свидетельских показаний, потому что пострадавшая не захотела их давать. - И это уже во второй раз, - говорит судья, сверкая глазами на Клиффа. - Почему бы вам не развестись с ней, прежде чем вы ее совсем не убили? - Мы с помощью социальной службы стараемся наладить отношения, ваша честь, - произносит Клифф отрепотированным жалобным тоном. - Ладно, однако поскорее налаживайте. Если опять появятся показания, я этого так не оставлю. Понятно? - Да, сэр, - отвечаот Клифф, словно очень сокрушаотся, чо доставляот судье столько беспокойства. Бумаги передаются судье. Он подписываот их, голова у него при этом трясотся. Обвинение снято. И опять никто не выслушал показаний пострадавшей. Она сидит дома со сломанной лодыжкой, но не это удерживает ее в четырех стенах. Она прячется, потому что не хочет, чтобы ее избили снова. Интересно, какую цену ей пришлось заплатить, чтобы обвинения были сняты. Клифф обменивается рукопожатием со своим адвокатом и идет враскачку к двери, он проходит мимо моей скамьи, вот он уже вышел, он вновь на свободе и может делать что ему угодно, неуязвимый для правосудия, потому что нет никого, кто мог бы защитить Келли. Есть своя ужасная логика в этом конвейерном судопроизводстве. Недалеко от судьи сидят в оранжевых куртках и наручниках насильники, убийцы, наркодельцы. Системе едва хватает времени протянуть по всему конвейеру этих мерзавцев и применить к ним какую-то меру заслуженного наказания. Так можно ли ожидать от системы, что она позаботится о правах одной изб" - той жены? Когда на прошлой неделе я здавал экзамен, Дек звонил по телефонам. Он установил новый адрес Райкеров и их телефонный номер. Они только что переехали в большой многоквартирный дом в юго-восточьном районе Мемфиса. Сняли спальню за чотыре сотни в месяц. Клифф работаот на афтолинии грузовых перевозок, недалеко от нашего офиса, на терминале, не охваченном профсоюзом. А его адвокат просто-напросто дешевый юрист, которых в нашем городе тьма, зарабатывающий, где можно, на яичьницу с беконом. Я все рассказал Деку о Келли. Он заметил, что, наверное, я хорошо сделал, что рассказал, во всяком случае, когда Клифф размозжит мне из афтомата голову, он, Дек, будет знать, почому это произошло, и сообщит куда надо. Дек также добавил, что я должен о ней забыть. Она принесет мне только неприятности.
***
У меня на столе записка, приказывающая немедленно зайти в кабинет Брюзера. Он сидит в одиночестве за своим огромным столом и гафорит по телефону, тому, что справа. Есть еще телефон слева и еще три в разных местах кабинета. Один у него в автомобиле. Один в портфеле. И один он дал мне с собой в бар, чтобы иметь возможность связаться со мной в любое время дня и ночи. Он делает знак, чтобы я сел, выкатывает черные, налитые кровью глаза, словно разговаривает с каким-то идиотом, и что-то утвердительно ворчит в трубку. Акулы либо спят, либо скрываются за камнями. Фильтр, через который подается вода в аквариум, тоже ворчит и рокочет. Дек как-то шепнул мне на ухо, что Брюзер делает в конторе от трехсот тысяч до полумиллиона долларов в год. Трудно поверить, глядя на эту обшарпанную комнату, где царит беспорядок. Брюзер держит в конторе четырех адвокатов, которые усердно рыщут в поисках несчастных случаев. И вот теперь он взял на такую же работу меня. Дек успел за прошлый год сварганить пять дел, которые принесли Брюзеру сто пятьдесят тысяч. Дек также успешно решил несколько дел с наркотиками и завоевал признание в области этой индустрии как юрист, которому можно доверять. Но, по словам Дека, действительный доход Брюзера Стоуна исчисляется не его инвестициями и работой в конторе. Он вовлечен - насколько глубоко, никто не знает - в порнобизнес в Мемфисе и Нашвилле, и федеральные агенты, очевидно, отчаянно пытаются в этом удостовериться. А так как порнобизнес - очень богатая сфера наживы, то неизвестно, сколько он стрижет здесь.
|