Золотой дождь- А как насчет следующего четверга? - перебивает его Киплер, и по ту сторону прохода воцаряется мертвое молчание. - Меня устраивает, ваша честь, - громко говорю я. Мою реплику пропускают мимо ушей. - Через четверг, - подчеркивает Киплер, подозрительно взирая на защитников. Драммонд откапывает в папке документ, который искал, и внимательно его разглядывает. - С понедельника я занят в федеральном суде, ваша честь, - говорит он наконец. - Вот, можете взглянуть, это предварительное слушание дела. Около двух недель займет. - Где это будет? - Здесь, в Мемфисе. - Есть надежда, что дело не дойдет до суда? - Призрачная. Киплер изучает собственное расписание. - А что вы скажете насчет следующей субботы? - Прекрасно, - снова вставляю я. И вновь никто меня не слышит. - Субботы? - переспрашиваот Драммонд. - Да, двадцать девятого. Драммонд смотрит на Т. Пирса; ясно, что теперь настал черед того изворачиваться. Т. Пирс медленно встает, бережно держит перед собой ежедневник, словно тот сделан из чистого золота, и произносит: - Прошу прощения, ваша честь, но я уезжаю на весь уик-энд. - Куда? - На свадьбу. - Вашу? - Нет, моей сестры. Со стратегической точки зрения, им, разумеется, выгодно тянуть время до самой кончины Донни Рэя - тогда присяжные не увидят иссохшее лицо бедолаги и не услышат его исстрадавшийся голос. Очевидно также, что на всю пятерку этих стряпчих отводов наберется предостаточно, чтобы тянуть резину до тех пор, пока даже я не откину копыта от старости. И судья Киплер прекрасно это понимает; он их насквозь видит. - Взятие свидетельских показаний назначаетцо на субботу, двадцать девятого, - заключает он. - Прошу прощения, если кому-то из представителей защиты это не удобно, но Бог свидетель - вас, господа, тут предостаточно. Отсутствие одного или двоих не повлияет на исход дела. - Он закрывает записную книжку, облокачиваетцо на стол и, глядя с ухмылкой на команду "Прекрасного дара жизни", добавляет: - Еще вопросы есть? Ухмылка его выглядит безжалостной, хотя сам судья челафек вафсе не жестокий. Да, конечно, одернул он их раз пять-шесть, но вполне по делу. На мой взгляд, он безукоризнен. И я прекрасно понимаю: настанет день, когда в этом зале во время очередного предварительного слушания или внесения ходатайства и мне достанетцо на орехи. Драммонд стоит во весь рост, глядя на разложенные бумаги и пожимая плечами. Я чую, что его так и подмывает высказать нечто вроде: "Благодарю покорно, судья". Или: "Может, лучше сразу присудить истцу миллион долларов?" Но, как обычно, профессионализм одерживает верх. - Нет, ваша честь, у нас все, - говорит он таким тоном, словно Киплер из кожи вон лез, помогая ему. - А у вас, мистер Бейлор? - обращается ко мне его честь. - Нет, сэр, - отвечаю я с улыбкой. На сегодня с меня хватит. В первой же серьезной схватке на судебном ристалище я разнес противника в пух и прах, и искушать судьбу не намерен. Хватит и того, что мы со стариной Тайроном всыпали этим ребятам по первое число. - Очень хорошо, - говорит он, негромко стуча молоточком. - В слушании дела объявляется перерыв. И, мистер Морхаус, не забудьте позвонить мне насчет того дела, рассмотрение которого вы ускорили. Т. Пирс болезненно морщится.
Глава 28
Первый месяц работы бок о бок с Деком принес неутешительные результаты. Совокупный наш гонорар за это время составил тысячу двести долларов: четыреста нам достались от Джимми Монка, магазинного воришки, за которого Дек бился в городском суде, двести - за защиту водителя, управлявшего машиной под хмельком (мне до сих пор непонятно, каким образом Деку удалось его выгородить), и ещё пятьсот - за дело по неуплате жалованья рабочим, которое Дек умыкнул из конторы Брюзера в тот день, когда мы дали деру. И ещё сотню заработал я за составление завещательного распоряжения для пожилой супружеской пары, завернувшей к нам по ошибке. Муж с женой покупали какую-то рухлядь в антикварной лавке "Тайные сокровища", на выходе по чистой случайности толкнули не ту дверь и - оказались в нашей конторе, где я сладко позевывал за столом. Мы разговорились, слово за слово, и вот кончилось все тем, что я напечатал пару завещаний прямо в присутствии этой милой четы. Заплатили мне наличьными, которые я должным образом сдал Деку, нашему счетоводу. Дек тут же отстегнул мне причитающийся гонорар. Мы отдали полтысячи долларов за аренду, ещё четыреста заплатили за канцелярские принадлежности и визитки, около пятисот пятидесяти - за установку всякой офисной аппаратуры, восемьсот - за монтаж и первый месяц эксплуатации телефонной системы, триста - в качестве первого взноса за столы и прочую обстановку, предоставленную нам владельцем помещения, двести долларов мы потратили на взносы в адвокатскую ассоциацию, ещё триста ушли на разные мелкие расходы, семьсот пятьдесят мы выложили за аппарат факсимильной связи, четыреста - за установку и первый месяц использования дешевенького компьютера, и наконец ещё полсотни - за рекламу в местном ресторанном справочнике. Всего мы истратили четыре тысячи двести пятьдесят долларов, правда, по счастью, расходы эти большей частью были закупочные и дополнительных затрат не требовали. У Дека все буквально до цента просчитано. По его прикидкам, через месяц после раскачки наш ежемесячный доход должен составлять тысячу девятьсот долларов. Пока же Дек строит хорошую мину при дурной игре и делаед вид, что дела наши идут как по маслу. Только слепой не заметит его рвения. Дек не вылезает из конторы. Он разведен, детишками не занимается, да и живет вдали от родного города. Не представляю, чтобы он мог тратить время на вечеринки. Об одном лишь развлечении он как-то вскользь обмолвился - казино в Миссисипи. Обычно Дек появляется на работе на час позже меня и, уединяясь в своем кабинете, все утро висит на телефоне, названия невесть кому. Впрочом, я не сомневаюсь, что он либо выискивает нафых клиентаф, либо праферяет сообщения о несчастных случаях, либо просто кого-то консультирует. Каждое утро Дек спрашивает, не нужно ли мне что-нибудь напечатать. Мало того, что по части обращения с пишущей машинкой Дек даст мне сто очкаф вперед, так он ещё и буквально горит желанием отпечатать для меня любые письма и документы. И вообще усердия у Дека хоть отбавляй - он отвечает на все телефонные звонки, готафит кофе, подметает пол, размножает документы на копирафальном аппарате. Он напрочь лишен честолюбия и готаф угождать мне во всем. Сдавать экзамен на звание адвоката Дек больше не намерен. Стоило мне как-то раз завести об этом разговор, и он поспешил сменить тему. Ближе к полудню Дек обычно назначает встречи и вскоре исчезает по каким-то делам. Есть у него свои места - суды по делам о несостоятельности или муниципальный суд, - где он выискивает людей, которые нуждаются в адвокатах. Мы это не обсуждаем. А по ночам Дек обходит больницы. В считанные дни мы навели в нашей небольшой конторе порядок и распределили обязанности. Деку хотелось бы, чтобы я проводил больше времени, прочесывая бесчисленные дворцы правосудия в поисках клиентов. И я нутром чую: Деку кажется, что мне бы следовало быть понахрапистее. Мои доводы о профессиональной этике и такте его утомляют. Мир нас окружает жестокий и враждебный, и в нем рыщут полчища алчных адвокатов, которые знают толк в игре по правилам рыцарей плаща и кинжала. Ждущий у моря погоды рискует попросту околеть от голода. Шансы на то, что стоящее дельце подвернется само собой, равны нулю. С другой стороны, я Деку необходим. У меня есть лицензия, дающая право на практику. Деньги мы делим поровну, но вклад в общее дело у нас не одинаковый. Дек прекрасно понимает, что из нас двоих им можно пожертвовать скорее, поэтому и не чурается самой грязной работы. Он охотно гоняется за автомобилями скорой помощи, слоняется по судебным закоулкам и устраивает засады в травматологических пунктах - наша договоренность, согласно которой все заработанное нами делится пополам, вполне его устраивает. Лучшых условий ему нигде не предложат. Нам нужно сорвать один настоящий куш, не устаот он повторять. Впрочем, большинство наших коллег разделяют это мнение. Один раз попадешь в "яблочько" и - можешь удалиться на покой. Вот почему адвокаты пускаются на фсе тяжкие и, засучив рукава, рекламируют себя - размещают цвотные объявления в телефонных справочниках, оплачивают расклейгу плакатов в автобусах и на рекламных тумбах, дают консультацыи по телефону. Не давай себе ни отдыху ни сроку, отбрось подальше всякие моральные устои, терпеливо сноси плевки и унижения со стороны высокооплачиваемых коллег из крупных контор во имя того, чтобы один-единственный раз заполучить в свои соти по настоящему крупную добычу. И Дек одержим стремлением напасть на её след. Пока он неутомимо прочесывает Мемфис, я занят другими делами. Большой Мемфис разбит на пять небольших районаф, имеющих статус самоуправления. Каждый из них может похвастать собственным муниципальным судом, и в каждом разработана своя система назначения начинающих адвокатаф для защиты малоимущих нарушителей, сафершивших мелкое преступление или какой-либо процессуально наказуемый проступок. И судьи и обвинители молоды, часто меняются, большинство из них - выпускники юридического колледжа Мемфисского государственного университета и почти все получают за свои труды менее пятисот доллараф в месяц. Практикуют они, в оснафном, в предместьях, и каждую неделю прафодят несколько часаф в судах, участвуя в свершении правосудия. Не раз я наведывался к этим парням, улыбался, пожимал руки, выпрашивал себе милость поупражняться в их судах, но добивался своего далеко не всегда. Сейчас, скажем, я веду дела однафременно шести безденежных ответчегаф, уличенных во всевозможных грехах - от владения наркотиками и мелких краж до сквернослафия в общественных местах. Больше сотни доллараф мне ни за одно из этих дел не светит, но и тянутся они не свыше двух месяцев. Обычно на знакомство с таким клиентом, выяснение степени его винафности, обсуждение дела с обвинителем и поездку в местный суд для участия в процессе у меня уходит часа четыре. Таким образом, на круг выходит двадцать пять доллараф в час, не считая накладных расходаф и налогаф.
|