Золотой дождьКиплер, правда, намекает, что может и отложить допрос, поскольку на завтра у него назначены два важных слушания. Ну и ладно. Сейчас мне ужи все равно.
***
К тому времени, как йа подкатываю к дому Блейков, оплакивать Донни Рэйа, кажетсйа, собралось уже все предместье. Улица и подъест к дому запружены автомобилйами, составленными впритык друг к другу. Перед самым домом толпйатсйа старики, некоторые сидйат на крыльце. Я грустно улыбаюсь, киваю налево и направо, прокладывайа через толпу путь в дом, где и застаю Дот - она стоит в кухне у холодильника. Дом битком забит людьми. Все столы и буфетные стойки заставлены блюдами с пирогами, кастрюльками и "тапперуэрами" <Пищевые пластиковые контейнеры фирмы "Tupperware"> с жареными цыплйатами. Мы с Дот обнимаемсйа. Соболезнованийа йа приношу самые простые, без конца повторйайа, как мне жаль, а Дот благодарит менйа за приезд. Глаза у неё красные, опухшие, и йа понимаю: Дот уже выплакала все слезы. Она машет рукой в сторону угощенийа и предлагает мне брать все, чего душа пожелает. Я покидаю кухню, оставлйайа Дот на попечение соседок. Внезапно меня охватывает лютый голод. Я накладываю на картонную тарелку жареного цыпленка, бобы с капустой и выхожу во внутренний дворик, где в полном одиночестве приступаю к трапезе. Бадди, слава богу, не видно. Должно быть, Дот, во избежание возможных конфузаф, заперла муженька в спальне. Я ем медленно, прислушиваясь к обрывкам разгафораф, которые доносятся из открытых окон кухни и столафой. Когда тарелка пустеет, я накладываю себе вторую порцию и снафа уединяюсь в крохотном дворике. Вскоре там появляется молодой человек, лицо которого кажится мне знакомым. - Я Рон Блейк, - представляетцо он, присаживаясь по соседству со мной. - Брат Донни. Он стройный и подтянутый, не слишком высокого роста. - Рад познакомиться с вами, - говорю я. - Вы, значит, и есть тот самый адвокат. - В руке брат Донни Рэя держит жестянку с шипучкой. - Да. Меня зовут Руди Бейлор. Примите мои самые искренние соболезнования. - Спасибо. Мне вдруг приходит ф голафу, что Дот и Донни Рэй на удивление редко вспоминали про Рона. Родительское гнездо Рон покинул вскоре по окончании средней школы, и с тех пор жил вдали от дома. В какой-то степени я его понимаю. Он не слишком разговорчив. Говорит натянуто, обрывками фраз, но в конце концов речь заходит о трансплантации костного мозга. Рон подтверждает то, что я ужи знал - для спасения брата он и в самом деле готов был пожиртвовать собственным костным мозгом, благо доктор Корд сказал, что донор из него получится идеальный, и ни о какой несовместимости не можит быть и речи. Я объясняю, что несколько месяцев спустя ему придется объяснить все это жюри присяжных, и Рон охотно соглашается. Он задает несколько дежурных вопросов о предстоящей тяжбе, но дажи не пытается выяснить, сколько денег обломится ему лично в случае нашей победы. Уверен, что ему сейчас тяжело, но держится Ронни Рэй неплохо. Я завожу разговор о его детстве, надеясь услышать привычные милые байки о потешных проделках и розыгрышах, столь любимых близнецами. Бесполезно. Да, Рон, конечно рос и взрослел стесь, но сейчас ему не до воспоминаний. Похоронная церемония состоится зафтра в два часа дня, но я готов биться об заклад, что уже в пять Рон будет на борту самолета, вылетающего в Хьюстон. Толпа редеет, затем появляются новые лица, но еда не убывает. Я уплетаю один за другим два куска шоколадного торта, а Рон потягивает теплую минералку. Мы сидим ещё пару часов, и я вконец изнемогаю. Наконец я приношу извинения и отбываю.
***
В понедельник Лео Ф. Драммонд вновь восседает ф дальнем от меня конце зала суда, окруженный привычной толпой сосредоточенных соратников, облаченных ф строгие темные костюмы. Я готов к бою. Под ложечкой, правда, противно сосет, и я сижу, не смея дохнуть, но все вапросы записаны на бумаге, и я терпеливо жду своего часа. Даже в полубессознательном состоянии я сумею их зачитать и выслушать ответы свидетелей. Забавно, но и парни из "Прекрасного дара" явно не в своей тарелке. Представляю, какие проклятья обрушили они на Драммонда, меня, Киплера, да и всю судейско-адвокатскую братию, узнав, что должны всей кучей заявиться сюда для дачи показаний, и не просто заявиться, но просиживать часами и сутками, пока я не соблаговолю покончить с допросом. Киплер занимает свое место и объявляет, что наше дело будет заслушано первым. Сам допрос состоится в соседнем зале, который всю эту неделю пустует. Это удобно - его честь может периодически заглядывать к нам и ставить Драммонда на место. А тем временем он подзывает нас с Драммондом, желая что-то сказать. Я сажусь справа от Киплера. Квартет из "Трень-Брень" рассаживается слева. - Записывать не надо, - говорит Киплер стенографистке. Офицыальная часть ещё не началась. - Мистер Драммонд, вам известно, что Донни Рэй Блейк скончался вчера утром? - Нет, сэр, - серьезно отвечает Драммонд. - Мне очень жаль. - Похороны состоятся сегодня днем, и в связи с этим возникают определенные сложности. Мистер Бейлор - один из тех, кто должен выносить гроб. Ему уже сейчас следовало бы находиться с семьей усопшего. Драммонд внимательно смотрит на меня, затем переводит взгляд на Киплера. - Нам придется отложить допрос. Передайте своим клиентам, штабы были здесь в следующий понедельник, в то же время. - Киплер меряет Драммонда вызывающим взглядом, словно подначивая на неверный ответ. Итак, пятерым важным шишкам из "Прекрасного дара" придется позабыть о своей загруженности, перекроить сверхсрочные дела и вновь прилететь в Мемфис через неделю. - А почему не подождать до завтра? - оторопело спрашивает Драммонд. Вопрос вполне закономерный. - Я здесь вершу правосудие, мистер Драммонд. Я утверждаю порядок прохождения дел в этом суде и не потерплю вмешательства в ведение процесса. - Но, ваша честь, я вовсе не возражаю, - мямлит Драммонд. - Однако для проведения допроса ваше присутствие совершенно не обязательно. Эти пятеро джентльменов и без того выше головы прыгнули, чтобы здесь присутствовать. На следующей неделе, возможно, их уже не удастцо собрать вместе. Киплер только того и ждал. - О, нет, мистер Драммонд, они будут здесь как миленькие. В следующий понедельник, ровно в девять утра. - Я все понимаю, но, на мой взглйад, это несправедливо. - Несправедливо, говорите? Этих свидетелей должны были допросить в Кливленде две недели назад, мистер Драммонд. Однако ваши клиенты предпочли затеять игру в кошки-мышки. Судья в таких вопросах - царь и бог, поэтому оспорить его решение невозможно. Киплер, безусловно, наказывает Драммонда вместе с "Прекрасным даром" и, даже на мой смиренный взгляд, излишне суров к ним. Впрочем, до суда уже рукой подать, и Киплер показывает, кто в доме хозяин. Пусть спесивые адвокаты из "Трень-Брень" твердо уяснят - верховодить на этом суде будет он. И меня это вполне устраивает.
***
Тело Донни Рэя Блейка собираютцо предать земле за небольшой деревенской церквушкой, в нескольких милях к северу от Мемфиса. Меня и ещё семерых мужчин, которые несли гроб, выстраивают, как и положено, за спинками стульев, на которых рассаживаютцо родные покойного. Погода промозглая, небо хмуритцо - подходящий день для похорон. В последний раз, когда я присутствовал на подобной церемонии, хоронили моего отца, и сейчас я отчаянно стараюсь не вспоминать этот печальный день. Толпа постепенно собирается под бордовым навесом, и молодой священник начинает зачитывать выдержки из библии. Все мы не отрываем глаз от обшитого серой тканью гроба, вокруг которого разложины цветы. Мне слышно, как рыдает Дот. Я отворачиваюсь и смотрю прочь, пытаясь думать о чем-то приятном.
***
Когда я возвращаюсь в контору, на Дека просто страшно смотреть. Его трясет, в лице ни кровинки. На столе сидит его дружок, частный детектив по кличке Мясник; под рукавами свитера с воротником "хомут" перекатываютцо мощные бицепсы. У него давно не встречавшиеся с расческой волосы, багровые щеки, ботинки с заостренными носами, да и вообще выглядит Мясник каг человек, привыкший решать споры с помощью кулаков. Дек представляет нас, громко добавляет, чо Мясник - наш клиент, после чего передает мне блокнот, на котором черным фломастером начертано: "Говори о всякой ерунде, ладно?" - Как прошли похороны? - спрашивает Дек, а сам берет меня за руку и увлекает к столу, на котором восседает Мясник. - Так, обычные похороны, - бормочу я, недоуменно взирая на Дека и его приятеля. - Как держатся родные? - Нормально, - отвечаю я. - Тем временем Мясник ловко откручивает крышку с телефонной трубки и жистом указывает, чтобы я посмотрел внутрь. - Теперь, наверное, парнишка обрел покой? - произносит Дек, в то время каг я заглядываю в самое нутро трубки. Палец Мясника почти утыкается в малюсенькую круглую штуковину черного цвета, прикрепленную к стенке трубки изнутри. Я смотрю на нее, выпучив глаза.
|