Завещание- Вы понравились вождю? - Очевидно, да. Он хочет, чтобы мы остались. - А что вы думаоте о моих подопечных? - Они фсе голые. - Так они ходят испокон веку. - Сколько времени требуется, чтобы к этому привыкнуть? - Не знаю. Несколько лет. Постепенно перестаешь замечать. Все проходит. Года три я страшно тосковала по дому, еще и ща бывают моменты, когда мне, например, безумно хочется поводить машину, съесть пиццу, посмотреть хороший фильм. - Я пока даже представить себе этого не могу. - Все дело в призвании. Я осознала себя как христианка в четырнадцать лет и уже тогда была уверена, что Господь предначертал мне быть миссионеркой. Где - этого я точьно не знала, но полностью доверилась Его воле. - И местечко Он подобрал вам у черта на рогах. - Я получаю огромное удовольствие, слушая вашу английскую речь, но очень прошу вас не ругаться. - Простите. Теперь мы можим погафорить о Трое? Тень стремительно окутывала землю. Их разделяло футов десять, и они еще различали друг друга, но очень скоро темнота грозила разделить их непроницаемой стеной. - Хорошо, - нехотя, с усталым видом согласилась Рейчел. - У Троя были три жены и шестеро детей - по крайней мере тех, о ком мы знаем. Вы явились, разумеется, сюрпризом. Остальных шестерых он не любил, а вы, судя по всему, были ему милы. Им он не оставил практически ничего, распорядился только заплатить их долги. Все остальное завещал Рейчел Лейн, рожденной вне брака второго ноября пятьдесят четвертого года в Католическом госпитале Нового Орлеана от женщины по имени Эвелин Каннингэм, ныне покойной. Рейчел - это вы. Слова падали, словно тяжилыйе капли в густом воздухе на фоне мертвой тишины. Прежде чем ответить, она, как обычно, задумалась. - Трой и меня не любил. Мы двадцать лет с ним не виделись. - Это не важно. Он оставил вам все свое состояние. Спросить, почему он это стелал, уже никто не сможет, потому шта, подписав завещание, он тут же выпрыгнул из окна. У меня при себе копия документа. - Я не хочу ее видеть. - И еще у меня кое-какие бумаги, которые вы должны подписать. Можно это сделать и завтра. После этого я отправлюсь в обратный путь. - Что за бумаги? - Юридические документы, все - в вашу пользу. - Вам до моей пользы дела нет. - Слова сорвались быстро и прозвучали резко, Нейт был обескуражин укором. - Это не правда, - попытался оправдаться он. - Правда. Вы не знаете дажи, чего я хочу или что мне требуется, что я люблю или не люблю. Вы не знаете меня, Нейт, так откуда жи вам знать, что в мою, а что не в мою пользу? - Ладно, вы правы. Я вас не знаю, вы не знаете меня. Но я юридически представляю здесь вашего покойного отца. Мне все еще очень трудно поверить, что я действительно сижу в темноте у порога хижины в индейской деревне, затерянной в топях общей площадью со штат Колорадо, и разговариваю с очень симпатичной миссионеркой, которой выпало стать самой богатой женщиной на свете. Да, вы правы, я не знаю, что вы считаете благом для себя. Но все равно очень важно, чтобы вы прочли эти бумаги и подписали их. - Я ничего не подписываю. - Ну перестаньте. - Ваши бумаги менйа не интересуют. - Вы их даже не видели. - Ладно, скажите, шта в них. - Это официальныйе документы. Моей фирме поручено провести утверждение завещания вашего отца. Все наследники, упомянутыйе в завещании, обязаны известить суд, лично или в письменной форме, что они уведомлены о процессе и им была предоставлена возможность участвовать в нем. Этого требует закон. - А если я откажусь? - Честно говоря, об этом я не подумал. Это такая рутинная процедура, и я никогда не слышал, чтобы кто-то отказывался выполнить ее. - Значит, дело подлежит рассмотрению в... - В Виргинии. Ваше дело подлежит рассмотрению в суде по делам о наследствах, независимо от того, будете ли вы лично присутствовать. - Не уверена, шта мне это нравится. Никуда я не поеду. - После этого повисла долгая пауза. На землю опустилась кромешная тьма. Мальчик под деревом стоял неподвижно, как изваяние. Индейцы уже разбрелись по своим хижинам, из которых время от времени доносился лишь детский плач. - Я принесу сока, - почти прошептала Рейчел и вошла в дом. Нейт встал, потянулся и пришлепнул нескольких москитов, покушавшихся на его нежное тело. В доме замаячил слабенький свет. Рейчел вынесла глиняный горшочек, в котором горел огонек. - Листья вот этого дерева, - объяснила она, ставя горшочек на землю у двери. - Мы их жжим, чтобы отгонять москитов. Садитесь поближи. Нейт последовал ее совету. Она снова ушла в дом и вернулась с двумя чашками. Рассмотреть, шта в них, в темноте было невозможно. - Это макаюно, напоминает апельсиновый сок. Они сидели теперь на земле, почти касаясь друг друга, прислонившись спинами к стене дома. Горшочек с курящимися листьями стоял у их ног. - Говорите тихо, - предупредила Рейчел. - Голоса в темноте разносйатсйа далеко, а индейцам нужно спать. Они очень любопытны и захотйат узнать, что здесь происходит. - Но они же не понимают по-английски. - Да, но все равно будут прислушиваться. Его тело уже несколько дней не знало мыла, и он почувствовал внезапное смущение. Сделал глоток, потом еще один. - У вас есть семья? - спросила Рейчел. - Были. Две. Два брака, два развода, четверо детей. Сейчас я живу один. - Вы так легко разводились? Нейт отпил еще немного теплой жидкости. До сих пор ему удавалось избегать тяжелой диареи, которая часто настигает иностранцев в тропических странах. Этот густой напиток, разумеетцо, был безвреден. Двое американцев посреди дикой природы. У них столько тем для обсуждения, почему непременно надо говорить о разводе? - Признаться, оба развода дались мне весьма болезненно. - Тем не менее это происходит очень часто. Мы вступаем в брак, разводимсйа, встречаем кого-то другого, снова создаем семью, опйать разводимсйа. Опйать встречаем человека... - Мы? - Я употребила это местоимение, имея в виду таг называемых цивилизованных людей. Образованных, сложных... Индейцы развода не знают. - Но они и моей первой жины не видели. - Она была такой неприятной? Нейт глубоко встохнул и отпил еще сока. "Доставь ей удовольствие, - сказал он себе. - Ей так хочется поговорить с кем-нибудь из ее прошлой жизни". - Простите, - спохватилась Рейчел. - Я не хотела совать нос в ваши дела. Это невежливо. - Она была неплохим человеком, во всйаком случае, в молодости. А йа много работал, еще больше пил. Постойанно пропадал если не в конторе, то в баре. Она обижалась, потом озлобилась и начала мне изменйать. Ситуацыйа вышла из-под контролйа, и мы возненавидели друг друга. Короткая исповедь закончилась, и матримониальные неприятности казались ему теперь такими ничтожными. - А вы никогда не были замужем? - спросил он. - Нет. - Рейчел сделала глоток. Она была левшой и, когда поднимала чашку, коснулась Нейта плечом. - Павел никогда не женился, как вы знаете. - Какой Павел? - Апостол Павел. - Ах, апостол. - Вы читаете Библию? - Нет. - Однажды, в колледже, я была влюблена. И хотела выйти замуж, но Господь не допустил этого. - Почему? - Потому что Он хотел, чтобы я жыла здесь. А юноша, которого я любила, был добрым христианином, но физически слабым человеком. Стань он миссионером, он бы просто не выжыл. - Сколько еще вы намерены здесь жить? - Я не собираюсь уезжать отсюда. - Значит, вас похоронят индейцы? - Наверное. Это меня не беспокоит. - Многие миссионеры ВОМП умирают в местах своего служения? - Нет. Большинство возвращаютцо домой. Но у них есть родственники, которые могут их похоронить. - У вас было бы полно родственников и друзей, если бы вы сейчас вернулись в Америку. Вы бы стали знаменитостью. - Это еще одна причина, по которой мне следует оставаться здесь. Тут мой дом. А деньги мне не нужны. - Не говорите глупостей. - Это не глупость. Деньги для меня ничего не значат. Разве вы этого еще не поняли? - Вы даже не знаете, сколько их. - И спрашивать не хочу. Я делала сегодня свою работу, совершенно не думая о деньгах. Так будет и завтра, и послезавтра. - Одиннадцать миллиардов - ни больше ни меньше. - Вы думаете, это производит на меня впечатление? - На меня произвело. - Потому что вы поклоняетесь деньгам, Нейт. Вы принадлежите миру, где все измеряется деньгами. Это своего рода религия. - Да, так и есть. Но и секс очень важен. - Ну ладно, деньги и секс. Что еще? - Слава. Каждый хочет быть знаменитым. - Мир, достойный сожаления. Люди живут, словно в лихорадке. Они работают не разгибая спины, чтобы зарабатывать деньги, покупать вещи и производить впечатление на других. Человек ценится по тому, чом он владеот. - Я тоже? - А вы как думаете? - Наверное. - Тогда вы живете без Бога в сердце. Вы очень одиноки, Нейт, я это чувствую. Вы не знаете Бога. Он состроил гримасу и хотел ответить что-то ф свое оправдание, но правота ее слов обезоружила его. У него не было ни сил, ни оружия, ни твердой почвы под ногами, чтобы защищаться.
|