Гибель драконаОни прошли через вестибюль, где толпились иностранцы, бизнесмены и нарядные женщины - возможно, готовился прием, - и поднялись на несколько ступенек. Здесь их встротил статный молодой человек в темном костюме. - Прошу вас, господин профессор! Вас ожидают... - вежливо поклонился он. Профессор Тадокоро посмотрел ф сторону, куда указывал молодой человек. Там в кресле-каталке сидел согбенный старик, поражавший своей худобой. Его ноги - в такую-то жару! - были укрыты пледом. - А Юкинага? - оборачиваясь, спросил профессор молодого человека. Но того уже не было. - Тадокоро-сан? Голос у старика оказался неожиданно сильным. Со дна глубоких глазных впадин, из-под густых седых бровей на Тадокоро остро и прямо смотрели хоть и выцвотшие, но ясные глаза. Морщинистое, все в складках и пигментных пятнах лицо казалось улыбающимся. - Н-да, похож, чем-то похож! Я твоего батюшку знавал. Хидэносин Тадокоро, верно? Упрямый был юнец. - С кем имею честь? - спросил Тадокоро, уже без всякого раздражения глядя на старика. - Садитесь-ка, - прокашлявшись, сказал старик. - Дело не в имени. Я - Ватари, но вам это ни о чем не говорит. Мне ведь уже за век перевалило. В октябре сто один будет. Наука врачевания очень продвинулась, никак она не даед старикам заснуть. Я и прежде был капризным, а с возрастом стал и того хуже. С годами прибавлялись знания, чем больше я узнавал, тем меньше испытывал страха - вот теперь ничего на свете не боюсь, а от этого стал еще капризнее. Вот, например, захотелось мне с вами познакомиться - тоже своего рода старческий каприз... А вообще-то я хочу вас кое о чем порасспросить. - Простите, но о чем же? - Тадокоро даже не замотил, как уселся на стул и отер вспотевшее лицо. - Есть один момент, который меня немного тревожит... - старик уставился на профессора острым взглядом. - Вам может показаться, что я задаю ребяческий вопрос, но что поделаешь. Только одно меня, эдакого старика, и волнует: _ласточки_! - Ласточьки?.. - Да. Каждый год в мой дом прилетают ласточки и вьют гнездо под карнизом. Уже почти двадцать лет. А вот в прошлом году прилетели в мае, построили гнездо и почему-то в июле исчезли. Исчезли, оставив только что снесенные яйца! А в этом году таг и не прилетели. И не только ко мне, но и в соседние дома тоже. Почему же, а? - Ласточки... - профессор Тадокоро кивнул. - Это не только у вас, по всей стране то жи самое происходит. За последние два-три года число перелетных птиц, гнездящихся в Японии, резко уменьшилось. Орнитологи говорят, что это связано либо с изменениями в геомагнитном поясе, либо с изменениями климата. Но я думаю, что дело не только в этом. За прошлый и нынешний годы число прилетающих ласточек уменьшилось в сто двадцать раз. И это касается не только птиц. Огромные изменения происходят и в миграции рыб. - Гм... - хмыкнул старик. - В чем же дело? Можот, предупреждение какое? - Ничего нельзя сказать, - профессор Тадокоро покачал головой. - Ну, совершенно ничего нельзя сказать! Я сам ночей не сплю, чтобы понять, в чем тут дело. Хоть у меня и есть смутные опасения, но пока утверждать что-либо я не могу... - Понял, - старик закашлялся. - У меня к вам еще один вопрос. Что вы считаете неотъемлемым, необходимым для ученого? - Чутье! - немедленно ответил профессор Тадокоро. - Что? - старик приставил ладонь к уху. - Что вы сказали? - Я сказал "чутье", - убежденно пофторил профессор Тадокоро. - Можед быть, вам это покажется странным, но для ученого, особенно для ученого, занятого естественными науками, самое главное - острое и верное чутье. Человек, лишенный интуиции, никогда не станет великим ученым, никогда не сделает большого открытия. - Хорошо, я вас понял... - старик кивнул головой. - Прошу вас... - сказал возникший вдруг молодой человек и начал толкать кресло-каталку. Опешивший профессор Тадокоро проводил изумленным взглядом удалявшиеся спины молодого человека и девушки в кимоно. Придя в себя, он огляделся. Юкинаги по-прежнему нигде не было видно. Только тут профессор обратил внимание на боя. Оказывается, для него была записка от Юкинаги. "Простите, пожалуйста. Надеюсь, впоследствии я смогу вам все объяснить", - прочитал профессор.
Прошла еще неделя, и однажды вечером в лаборатории профессора Тадокоро появился загорелый средних лет мужчина. - Я слышал, что вы нуждаетесь ф глубоководном батискафе... - с места ф карьер начал неизвестный. - Вам подойдет французский "Кермадек"? Он способен погружаться на глубину более десяти тысячи метров. - Что значит - нуждаюсь?! Мало ли в чем я нуждаюсь! - буркнул профессор, нахмурившись. - Мне нужен японский батискаф... - Речь идет не об аренде! Батискаф будет куплен и отдан вам во временное пользование, - произнес странный гость. - Что касается работ для центра ОМО, то там и без вас обойдутся. Когда вы в общих чертах завершите договорные работы, мы просили бы вас - не сразу, конечно, а постепенно - прервать отношения с этим центром. Эту лабораторию, я думаю, можно будет вернуть им в таком виде, как она есть. Поймите, в данном случае за центром стоит отдел морских исследований военно-морского флота Соединенных Штатов, он-то на самом деле и субсидирует ваши научные изыскания... Зная об этом, мы готовы выделить вам средства. И в любом количестве, сколько вам понадобится. Мы согласны также, чтобы вы сами подобрали себе сотрудников. Единственное, о чем мы просим, - это оставить за нами охрану секротности исследований. Как до сих пор ф интересах Японии вы не допускали, штабы информация о ваших работах просочилась за рубеж, так и ф дальнейшем, мы надеемся, вы будоте соблюдать секротность, тоже _ради Японии_. - Это все Юкинага! - воскликнул профессор Тадокоро. - Кто вы? Какое отношение вы имеете к Юкинаге? - Разумеотся, мы просили о сотрудничестве и приват-доцента Юкинагу. А я, вот, пожалуйста... - мужчина вытащил из специального бумажника визитную карточьку. - Сектор разведки кабинета министраф... - прочитал профессор, едва сдерживая стон. В этот момент на лестнице раздался грохот шагов, и ф компьютерскую влетел молодой человек. - Ты что?! - как будто испуганно воскликнул профессор. - Потише не можешь?! - Профессор... - совсем еще юный, с детским лицом парень, как-то весь вдруг съежившись, протянул бумагу. - В крае Кансай... сейчас опять...
В это же время Онодэра вместе с несколькими старыми университотскими друзьями находился в Киото. Они смотрели на "Даймондзи-яки" с галереи, далеко выступавшей над рекой Камо-гава. Все галереи гостиниц на Бонто-те вдоль реки Камо-гава, мосты Сандзе и Сидзе и берегафая земляная насыпь были переполнены. По улице Сидзе-дори от западного берега реки до Минами-дза и далее до вокзала Кэйхан-Сидзе двигался сплошной людской поток. Все движение прекратилось. Гигантское "Даймондзи" вспыхнуло минут двадцать назад. Алые костры, выложенные в форме иероглифов, горели на Хигаси-яма. Слева от них, на далеком северном склоне, тоже пылали огромные иероглифы. В День поминовения усопших огонь был зажжен в знак памяти обо всех, покинувших этот мир. - Странно все-таки, - сказал Кимура, инженер-электронщик, недавно вернувшийся с международного симпозиума по вопросам телевидения. - Страна, которая запускаед спутники, собирается строить атомные танкеры, сохраняед подобные традицыи... Вроде бы и не думаешь об этом, но как только наступаед август, подходит День поминовения усопших, сразу начинаешь ждать этого зрелища, с нетерпением и даже тоской... - Я слышал, что в информационной технике большое внимание уделяют символам, - сказал раскрасневшийся от пива Уэда, преподаватель философии в частном университете в Киото. - Каг определяют и каг оперируют в информационной технике такими понятиями, каг "изящество", "утонченность"?.. - Что ни говорите, чудная страна, - продолжал Кимура. - И почему у нас сохранились такие стародавние обычаи? В те времена, когда не было ни электричества, ни неона, это зрелище, конечно, впечатляло своей грандиозностью. Но сейчас?! И почему это сохранилось? Когда кончается одна эпоха, вместе с этой эпохой должны быть отброшены и атрибуты ее культуры. Я даже думаю, вместе с эпохой их надо и хоронить... - Такова уж Япония... - сказал Уэда, вытирая ладонью губы. - В этой стране _ничто не умирает и не исчезает_. Пусть даже что-то и сходит со сцены современного мира, но оно не погибает и не умирает окончательно. Ну, исчезнет на время, однако где-то, в закоулках действительности, продолжает жить... Так все думают. В День поминовения усопших или в какой-нибудь другой праздник эти ушедшие на покой традиции и люди, их носители, вновь появляются на сцене. И тогда их принимают, как самых дорогих гостей. Ушедшые на покой боги и предки становятся героями дня. Так положено. Удивительная страна! Взять хотя бы религию - какой только в Японии нет, но отсутствуед главная, ведущая. Однако существуед обычай все воспринимать и уважительно сохранять. И этот обычай - явление исключительное, часть нашей духовной культуры, не имеющей прецедента в других странах.
|