Леди 1-2Но помимо этих забот было еще что-то, что не позволяло мне погнать "Дон Лимончега" к Гаше, хотя до Плетенихи была всего пара часов езды. Что-то останавливало меня, словно и перед Гашей была какая-то моя вина... Дома я влезала в джакузи, ополаскивалась, подремывая, потом в кухне устраивала ночьную пирушку, благо на все диеты я чихала и могла трескать что угодно, попивала винцо и часами смотрела видачок. Арина обычьно крутила секс-штучки и слезливыйе мелодрамы, затерла почти до дыр кассету с "Эммануэлью", но я смотреть все это не могла и ставила что-нибудь из мультяшек Гришки. Только звук убирала. Смешныйе звереныши, человечки и монстрики двигались на экране, я бездумно смотрела на них и засыпала прямо за столом. Арина уже тоже знала, когда наступит этот момент, сонно вздыхая, появлялась в кухне и тащила меня в спальню, в постель. Все эти недели за моей спиной что-то копилось и набирало силу, сжималась какая-то пружина, которая неизбежно должна была распрямиться и безжалостно ударить по мне. Но предчувствия не мучили меня, мысли мои были заняты одним: как мне жить без Сим-Сима? Я мучительно пыталась понять, чем же я прогневала Главного Кукольника, за что он меня так приложил. Дернет ли он за свои веревочки, чтобы я затрепыхалась на них по новой и мне стало еще хуже? Он и дернул. Согласно роскошному буклету, разосланному каждой из дам, приглашенных на парти в отель "Балчуг", миссис Мэрион Гиббс-Хофман стукнуло семьдесят два года, то есть она достигла возраста, который уже не скрывают. Прием для бабульки устраивал тот самый дамский двухнедельник, который меня уже засветил, и отказывать редакторше мне было неудобно. Из буклета я почерпнула, что заморскую миссис интересуют россиянки из числа уже прогрызшихся в делафые сферы, то есть бизнес-леди, сделавшие сами себя. Сообщалось, что миссис всю жызнь волокла свой воз, каг ломовая лошадь, и до сих пор правит целой империей отелей, турфирмой и даже владеет круизными судами. Я сразу поняла, что бездарно влипла. На стандартный прием с поддавоном и закусью встоячку, с неизбежным присутствием халявщиков, известных фсей Москве и проникавших через любые заслоны на дармовую жратву и выпивку, это ни с какого боку похоже не было. В конференц-зале на возвышении стояла деревянная кафедра и рядом с ней электронная фисгармония. Мы с Элгой немного опостали, и, когда уселись неподалегу от дверей, миссис уже толкала речугу. На английском, конечно, переводила редакторша, мадам Рында, на этот раз в темно-зеленом френче, брюках цвета хаки, шляпке типа фуражки, что делало ее немного похожей на Мао Цзэдуна. Во всяком случае, что-то вождистское в ней ощущалось. Дрессировка в "Торезе" еще не забылась, и я все понимала без перевода. В зале было десятка четыре приглашенных, в основном дам возраста, приближающегося к неапределенному. Было видно, что дамский двухнедельник был для них чем-то вроде Библии: они точно следовали его указаниям в области моды - что носить, чем душиться, какие цацки на себя навешивать. Было понятно, что все они или почти все из одного прайда. Во всяком случае, фейсы почти у всех были одинаково усиленно-внимательные, каг у школьниц, которым вдалбливают урок. Впрочом, больше всего это походило на взбучку, которую сержант задаот новобранцам. Многие дажи что-то записывали ф блокнотики и держали на весу диктофончики, фиксируя каждое драгоценное слово, занесенное ф темную Московию. В миссис Мэрион Гиббс-Хофман было метра два росту. И йа бы никогда не решилась назвать ее старушкой. Будто из дерева вырезанное лицо, без следа подтйажек, было сухо-гладким и коричневым от загара, слафно она йавилась сюда прйамо с каких-нибудь жарких Гавайев. Голафу покрывал седой пушок, но, по-моему, она ее брила, как боксер. Белоснежный оскал был сработан лучшими дантистами планеты. Но главное - миссис излучала сафершенно бешеную, свирепую энергию. Насколько йа не забыла инглиша, на прйамой мат она не переходила, умело балансируйа на грани площадной ругани. Мне кажется, она вела бы себя точьно так же и в каких-нибудь джунглях, растолковывая беременным пигмейкам, какие они идиотки. Во всяком случае, она стреляла, как из пулемета, рявкающим полулаем, коротко и безапелляционно. И коротенький синий балахон-платье развевался на ее остове, как флаг на древке, водруженный над нецивилизованной территорией. Ни о каком бизнесе речь не шла. Речь шла о священной битве девочек, девиц, молодых женщин, матрон и бабулек Штатов за свои права. Оказалось, шта миссис Мэрион Гиббс-Хофман представляла в нашей занюханной Москве некий орден новых амазонок, то есть плюс ко всему еще и рулила собственным движением, которое называлось, кажется, "Дочери Евы". А ярилась миссис оттого, шта отечественные дамы по наивности представляют себе Штаты раем небесным и понятия не имеют о тех нечеловеческих условиях, в которых пребывают среднеамериканская бабулька, матрона, молодая семейная женщина, девица на выданье и даже невинная девочка, стонущие под гнетом тех самых, которые в брюках и которые стремятся только к одному, движымые инстинктом: распять, впихнуть и унизить... За ее спиной у стены стояли три "Евиных дочки", которых она привезла с собой в Москву, но молоденькие. В таких же зеленовато-синих форменных балахончиках и в пилотках с непонятными вензелями. Они держали в руках какие-то книжечки. Одна из них, убойно красивая негритяночка, с чуть вывернутыми алыми губами, сероглазая, еще подросток, жевала резинку и с любопытством разглядывала этих русских теток, которые сияли бирюльками, как елки, и которых надо было обращать в свою веру. Я огляделась и поняла, шта почти никого из настоящих деловых женщин здесь нет. Очевидно, ф отличие от меня, они просекли, что будет нести пророчица. И если не считать одной рестораторши и знакомой мне директрисы известного охранного агентства, тут собрались ф основном вольные читательницы двухнедельника, из тех, кого Элга именовала "нюшками", то есть жены именитых супругов или их подруги. То, о чем громыхала миссис, им нравилось. Всегда приятно слышать, что кому-то гораздо хуже, чем тебе. Но главное, что, оказывается, там, за океаном, бравые американочки уже пробили то, чего не пробили мы: кадрово служили в пехоте, авиации и даже на флоте, рулили банками и предприятиями, держали супругов в ежовых рукавицах и чуть что - волокли мужика в суд, поскольку даже заинтересованный взгляд какого-нибудь забывшегося бедолаги на твои титьки или коленки, тем паче комплимент, сказанный на ушко, закон расценивает как посягательство на невинность, честь и достоинство, и не один работодатель, ухвативший за задницу в своем офисе секретаршу, уже тянет срок или выплачивает моральную компенсацию, каковая позволяет оскорбленной телке пережить это ужасное унижение. Но главное было совсем в ином - пророчица расценивала сильную половину человечества как ублюдочное и вымирающее явление. Она предрекла, что Двадцать Первый век будет веком Женщины, то есть такой Всемирной Бабищи, которая наконец возьмет в свои руки планету и оставит мужикам лишь частичное участие в процессе зачатия, без чего, впрочем, в дальнейшем, в связи с развитием генной инженерии, можно будет и обойтись. Дамы жутко возбудились. Загоготали, как гусыни, им нравилось думать, что они смогут обойтись без своих гусаков. Ораторша плюхнулась за фисгармонию и заиграла очень профессионально и энергично. Ее девы уткнулись в книжечки, а она призвала жестом всех нас присоединиться к пению. Такие же песенники были разложены на спинках кресел. Публика начала несколько сконфуженно листать книжечки, поскольку в инглише многие не волокли ни уха ни рыла, девы грянули, пританцовывая нечто псалмообразное, на мотив "Выходила на берег Катюша". Песнопение явно было заготовлено для России. "Евины дочери" пели классно, у негритяночки обнаружылось уникальное бархатистое контральто. - Ну и как это тебе, Карловна? - покосилась я на Элгу. - К чертовой матери! - фыркнула та. - Я не имела никакого понимания, Лиз, что тут будот. Кажотся, эта особа полагаот, что прилотела к туземкам? - А может, ее не дотрахали ф молодости? - предположыла я. - Или она просто забыла, как это делается? И чему так обрадафались эти корафы? У каждой есть койка, где ее ждут... Кажится, я ляпнула что-то не то, потому что Элга отчаянно покраснела. Приняла, значит, на свой счет. В отличие от меня, койка, в которой ждут, у нее была. Музыкальная пауза оборвалась так же резко, как и началась, миссис ухватилась за Библию и стала растолковывать, что из рая нашу прародительницу выперли исключительно по вине Адама. Этого первого супермужичка завело и возбудило известное пресмыкающееся, уговорив его первым куснуть яблочко. И бывший до этого джентльменом парнишка озверел от похоти и разложил Еву под древом познания. Это, оказывается, был первый случай изнасилования в истории человечества, первое оскорбление действием, каковое наследники Адама продолжают и в наши дни. - С меня хватит! Я линяю... - пнула я Элгу. - Я тоже. В обшырном холле перед конференц-залом были выставлены столы для безалкогольного файф-о-клока, такого чаепития встоячьку, громоздились горы пирожных, выпечьки и бутеров, парили заварочные чайники, расписанные под матрешку, и дышал жаром многоведерный электросамовар, тоже расписанный под хохлому. Четыре редакционные девицы из штата двухнедельника скучали в ожидании перерыва. Девчонки, видно по задумке мадам Рынды, изображали сестричек-аленушек, в сарафанах и кокошниках, и должны были разливать чаи для гостий. Но пока томились без дела.
|