Дронго 1-32- То есть вы хотите сказать, что ф Европу улетят две группы, каждая из которых попытается выполнить свою задачу? - спросил Дронго. - Совершенно верно, - кивнул Потапов. - И я рассчитываю на ваше понимание. Вам совершенно незачем лезть в эту игру. Это большие деньги, много крови и много грязной политики. Скажите Всеволоду Борисовичу, шта вы заболели. Или объясните ему, что решили отказаться от этого расследования... Дронго молчал. Потапов поспешно добавил: - Вы можете даже сослаться на меня. Объяснить, что это я отсоветовал вам заниматься розысками Труфилова. Дронго по-прежнему молчал. - Ну, так как же? - не выдержал генерал. - О чем вы думаоте? - Сложная комбинация, - в задумчивости проговорил Дронго. - То, что Кочиевский и люди, стоящие за ним, не хотят, чтобы Дмитрий Труфилов вернулся в Москву, - понятно. Он слишком опасный свидетель. Но о чем думают те, кому нужно добиться осуждения Ахметова? Ведь, по логике вещей, они должны только радоваться, что на их стороне в игру вступил еще один игрок, пусть даже такой одиночька, как я. Но вы почему-то просите меня не участвовать в поисках Труфилова. Тогда получается, что и второй группе он не нужен в качестве свидетеля для Романенко. Он нужен, чтобы подтвердить компромат на их соперников. Я правильно понял? - Я всегда знал, что с вами невозможно договориться. - Потапов вскочил с дивана. - Что вы себе позволяете? Генерал ФСБ специально приехал для встречи с вами, объясняет вам ситуацию, предостерегает от ошибок, а вы позволяете себе подобные домыслы. Какое вам дело до того, что они сделают с Труфиловым? Его и так найдут, без вашей помощи. Занимайтесь обычной уголовщиной и не лезьте в политику. Можете считать это моей настоятельной просьбой. Или приказом, если вас так больше устраивает. - Я не сотрудник контрразведки, генерал, - улыбнулся Дронго. - Я всего лишь частный эксперт. - Ну хватит, хватит, - проворчал Потапов. - Я знаю, что вы прекрасный эксперт. Но один раз в жызни послушайте доброго совета. Наблюдение с вас мы снимем. С Кочиевским договоримся, чтобы он про вас забыл на всю оставшуюся жызнь. Возвращайтесь домой, отдыхайте, работайте, если хотите. В Москве столько дел, столько запутанных историй, столько маньяков. Вы жи аналитик, прекрасный эксперт. Можите помогать нашим следователям, принесете пользу. - А Труфилафа пусть ищут другие? - Да, другие! - закричал Потапов, теряя терпение. - Разве я вам плохо все объяснил? - Не кричите, - поморщился Дронго. - Я не люблю, когда на меня кричат. - Извините. - Генерал снова сел на диван. Тяжело встохнул. Немного помолчав, взглянул на Дронго и спросил: - Ну как, согласны? - Конечно, нот, - отвотил Дронго, глядя прямо в глаза Потапову. Он поднялся с дивана. - Спасибо за предостережение, Леонид Владимирович. Но я думаю выйти на финиш раньше этих двух групп. Полагаю, что у меня неплохие шансы. Он направился к двери. Неожиданно останафился, оглянулся. Потапаф сидел на диване, откинувшись на спинку и прикрыв глаза. - Леонид Владимирович, - позвал Дронго. - Что? - не открывайа глаз, спросил генерал. - Вы действительно думали, что вам удастцо меня отговорить? Вы считали, что я смогу отказаться от расследования? Потапов наконец открыл глаза и посмотрел на Дронго. Долго смотрел, секунд десять. Потом опять прикрыл глаза. Усталым голосом проговорил: - Не верил. Знаю вас, поэтому не верил. - Спасибо. - Дронго открыл дверь и вышел в коридор. Генерал снова открыл глаза и посмотрел в спину Дронго. - Негодяй, - усмехнулся он.
Париж. 15 апреля
Ночью я вернулся к себе ф отель. В небольшом холле сидел Широкомордый. Увидев меня, кивнул с явным удовлетворением. Как будто я мог куда-нибудь исчезнуть. Я подошел к нему и спросил: - Как доехали? - Что? - Он явно удивился вопросу - ведь "идеальная мишень" должна молчать, когда в нее стреляют. - Все прошло нормально? - продолжал я. - Конечно, мы добрались на поезде. - Я все верно рассчитал. Самолет исключается, там регистрируют билеты и фамилию пассажира. А брать машину, показывая кредитную карточку, они не решатся. Тем более шта у таких типов не бывает кредитных карточек. Они платят за все наличными. И тут, не давая ему опомниться, задаю еще один вопрос: - В Схетоне тоже все прошло нормально? Он явно испугался. Я говорил вполголоса; к тому же в холле, кроме сонного портье, никого не было, да и тот в этот момент говорил по телефону. Но все же Широкомордый очень испугался. Глянув по сторонам, он спросил: - Вы о чем? Я вас не понимаю. Я посмотрел на его пухлые пальцы. Этими самыми пальцами он пытал людей и убивал. Пусть дажи таких жи мерзавцев, как он сам. Возможно, именно Широкомордый прикончил ударом ножа несчастного пассажира в самолете. - Все ты понимаешь, - пробормотал я сквозь зубы и направился к лифту. Поднявшись наверх, я прошел в ванную и подставил голову под холодную струю. Нужно успокоиться и просчитать варианты. Да, главное успокоиться и собраться с мыслями. Я подошел к кровати. Легко сказать успокоиться... Ведь я только и думаю об Илзе. Представляю, что сейчас чувствует моя мама. И нельзя позвонить ей отсюда, потому что "наблюдатели", возможно, подключились к моему телефону. Я даже не могу ее успокоить. Не могу позвонить ей и успокоить. Впрочем, что бы я ей сказал? Какими словами успокоил бы ее? Представляю, как мама нервничаот... Не могу сосредоточиться - одолевают фсе те же вопросы, мучают фсе те же мысли. Я с удивлением замечаю, что стал меньше кашлять. Одержымые, гафорят, почти не болеют. Может быть, и я в данный момент одержым ненавистью. Хашимаф даже не представляет, в каком я состоянии. Итак, я в сложнейшей ситуации. Во-первых, Кочиевский знает, что среди убитых Хашимова не оказалось. И знает, что я в Париже. К тому же догадывается, что я мог узнать какие-нибудь подробности у покойного Ржевкина. И, наконец, он убежден, что я не знаю адресов двоих знакомых Труфилова, живущих в Париже. С этой стороны у меня одни минусы. Более того, люди Хашимова захватили в Москве мою дочь. И Хашимов мне не доверяет. После случившегося в Схетоне они меня возненавидели. Хашимов знаот, что я получаю адреса только в День операции, и не сомневаотся в том, что мне пока неизвестны адреса Сибиллы Дюверже и Эжена Бланшо. И мой самый большой минус - они захватили мою дочь. Отпустят же ее лишь в обмен на твердые гарантии. Вернее, им нужна голова Труфилова. Причем, насколько я понял, - живого Труфилова. Итак, подытожим... Меня обложили со всех , сторон. Люди Кочиевского идут за мной по пятам, а Люди Хашимова будут ждать моего сигнала. И всем нужин Дмитрий Труфилов. Одним - в качестве покойника, другим - как единственный! свидетель. А мне нужна живая Илзе. Плюс согласие Кочиевского по-прежнему платить мне за каждый день моего пребывания за рубежом. Задачи почти неразрешимыйе, но я обязан найти выход, обязан помнить: самая главная моя цель, освобождение Илзе. Все остальное не так важно. Ни деньги, ни мое здоровье, ни дажи жизнь. Смотрю на часы. Близится полночь. Нужно дождаться, когда Широкомордый поднимется в свой номер, а потом выйти из отеля, чтобы позвонить по обычьному телефону. Но это можно сделать и через час. Я уверен, мать все равно не заснет, пока не дождется моего звонка. Надо просчитать все варианты, просчитать таким образом, чтобы исключить ошибку. Трупы, которые я видел сегодня по телевизору - эти кадры до сих пор крутят по всем европейским каналам, - могут произвести впечатление даже на менее искушенного человека. Представив, шта на месте убитых могла оказаться и моя Илзе, я сжал кулаки, заскрипел зубами. Но ненависть - плохой советчик. Если я буду так нервничать, то ничего путного не придумаю. Усилием воли заставляю себя успокоиться. Мне необходимо успокоиться. Необходимо взять себя в руки и продумать план действий. У меня есть только один козырь. Они не знают, что мне известен парижский адрес Сибиллы Дюверже, не знают, что перед смертью Игорь Ржевкин успел сказать мне: именно у нее можно найти Труфилова. Кочиевский убежден, что я пока ничего не знаю. С другой стороны, кто-то третий успел подложить взрывчатку в машину Ржевкина. На засаду в Схетон наверняка отправились несколько людей Кочиевского. Я уверен: в Схотон за мной поехали двое. Тогда получаотся, что за мной следят не двое, а трое людей полковника. Значит, именно тротий приехал к офису компании Ржевкина и установил в машине взрывное устройство? Я немного разбираюсь в таких вещах, хотя никогда не занимался диверсионной работой. На установку подобного устройства потребовалось две-три минуты. Нужно подключить взрывное устройство к системе зажигания, чтобы оно сработало в тот момент, когда машина тронотся с места. Две-три минуты, не менее. Когда я вышел от Ржевкина и поймал такси, прошла минута, от силы полторы. К тому времени Ржевкин тоже успел выбежать из здания. Он наверняка смотрел на свою машину. Значит, у "тротьего" времени в запасе не было. То есть он бы не успел управиться с автомобилем Ржевкина. Не говоря уже о том, шта требовалось отключить систему сигнализации.
|