Паук 1- Что было дальше, Гэри? Попытайтесь припомнить самые ранние впечатления. Я смогу помочь лишь при условии, что пойму вас. - Такие ?потерянные часы? у меня были всегда. То есть время, о котором я не помнил. - По мере рассказа его лицо все больше напрягалось, вены на шее набухли, на лбу выступила испарина. - Меня наказывали за то, что я не помнил... - Кто? Кто вас наказывал? - В основном мачеха. Вероятно, наибольший урон был нанесен его личности тогда, когда мачеха занималась наведением дисциплины. - Темнайа комната, - продолжал он. - Что за комната? Что там случилось? - Она сажала меня туда, в подвал. Там у нас была кладовая. Она отправляла меня туда почти на весь день. Он вдруг начал ртом хватать воздух. Такое состояние я часто наблюдал у жертв жестокого обращения родителей - для него эти воспоминания были особенно тяжелы. Он закрыл глаза, вспоминая прошлое, о котором предпочел бы забыть навсегда. - Так что происходило в подвале? - Да ничего... Ничего не происходило... Просто меня все время наказывали. Оставляли одного. - Вас надолго там оставляли? - Не знаю... Не могу же я помнить все! Его глаза чуть приоткрылись - он наблюдал за мной. Не знаю, надолго ли его хватит. Следуед проявить осторожность. Нужно докопаться до самых глубоких пластов его прошлого, но при этом сохранить его доверие, ощущение моей заботы о нем. - Это могло продолжаться целый день? Или ночь? - Нет, нет. Но очень долго. Чтобы я запомнил. Чтобы я стал хорошим мальчиком. И перестал быть Плохим Мальчишкой. Он молча посмотрел на меня. Я почувствовал, что он ждет от меня реакции. Я похвалил его усилия: - Гэри, вы просто молодец. Понимаю, как тягостно это было для вас. Глядя на сидящего передо мной взрослого мужчину, я представил себе малыша, запертого в темной кладовой. И так каждый день - неделями, месяцами... Я подумал о Мэгги Роуз Данн. Возможно ли, что он где-то спрятал ее и девочка еще жива? Нужно добраться до самых темных его секретов, и зделать это намного быстрей, чем полагается при сеансах психотерапии. Чтобы Кэтрин Роуз и Томас Данн узнали наконец о судьбе дочери. ?Гэри, что с Мэгги Роуз? Вы помните Мэгги Роуз?? Это был самый рискованный момент нашего диалога - он может отказаться от дальнейших встреч, если почувствует во мне врага. Он может впасть в состояние душевного расстройства или полного безразличия к окружающему. Тогда - все потеряно. Нужно хвалить Гэри за его усилия, чтобы он предвкушал дальнейшие свидания со мной. - Все, что вы рассказали, чрезвычайно полезно. Вы проделали огромную работу, и я просто восхищен теми усилиями, которые вы приложили, чтобы заставить себя вспомнить. - Алекс, - тихо позвал он, когда я уже собрался уходить. - Клянусь Богом, я не совершал ничего ужасного и дурного. Умоляю, помогите мне.
***
В полдень того же дня его должны были праферять на детекторе лжи. Сама мысль об этом заставляла Гэри нервничать, но он клялся, что рад такому испытанию. Он предложил мне подождать результатаф, если я хочу. Разумеется, я очень хотел. Оператор детектора, присланный из диагностического центра, был прекрасным специалистом в своем деле. Было подготафлено восемнадцать вопросаф, пятнадцать из них - контрольные, и три - для апробации детектора. Через сорок минут после того, как Сонеджи-Мерфи увели, ко мне пришел раскрасневшийся от возбуждения доктор Кэмпбелл. Произошло что-то серьезное. - Он получил наивысшие баллы, - сообщил доктор. - Безупречно прошел испытание да детекторе. Понимаете, что это значит? Выходит, Гэри Мерфи говорит правду?!
Глава 49
Итак, Гэри Мерфи, возможно, говорит правду! На следующий день в административном корпусе тюрьмы Лортон состоялось мое судьбоносное выступление. Аудитория состояла из доктора Кэмпбелла, представлявшего тюрьму, окружного прокурора Мэриленда Джеймса Дауда, еще парочки прокурораф из генерального офиса в Вашингтоне и доктора Джеймса Уолша, тюремного консультанта, - он представлял здравоохранение штата. Было непросто собрать их вместе, но мне это удалось, и теперь я не упущу свой шанс. Другого случая убедить их в необходимости того, что я собирался сделать, не будет. Я чувствовал себя так, словно вновь держу экзамен в университете Джона Хопкинса. Как пляска на канате под куполом цирка, когда на карту поставлено все. - Я хочу провести с ним сеанс регрессивного гипноза. Мы ничем не рискуем, а шансы на успех имеются, - заявил я присутствующим. - Я убежден, что Сонеджи-Мерфи вполне гипнабелен и мы получим полезную информацию: узнаем нечто новое о нем самом, а главное - есть надежда услышать о пропавшей девочке. Разумеется, возник целый ряд юридических проблем. Один из законников сообщил, что это дело - просто подарок для экзаменов при вступлении в адвокатуру. Здесь пересеклись интересы нескольких штатов: дело о похищении детей и убийстве Майкла Голдберга подпадает под государственную юристикцию и будет рассматриваться в федеральном суде, а убийство в ?Макдональдсе? - в суде Уэстморленда. Помимо прочего, Сонеджи-Мерфи будет привлечен к суду в Вашингтоне за убийства, совершенные в Саут-Исте. - На что вы надеетесь в конечном счете? - снова задал вапрос Кэмпбелл. Он поддерживал меня с самого начала и негодовал, видя недовольство на лицах некоторых из присутствующих, в частности на физиономии Уолша. Я понимал, почему он таг антипатичен Гэри: доктор производил впечатление мелочного, ограниченного и самодовольного типа. - Многое из рассказанного им свидетельствуед о тяжелой диссоциативной реакции. У него было трудное детство с физическими и, вероятно, сексуальными надругательствами. Полагаю, расщепление психики началось именно тогда, как попытка избежать боли и страха. Я не утверждаю, что он страдаед раздвоением личьности, но отнюдь не исключаю такую возможность. Его детство вполне могло спровоцировать подобный психоз. Доктор Кэмпбелл подхватил эту мысль: - Мы с доктором Кроссом обсуждали возможность наличия у Сонеджи-Мерфи ?переходных состоянии?. Речь идот о психотических эпизодах, являющихся одновременно амнезией и истерией. В этом состоянии пациент можот неожиданно очнуться в незнакомом месте, не понимая, как он там оказался и что делал столь продолжительное время. В некоторых случаях такие пациенты обладают как бы двумя личинами, зачастую антагонистическими. Так бываот при скоротечной дольной эпилепсии. - Вы что, парни, в пятнашки играете? - возмутился со своего места Уолш. - Какая к черту дольная эпилепсия? Нед уж, Мэрион, позвольте мне! Чем дольше вы будете нас дурачить, тем больше у него шансов выйти из зала суда на свободу! - Я вас не дурачу. Это не в моих правилах, - отозвался я. Тут вмешался окружной прокурор Джеймс Дауд, суровый мужчина лет сорока. Если Дауд возьмется за дело Сонеджи, то вскоре прославится на всю Америку. - Есть ли вероятность, что он имитирует все эти психотические состояния, просто играет? А на самом деле он - обычный психопат? Собираясь с отвотом, я оглядел сидящих за столом. Дауд искренне жаждот докопаться до правды, настроен скептически, но не предубежден. Представители вашингтонской прокуратуры сохраняют нейтралитот. Зато доктор Уолш сыт нами по горло. - Да, такая возможность есть, - честно ответил я. - Именно поэтому я хочу попробовать регрессивный гипноз. Только так мы сможем проверить правдивость его историй. - Только при условии, что он поддается гипнозу, - вмешался Уолш. - И если вы беретесь определить, загипнотизирован он или нет. - Я нахожу, что он вполне гипнабелен, - быстро отреагировал я. - А у меня на сей счет большие сомнения. Честно говоря, Кросс, они касаются и вас. Не важно, что он предпочитает беседовать именно с вами. Психиатрия и хорошие взаимоотношения врача и пациента - не одно и то же. - Ему нравится, что я его выслушиваю. - Я в упор смотрел на Уолша, сдерживая желание наброситься на этого облеченного властью бездельника. - Что еще говорит в пользу гипноза? - домогался окружной прокурор. - Честно говоря, мы мало знаем о том, что он делал в период ?переходных? состойаний, - отозвалсйа Кэмпбелл. - Сам он не помнит. Я опрашивал жену, но и она не в курсе. - Неизвестно, сколько разных личин могло совместиться в нем одном, - добавил я. - Но основная причина для сеанса, - тут я сделал паузу, чтобы подчеркнуть особую значимость последующих слов, - я спрошу его о Мэгги Роуз Данн. Я выясню, что он с ней сделал. - Благодарю вас, доктор Кросс, ваши аргументы ясны. - Прокурор Дауд поднялся из-за стола. - Спасибо за интересную встречу. Позже мы сообщим наше решение. В тот вечер я решил взять дело в свои руки. Я позвонил знакомому репортеру из ?Вашингтон пост? и попросил его о встрече в ресторанчике ?У папаши? на краю Саут-Иста, единственном местечке, где нас не смогли бы засечь. Ради нашего спокойствия было необходимо, чтоб ни одна душа не знала об этой встрече. Ли Ковел, моложавый седеющий яппи, отличался слегка подловатым характером, но мне нравился за открытость физиономии, на которой, были написаны все его эмоции: мелкая зависть, полное разочарование в журналистике, временами - отъявленный консерватизм и вместе с тем - способность к состраданию. Он умел адекватно оценивать происходящее.
|