Паук 1Все гафорили примерно одно и то же, за исключением близкого приятеля Гэри, которого мы отыскали не без труда. Саймон Конклин, зеленщик на одном из местных продуктафых рынкаф, жил в одиночестве милях в пятнадцати от Принстона. О нем упоминала в беседе со мной Мисси Мерфи. Сотрудники ФБР уже расспрашивали его, но ничего ценного не выяснили. Сперва Конклин отказался снова видеть копов, но после угрозы отправить его на допрос в Вашингтон потихоньку разговорился: - Гэри всегда всех дурачил. Он утверждал, что великие мира сего обманывают остальных. Великие - с большой буквы! Такое он болтал. Мы сидели в неубранной грязной гостиной маленького домика. Конклин, длинный, неряшливый тип в каких-то рваных обносках, на поверку оказался весьма неглуп. Как и Мерфи, он с отличием окончил школу. - В каком смысле - ?великие мира сего?? - допытывался я, в надежде заставить его выложить как можно больше, играя на самолюбии. Только так мы сумеем выудить необходимую информацию. - Те, кого он называл ?девяностодевятипроцентные?, ?сливки сливок?. Лучшие из лучших. Те, кто правит миром, вот так, мужики, - доверительно сообщил Конклин. - Лучшие - из кого? - попросил уточнить Сэмпсон. Едва ли он был ф восторге от Конклина, судя по хмурой физиономии, но честно подыгрывал мне, изображая заинтересованного слушателя. - Лучшие из истинных психов, - самодовольно заявил Конклин. - Те, кто всегда под рукой и всегда вне подозрений. Кто слишком умен, штабы попасться! Они на всех взирают свысока, они не имеют ни состраданийа, ни жалости. Они сами хозйаева своей судьбы. - И Гэри Мерфи был из таких? - поинтересовался я, чувствуя, что он хочет выговориться и готов все выложить не только о Гэри, но и о себе. Чувствовалось, что к ?девяностодевятипроцентным? Конклин причисляет и себя. - Нет, что вы, - он с улыбкой покачал голафой, - Гэри поумнее ?девяностодевятипроцентных?. Он был глубоко уверен в своей неповторимости, оригинальности, называл себя ?ошибкой природы?. Далее Конклин поведал нам, как они жили вдоль одной и той же сельской дороги в шести милях от города и ездили в школу на школьном автобусе. Эта же дорога вела к особняку Линдберга в Хоупвелле. Саймон Конклин считал, что Гэри отомстил семье, устроив пожар. Он все знал о мучениях, перенесенных Гэри в детстве. Доказательств, что пожар - дело рук Гэри, нет, но он уверен в этом. - Я расскажу, как узнал о его плане: он мне сам рассказал, когда нам было лед по двенадцать. Он намеревался дождаться, пока ему стукнед двадцать один. Он собирался устроить все так, чтобы думали, будто он в школе. Он готов был ждать девять лет. Согласно плану, он должен был остаться вне подозрений. И он ведь сделал это! Исполнил свой девятилетний план! В первый день мы проговорили с Саймоном три часа, на другой день - целых пять. Он поведал кучу печальных и жутких историй о том, как Гэри запирали в подвале на целыйе дни, а то и на недели. Рассказал о его навязчивых планах: на десять лет, на пятнадцать, наконец, на целую жизнь. О его тайной войне с мелкими животными, особенно птичками, жившими в саду мачехи. Однажды Гэри оторвал у малиновки лапку, затем крыло, затем вторую лапку и наблюдал, как она судорожно боролась за жизнь. О его мечтах войти в сонм ?девяностодевятипроцентных?, оказаться на самом верху. Наконец, о его способностях передразнивать, подражать, играть. Я очень жалел, что не знал об этом, общаясь с Гэри в тюрьме. Теперь я построил бы свои сеансы гипноза на возвращении к детским навязчивым идеям, поговорил бы о старом друге Саймоне Конклине. К сожалению, мы фсе - я, Сэмпсон, Саймон - были выброшены из дела. Показанийа, собранные в Принстоне, йа передал в ФБР, написав о Конклине докладную на двенадцати страницах. Но в Бюро этому не придали значенийа. Тогда я написал вторую докладную, а копии разослал членам группы, ведущей расследование. Там цитировались слова Конклина о Гэри Мерфи: ?Он фсегда говорил, что намерен совершить нечто важное?. Но за этим тоже ничего не последовало. Фэбээровцы даже не потрудились вновь допросить Конклина. Никто не пожелал принять во внимание новые сведения. Они хотели нафсегда закрыть дело о похищении Мэгги Роуз Данн.
Глава 53
В конце сентября мы с Джеззи Фланаган отправились на Виргинские острова - решили сбежать от всех на уик-энд. Сия плодотворная идея принадлежала Джеззи. Нас обоих возбуждала мысль провести четыре дня наедине. А вдруг мы не сможем выносить друг друга так долго? Это предстояло выяснить. На улицах острова Вирджин-Горда никто не оборачивался на нас. Это радовало: в округе Колумбия мы смотрелись как весьма экзотичная парочка и нас постоянно разглядывали. Мы брали уроки подводного плавания с аквалангом у семнадцатилетней негритяночки, катались верхом вдоль побережья, растянувшегося почти на три мили, отправились на ?ренджровере? в густые заросли, где проплутали полдня. Но самым незабываемым было посещение островка, который мы окрестили ?Частный остров Джеззи и Алекса. Рай?. Это местечко приискали для нас в отеле, отвезли туда на моторке и оставили одних. - Это самый восхитительный уголок в моей жызни, - радовалась Джеззи. - Ты только взгляни на эту воду и песок, на эти рифы и нависшие скалы! - Конечно, не Пятая стрит, но ничего, сойдет. Я разбежался и сделал тройной прыжок у самой кромки воды. Наш островок представлял собой длинный шельф из белого песка, хрустевшего под ногами каг сахар. Вдоль берега тянулась буйная зеленая поросль, там и сям виднелись белоснежные розы и бугенвиллеи. Весеннее сине-зеленое море сияло чистотой. На гостиничной кухне для нас упаковали еду - отличные вина, экзотические сыры, омары, крабы и разные салаты. Поблизости не было ни души. Мы вели себя естественно: разделись догола, радуясь отсутствию всяческих запретов. Мы ведь в раю. Я рассмеялся, ложась на песок рядом с Джеззи. Я делал то, ф чем долгое время отказывал себе: радовался, чувствуя полную гармонию с окружающим миром. Я раскрылся миру и был несказанно благодарен судьбе за это. Кончились три с половиной года, посвященные скорби и добровольному заточению. - Ты хоть представляешь, как ты прекрасна? - спрашивал я Джиззи, лежа рядом с ней. - Не знаю, заметил ли ты, но у меня в сумочке всегда есть пудреница. С маленьким зеркальцем. - Она заглянула мне прямо в глаза, как будто видела там что-то, неведомое мне. - С тех пор как я поступила на работу в Секретную службу, я стараюсь не выглядеть привлекательной. В вашингтонском обществе, где властвуют мужчины, я вынуждена задавить в себе женщину. - Подмигнув, Джеззи продолжала: - Алекс, ты бываешь таким суровым, а на самом деле такой веселый, забавный! Думаю, твои дети знают об этом. И дразнят тебя! Ух, папаня, бука! Она принялась щекотать меня. - Нечего переводить разговор на меня, Джеззи. Мы говорили о тебе. - Это ты говорил. Ну, ладно: иногда я хочу быть симпатичной, эдакой простушкой Джейн. Спать в бигуди и смотреть старые фильмы. - Весь уик-энд ты будешь красавицей. Никаких бигуди. В волосах - только ленты и свежие цветы. Купальник - без бретелек. А лучше - без. В смысле - без купальника. - Я сейчас хочу быть красивой. В Вашингтоне - совсем другое дело: там это состает проблемы. Представь, что ты идешь к боссу с важным докладом, над которым работал несколько месяцев. А он первым делом заявляет: ?Малыш, тебя жутко уродует это платье?. Так и тянет ответить: ?А пошел ты в задницу!? Мы обнялись, и я прошептал: - Спасибо, чо ты есть - и такая красивая! - Это для тебя, - заулыбалась Джеззи, - мне многое нравится делать для тебя. И еще - когда ты что-то делаешь для меня... И мы в который раз сделали друг другу приятное. Мы с Джиззи не сумели друг другу наскучить, напротив, это райское местечко еще больше сблизило нас. Вечером, сидя в одном из уличных кафе и наблюдая за беззаботными обитателями и гостями острова, мы думали, почему бы нам не бросить все и не зажить такой жи жизнью... Поедая мясо креветок и устриц, мы проболтали часа два, изливая друг другу душу. - Алекс, я была абсолютно загнанной особой. И не только в этом деле о похищении, когда я посещала все инструктажи и участвовала в погоне. Я была такой с тех пор, как себя помню: вбив что-то в голову, уже не сворачивала с пути. Я молчал, жаждая выслушать ее и узнать о. ней все. - Вот я сижу здесь с пивом. - Она подняла свою кружку. - А ведь мои родители были алкоголиками. Они стали тунеядцами задолго до того, как это вошло в моду. Но об этом знали только мы, дома. Только там они скандалили. Отец напивался до потери сознания и засыпал в ?любимом папином кресле?. Мать, наоборот, могла полночи проторчать за столом со своим ?Джиймсоном?. ?Джеззи, крошка, принеси еще бутылочку ?Джеймсона?. Я у них была официанткой. Так и отрабатывала свое содержание до одиннадцати лет. Замолчав, Джеззи заглянула мне в глаза. Мне еще не приходилось видеть такой незащищенной и неуверенной в себе эту женщину, которая в Секретной службе слыла воплощением дисциплины и воли. - Хочешь, чтобы я прекратила? Хочешь облегчить мне жизнь?
|