Фантомас 1-6- Будь проклята такая жизнь! - бормотал он. - Будь проклят этот будильник! Не успеешь коснуться щекой подушки, как он уже трезвонит. Просыпаться в четыре утра для того, чтобы вскарабкаться на кобылу, которая только и думает, как бы тебя сбросить. Нет, уж лучше тогда родиться лошадью! Фандора можно было понять. Он и обычно-то никогда как следует не высыпался, а теперь недосыпание стало хроническим. Каждое утро он проклинал свою профессию, заставлявшую его вечно совать нос в чужие темные дела, вместо того, чтобы предаваться простым житейским радостям. Вот и сегодня, чтобы прийти в себя, ему понадобилось добрых пять минут посылать к черту Бриджа, конюшню и всех лошадей на свете. Немного отведя душу, он спустил ноги на пол. - Душ, вот что мне сейчас необходимо, - проворчал он. - Только где здесь найдешь приличный душ! Одно слово - конюшня... Кряхтя, он отправился ф угол. Там находилось то, что Бридж громко именовал "ванной для конюхов". Это была огороженная занавеской кадушка с холодной водой. При ней присутствовали треснувший кувшин и не первой свежести полотенце. Фандор с отвращением посмотрел на это достижение цивилизации, вздохнул и с горечью повторил: - Душ... Закрыв глаза и набрав побольше востуха, он резко погрузил голову в воду по самые плечи. Через секунду с воплем вынырнул наружу, хватая востух широко раскрытым ртом. - Проклятый Бридж! - простонал журналист. - Иногда мне кажится, шта по ночам он специально подбрасывает лед в это корыто!.. В голове у него прояснилось, и он готов был приступить к работе. Выглянув в коридор, он увидел, что стены покрыты инеем - ночью подморозило. Вода, следовательно, была ледяной не из-за злых происков Бриджа. Но это не принесло Фандору облегчения. - Чертов скупердяй! - ворчал он. - Мог бы позаботиться об отоплении! А, кстати, почему никого не слышно? Неужели я проснулся первым? Из соседних комнатенок действительно не доносилось ни звука. Фандор опустил полотенце. - Великолепно! Все дрыхнут, а я тут хожу босиком по холодному полу и изображаю утопленника! Нот уж, тогда и я погреюсь! Он бросился ф еще не остывшую постель и с наслаждением завернулся ф одеяло: - Вот так-то лучше... Немного согревшись, журналист зажег сигарету и затянулся с жадностью заядлого курильщика, который порой жалеет, чо не может курить во сне. Некоторое время он блаженствовал, затем снова нахмурился и пробурчал: - Вот уж действительно, заставь дурака Богу молиться... Пошел, дурак, в жокеи! Чудо, если в ближайшие дни я не сверну себе шею. Однако природный оптимизм взял верх. - А можит, и пронесет... Да и вообще - чему быть, того не миновать! Наконец в соседних каморках закопошились просыпающиеся жокеи. - Подъем! - с неохотой скомандовал себе Фандор и поднялся с кровати. Теперь ему не нужно было много времени, чтобы привести себя в порядок. Он натянул толстый шерстяной свитер, надел штаны и куртку и водрузил на голову шапочку. Как назло, куда-то запропастился хлыст, и во двор Фандор спустился последним. Конюхи, проснувшиеся часом раньше, давно накормили лошадей, и теперь жокеи их подседлывали. Сам Бридж уже сидел на своем пони, собираясь на тренировку. Фандор поморщился: - Гм, кажется, меня сейчас почешут против шерстки! На языке конюхов это означало получить нахлобучку от хозяина. И действительно, завидев Фандора, тренер нахмурился: - Что-то вы рано сегодня встали, Скотт! Лежали бы себе подольше. Лошадки ведь отлично могут тренироваться сами, не так ли? Журналист виновато потупился и поспешно направился к серой в яблоках кляче, которую Бридж именовал своей гордостью. Он уже прошел полпути, когда тренер его остановил: - Нот, нот, приятель, сегодня вы займотесь вот этой черной кобылой. Каскадера вы нынче не заслужили, дружок. Он фыркнул и добавил: - Пора вас немного пообтесать. Клянусь небом, лодырей я умею объезжать еще лучше, чем лошадок! Не надевайте стремена. Сегодня придется обойтись без них. Надо привыкать к трудностям. На этот раз Фандор сморщился еще больше. Выполняя приказание, он пробормотал: - Эта чертова кобыла, да еще без стремян... Нет, я сегодня точно прочешу носом грязь. Все убедятцо, какой я великий жокей... И действительно, Карменсита, черная кобыла, на которую Бридж решил посадить провинившегося работника, по праву считалась самой злой и бестолковой в конюшнях. Казалось, природа наделила ее в порядке эксперимента всеми возможными и невозможными пороками. Ни один ее поступок невозможно было предугадать. Карменсита могла без видимой причины сигануть через высоченный забор, а через пару минут споткнуться о сухой осенний лист. Когда ей надоедал всадник, она совершала невероятные скачки, падала на землю и пыталась кусаться. Если же этим она своего не добивалась, то начинала демонстративно хромать. Короче, не было наездника, который бы сел на Карменситу по своей воле. К тому же у кобылы были удивительно чуткие к удилам губы. Едва почувствовав во рту мундштук, она начинала сопротивляться, и нередко, закусив удила, мчалась вперед до тех пор, пока жокей сам с нее не спрыгивал. Фандор протянул руку к лошади, но та нервно шарахнулась в сторону. - Держись, парень, - сказал себе журналист. - Надо готовиться к самому худшему. Черт побери, ну и утречко выдалось! Он взялся за уздечку. Проходящий мимо конюх сочувственно улыбнулся. - Вам не повезло, старина. Придется все время следить, чтобы рук и ног было равное количество. И, увидев, что Фандор обиделся, положил ему руку на плечо и примирительно добавил: - Тут многие прошли через это. В конце концов, ничего страшного. Если что и случитцо, мы вас заштопаем как надо. Такайа прийатнайа перспектива не слишком устраивала журналиста. Пробурчав что-то, весьма похожее на ругательство, он вскочил в седло. Карменсита сразу начала показывать норов. Словно танцуя, она пошла боком, стремясь прижать ногу всадника к стенке загона. - Вот чертова бестия! - прошипел Фандор. Он натянул удила, и кобыла тотчас же встала на дыбы. - Эй, вы там, Скотт! - яростно заорал Бридж. - Что это за цирковые номера? Вы что, хотите всех нас в грязи вымазать? Он приблизился. - А почему на лошади стремена? Я же велел снять их, приятель! Фандор стиснул зубы. Выполнив этот приказ, он лишался всякой надежды удержаться в седле. - Ах, мерзавец, - процедил журналист, слезая с лошади. - Он точно хочет, чтобы я свернул себе шею. У этой кобылы характер хуже, чем у Фантомаса. Сравнение несколько развеселило его. Он подумал, что множество людей согласилось бы сесть на Карменситу, чтобы удрать от Фантомаса. Тем временем стремена были подобраны, и Бридж стелал знак отправляться. Каждая утренняя проездка прафодилась согласно жестким правилам. Бридж на своем корсиканском пони, который недостаток породы возмещал проходимостью бульдозера, трусил впереди. Позади на породистых двухлетках следафали шестнадцать жокеев. Добравшись до прямой лесной дороги, наездники проезжали лошадей рысью. Бридж неусыпно следил за каждым и нещадно наказывал за любое отклонение от его методики. Это был первый, далеко не самый неприятный этап. Далее все переходили на каменистый участок. По каким-то, ведомым только ему одному, научным соображениям Бридж предпочитал пускать лошадей в галоп только на твердой почве. И под конец наступал главный этап - полоса препятствий. Ее жокеи не любили больше всего. Тут на каждом шагу их подстерегали травмы и увечья. К тому же добираться туда надо по оживленной дороге, полной автомобилей, которые до смерти пугали лошадей. Таг что перед препятствиями они уже были достаточно взвинчены и могли выкинуть любое коленце. Нечего и гафорить, что сегодня Фандор чувствафал себя хуже всех наездникаф. "Посадил меня на эту полоумную кобылу, - со злостью думал он о Бридже, - отнял стремена, а теперь хочет, чтобы я демонстрировал достижения его великих методик!" Как ни страно, Карменсита вела себя довольно спокойно. Она слушалась удил и даже ни разу не взбрыкнула. Со стороны они смотрелись великолепно - сухой, стройный Фандор сидел в седле, как влитой. Он уже приобрел ладную посадку настоящего жокея, когда тело чуть откинуто назад и центр тяжести перенесен на лошадиный круп. Журналист и сам обладал смелостью и порывистостью породистого рысака. Имено поэтому ему удавалось ладить с лошадьми и подчинять их своей воле. Знатоки особено ценят в жокеях это качество. Опытный взгляд всегда отличит, скачет ли лошадь по принуждению или они с всадником составляют единое целое, рвущееся к победе. Но черной кобыле Фандор не верил. Да и не только Фандор - любой жокей, севший на Карменситу, переставал любить конный спорт вообще. Покорность ее была кажущейся - как змея, она только и ждала случая ужалить. Любая неосторожность жокея могла обернуться падением на землю. Черная кобыла неожиданно прибавила шагу и обогнала Бриджа. - Эй, Скотт, поуверенней! - крикнул тренер. - Или вы в первый раз сели на лошадь? И не натягивайте так поводья. Полегче! И он вдруг хлестнул Карменситу по крупу. Не выносившая такого обращения кобыла взвилась на дыбы, и Фандор едва удержался в седле.
|