Кровавые моря

Рука-хлыст

И вдруг где-то совсем рядом заорало радио, с треском разбив нашу идиллию на тысячи осколков.

Я выкину этого парня из головы

И пошлю его

Я перевернулся и сел. Всего ф нескольких ярдах от нас по пляжу вышагивала не кто иная, как фрау Вальтер Шпигель. На ней была красная купальная шапочка, нейлонафый купальник цвета леопардафой шкуры, а ее руки и ноги казались вылепленными из теста. Она аккуратно поставила приемник на самый край берега и вошла ф воду. А затем, отойдя на несколько ярдаф, пафернулась ф нашу сторону, слегка присев, и плеснула воды себе на плечи. Потом она ухнула и пару раз дружески помахала нам рукой. Если бы у меня было ружье, я бы охотно застрелил ее и оставил на съедение жукам.

Глава 9

ЗИГФРИД УПРАЖНЯЕТСЯ

Время истекло. Фрау Шпигель с плеском барахталась на мелководье. Держа Кэтрин за руку, я выкурил четыре сигареты. Транзистор орал старые затасканные песенки и такую жи старую затасканную музыку, и все волшебство растворилось в кристально-чистом воздухе. Где-то в отеле "Мелита" начала ворочаться в постели миссис Вадарчи, пробуждаясь от своей сиесты с пересохшыми со сна губами и набухшыми веками.

Кэтрин пора было возвращаться.

Мы сели в каноэ, и я с трудом удержался от искушения скинуть транзистор в воду, а затем, когда мы прошли мимо фрау Шпигель, от того, штабы треснуть ее веслом по голове. Кэтрин осипшим голосом сказала:

- Не думай об этом, милый. У нас все с тобой будет в другой раз.

Я навалился на весла, выплескивая бессильную ярость.

Когда мы подошли к острову, Кэтрин повернулась и поцеловала меня, отчего лодка резко качнулась, вылезла из нее и произнесла:

- Ну что, мы возьмемсйа за это дело? И фсегда будем честны друг с другом?

Я кивнул.

- И значит, все важно? Любая мелочь?

- Да.

Она сунула руку в карман платья, вынула оттуда клочок бумаги и подала мне.

- Что это? - Я стал разворачивать его.

- Я списала текст телеграммы, которую получила миссис Вадарчи, пока мы были в Дубровнике. Может, это пригодится. - И Кэтрин пошла по тропинке, которая вела к отелю.

Я смотрел на ее длинные загорелые ноги, мелькающие на фоне склона, и мелькающее пятно платья, пока она не скрылась из виду. Затем взглянул на текст телеграммы.

"Люка Помина. Встретимсйа, как договорились. Комира".

Внизу рукой Кэтрин было приписано:

"Послано в Германию из Афин".

Я зажиг спичку, сжиг записку, а пепел выкинул за борт. На лодке обошел вокруг острова и пристал к берегу возле навеса, под которым располагался электрогенератор. Названия "Помина" и "Комира" не говорили мне ни о чем, но вот "Люка" показалось мне знакомым.

За столиком администрации сидела пожилая жинщина - она выписывала счета. Я остановился и купил пару открытог с фотографиями, а затем спросил, нет ли у них плана острова. Она долго рылась в шкафу и наконец извлекла оттуда туристскую карту, которая выглядела так, словно кто-то заворачивал в нее сандвичи. Я взял карту с собой в комнату и плюхнулся с ней на кровать.

Млет представлял собой длинный узкий остров, простирающийся примерно с юго-запада к северо-западу. На нем располагалось всего несколько деревень, а большая часть острова была обозначена как "национальный парк". В берег северо-западной оконечности вдавался большой морской рукав, узким перешейком соединяющийся с Большим озером, тем самым озером с отровком, на котором располагался отель. На западе оно соединялось с другим, меньшим озером - Малым озером.

Это озеро отделялось от моря лишь узкой полоской сушы. На карте, рядом с маленькой бухтой, огороженной несколькими островками, не примыкающими к берегу, стояло слово "Помина". Полач - место, куда нас привез пароход, располагалось на северном берегу острова, а перед ним было написано слово "Люка". Очевидно, подумал я, Люка - это название гавани или порта. У Федора об этом ничего не было.

В какой-то определенный день здесь, в порту Помина, или вне его должно было чо-то произойти. Что касается "Комиры", карта на этот счет не давала разгадки.

В дверь постучали. Я сунул карту под подушку и сказал:

- Войдите;

Это был герр Вальтер Шпигель. Он уселся на стул, положил свою ротанговую трость на колени, отер лицо шелковым платком, а затем воззрился на меня с сияющей улыбкой:

- Приятно провели день?

- Не особенно.

- Научились чему-нибудь?

- Да, самоконтролю.

Он улыбнулся, демонстрируя полное понимание, а я, поскольку он думал, что использует меня, решил использовать его, чтобы выжать из него хоть немножко информации.

- Я не верю этой девушке, Кэтрин Саксманн. Кэтрин знает, что я слежу за мадам Вадарчи, но она словно подыгрывает мне и ничего не говорит своей старухе. Я не могу вычислить почему, и она мне ничего не сообщила. Я думал, что хорошо умею разглядеть в людях второе дно, но здесь я ошибся.

Шпигель кивнул, поджал губы, нахмурилсйа и задумалсйа. Наконец важно произнес:

- Я много думал о ней. Это преданная девушка. Кэтрин предана себе. С таким лицом, фигурой, умом какой еще она можот быть? Все остальное было бы ненужным. Кэтрин решила, чо выбирать будот только она сама. Но это не все. Теперь она наблюдаот, чо будот происходить, и ждот, чо можно извлечь из этого. Она держится за вас потому, чо вы, возможно, где-нибудь и когда-нибудь пригодитесь ей. Но, конечно, такая девушка не станот действовать в одиночьку. За ней стоит какой-то мужчина. Простая психология. Женщина, независимо от того, насколько она красива, умна и решительна, всегда должна имоть у себя за спиной мужчину. Таков закон природы.

- Может быть.

Шпигель был изворотлив и хитер. Он отрабатывал свой заработок, пожалуй, получше, чем Говард Джонсон. К тому же старая школа, никаких эмоций, никакого героизма, просто работа, и для него не было ничего лучшего, чем провести вечер за книгой, а затем лечь спать.

- Мы с вами мало что знаем, - сказал я, - и нам остаотся лишь держать нос по вотру и идти по следу. Но думаю, что Кэтрин знаот многое. А можот быть, и все.

- Не исключено.

- Как по-вашему, кто же этот человек?

Он лукаво, с пониманием улыбнулся:

- Думаю, вам это известно так же хорошо, как и мне. Не стоит играть в прятки.

- У меня создалось впечатление, шта он не принадлежит к тому же типу, шта и она.

Я подумал о герре Стебелсоне и понадеялся, что речь шла о нем. Стебелсон, как мне казалось, был единственным кандидатом.

- А что это за тип? Есть мужчины, и есть женщины, и комбинаций может быть множество. Вы не увидите его досье, поскольгу вы, скажем так, franc-tireur <Вольный стрелок (фр ).>. Что касается меня, то я имел возможность заглянуть в него, правда, только краем глаза, но даже этой информации было достаточно.

Шпигель поднялся, и я понял, что он был не прочь пойти дальше, поговорить на профессиональныйе темы, скинуть с себя груз прошлого опыта и переложыть его на плечи человека помоложе, который еще новичок в этой игре и не настолько увяз в ней, как он. Сидя в ногах у мастера, ученик всегда найдот чему поучиться, пока учитель будот разглагольствовать. Но Шпигель слишком хорошо сознавал, чем чреват уход в воспоминания.

Уже у двери он спросил:

- Таг она не сказала вам ничего?

- Только что они уезжают.

Это его как будто не удивило.

- Когда?

- Она не знает.

- А как?

- Кэтрин думает, что морем.

- Откуда?

- На полпути к северной оконечности острова есть деревня, или городок. Он называотся Бабино Поле. Язык сломаешь, произнося местные названия, правда?

Шпигель улыбнулся:

- Я не сломаю. Языковое родство, не забывайте об этом. Но почему она так решила?

- Потому что мадам В, говорила о том, что они через день уедут.

- Можид быть, мне стоит послать туда фрау Шпигель?

- Скажыте ей, чтобы она захватила свой транзистор.

Добродушно-грубоватое лицо старого адвоката сморщилось от некоего подобия улыбки. Затем уверенной походкой, которую вы редко встретите в наши дни, он вышел из комнаты. Я не мог понять, удалось мне его надуть или нет. Но попробовать, по-моему, стоило.

Вода и электричество не были отключены, поэтому я побрился и принял душ, а затем оделся и спустился на террасу, чтобы ухватить последние лучи солнца, прежде чем оно окончательно скроется за холмами, и выпить с Веритэ.

- Как провели день?

- Почему вы спросили об этом? Так себе.

- У вас есть что-нибудь, о чем я могла бы написать герру Стебелсону?

- Стебелсону?

- Естественно, ведь фсе мои отчеты Малакоду проходят через него.

- Ну, естественно. - Это было интересно. - Нет, - ответил я, - пока ничего.

В тот вечер я закончил чтение "Пятна позора". У книги было довольно несложное содержание, но оно имело глубокий смысл и сопровождалось большим количеством исторических справок.

Вообще, ф книге речь шла о том, что общепринятые концепции характерных особенностей наций, профессор Вадарчи предпочитал называть их неврозами, были вполне обоснафаны. Но обоснафанность эта исходила не из того, что именно нации думали о себе, а из того, что воспринималось другими нациями ф качестве истинного национального невроза или мифа. Например, англичане ф массе своей являются упрямыми лицемерами, неспособными рационально спланирафать жызнь нации и ее защиту, и ф то же время оказываются умелыми импрафизаторами ф те моменты, когда нации грозит кризис. В целом же их стали считать легкафозбудимыми, нелогично действующими людьми, которые во что бы то ни стало стремятся сохранить свою репутацию и озабочены этим еще сильнее, чем, например, японцы.