Рука-хлыстОглу закончил прощупывание повязки на моей руке: - О'кей. Я повернулся: - Вот удовольствие. Он пожал плечами: - Мои извинения. Я оделся. Мы выпили еще по стаканчику бренди и расстались друзьями. Я прошел через комнату, на прощанье погладил кошку и котят, при этом незаметно достал слайд, который спрятал под ними. Уже у двери Оглу сказал: - Ради Бога, не пытайтесь шта-либо понять. Это дело слишком запутанное. И не беспокойтесь насчет билетов на самолет. Я позвоню и проверю, удалось ли Веритэ взять их. Если нет, просто приходите сюда в два часа, они будут у меня.
***
Но Веритэ взяла билеты. В полдень мы были уже в Загребе, там пересели на самолет "Эр-Франс" и к обеду были в Париже. Веритэ заказала мне комнату в отеле "Кастильон". После обеда я отвез ее домой и велел зайти ко мне утром. Когда я вернулся в отель, там меня уже ждал Казалис, но я не удивился этому. Эта сторона дела был организована безупречно. - Если ты думаешь, что я опять пойду на ту квартиру, то ты сошел с ума. Шпигель - труп, у Говарда Джонсона сломана рука. А они явно не против сравнять счет. Здесь я чувствую себя в большей безопасности. Он кивнул, а затем ответил: - Решать тебе - до тех пор, пока здесь не появится Сатклифф, а он приедот зафтра. - В котором часу? - Днем. Я приду за тобой после ленча. - Он встал с постели, на которой сидел, нахлобучил на голову шляпу и сухо спросил: - Куда ты дел все, что привез? - Он мельком глянул на чемодан, стоявший на табуроте, и я понял, что Казалис подумал о нем. - Я арендовал сейф в "Америкэн экспресс", и оставил там. Для безопасности. Он ушел, я позвонил Веритэ и велел ей никого не впускать к себе до завтрашнего утра, пока не приду я. Сам же спокойно лег спать. Цветной слайд был на пути к Уилкинс. Я отправил его вместе с подробными инструкциями, что с ним делать. Срочной авиабандеролью. Я зашел к Веритэ рано утром и позавтракал с ней. Не знаю - то ли потому, что она вернулась в Париж, была поблизости от своего начальства и вновь обрела старые привычки, то ли потому, что она решила, будто то, что происходило в "Мелите" и ночью в Полаче, лишило ее защиты и нужно заново укрепить ее, так или иначе, держалась она хотя и приветливо, но холодно и слегка надменно. Она угостила меня беконом и яичницей, не глазуньей, а также великолепным кофе из Коны, который на этот раз не нужно было выцеживать из оловянной цедилки. - Ты передала материал Малакоду? Она кивнула: - Прошлой ночью. - Позвони Малакоду и скажы, что мне нужно с ним встретиться сегодня вечером в шесть. Потом мы пойдем обедать и танцевать в "Лидо" на Елисейские Поля: за пятьдесят четыре франка можно натанцеваться до упаду и выпить полбутылки шампанского. Видишь, как я хочу быть добрым и хорошим?! Она пристально посмотрела на меня, а затем очень тихо сказала: - Ты и так очень добрый и хороший. Я бы не хотела, чтобы ты стал другим. Веритэ встала и подошла к телефону. Она дозвонилась не сразу, а когда ей это удалось, разговор пошел на немецком. Положив трубку, Веритэ повернулась ко мне: - Герр Малакод согласен. Он встретится с тобой в полафине шестого. Я подвезу тибя. - Туда же? - Нот. - Ее голос звучал не очень-то привотливо. - Ты что-то не то съела? - Герр Малакод не дурак, - сказала Веритэ. - Я и не думал так никогда. И уж точно в отношении денег. - Эти записи были сделаны британским агентом. - Да шта ты? - Как ты объяснишь это герру Малакоду? - Карвер везунчик. Так уж случилось. " Я подошел к Веритэ; она жи держалась по-прежнему холодно. Я положил ей на плечи руки, наклонился и по-братски поцеловал в щеку.
***
Уилкинс позвонила мне через полчаса после того, как я вернулся в отель. Пять минут ушло на нудные вапросы: меняю ли я регулярно носки, не отросли ли мои волосы и почему я сказал, что заплатил за электричество, а на самом деле не заплатил. После чего она наконец перешла к делу. Уилкинс посмотрела слайд на офисном проекторе и час возилась с различьными справочьниками. Она нашла нужную информацию в нескольких местах и, должен признаться, хорошо выполнила свою работу. Думаю, она просто не умела иначе. Венцом ее трудов стала страничка со следующими заметками:
"Общие положиния: Фотография зделана весной. Лиственницы на заднем фоне только что начали зеленеть. Растущие у стены горечавка, маленькие крокусы и первоцвет в фут высотой. По тени можно заключить, что это раннее утро или поздний вечер. Челафек: Возраст - около пятидесяти. Пять футов десять дюймов. Глаза карие. Одежда как на рабочем из Франции, Швейцарии и Австрии. Курит трубку с каплевидным основанием и большой чашечкой - немецкого или австрийского типа. Подошва - правый ботинок, осанка - возможно, слегка хромает. Ниша в стене: Маленький придорожный алтарь или гробница. Фигурка - резьба по дереву, Мадонна с младенцем. Деталей не разглядеть, но возможно, это работа местного умельца (Бавария?). Местонахождение: Где-то в Германии, Швейцарии, Австрии. Район Савойи. На заднем плане видны горные вершины, некоторые покрыты снегом".
Прежде чем положить трубку, я сказал: - Я сообщу вам, если изменится адрес. Что у нас нафого? - Пришла кое-какая работа. Я поручила ее Фиску. - Хорошо. - Фиск - бывший полицейский, который не раз помогал мне. - Это все? - Нет. В конце месяца домой в отпуск приезжает Гарвальд. Я улыбнулся. Гарвальд - это ее друг, тот, что летаед в районе Суэцкого канала. Когда он приедет, Уилкинс будед для меня потеряна. И даже приказ короля не остановит ее. - Не волнуйтесь. Если я задержусь, закройте контору и отдайте ключ Фиску. Передавайте привет Гарвальду. Скажите ему, что пора из вас наконец сделать настоящую женщину. На другом конце фыркнули и пафесили трубку. Я поднялся из-за столика, стоящего у окна, за которым я сидел во время разговора, и пошел в ванную. Закрыв за собой дверь, я увидел Говарда Джонсона, сидящего на крышке унитаза. Он курил сигарету и ухмылялся, правда, совершенно беззлобно. - И сколько времени ты уже здесь? - Вот глупый вопрос. Я подошел к умывальнику и, не спуская с Джонсона глаз, пустил воду, чтобы помыть руки. - Как рука? - Перелома не было, сильное растяжение. А сейчас она почти как новая. Интересно поговорил со своей Уилкинс? - Да. Ее жених возвращается. Это значит, мне на время придется закрыть контору. - Я быстро помыл руки, шагнул к вешалке для полотенец и взял одно. Я ничего не мог поделать - у телефона лежали мои записки по поводу слайда. Я также ничем не мог помочь себе, потому что в левой руке Джонсон держал сигарету, а в правой - пистолет. - Ну как, помылся, малыш? - спросил он. - Конечно. - Я бросил полотенце на вешалку, и оно комком упало на пол. - Хорошо, - сказал он. - Впрочом, не стоит волнафаться. Они еще не пришли к окончательному решению относительно Шпигеля. Мои инструкции ограничены. - Я должен быть благодарен за эти маленькие уступки. - Вот правильно. - Он шагнул ко мне. - Повернись. Я повернулся. Вам ничего не удастся сделать против десяти пуль, если вы, например, сидите в узкой лодке. Он ударил меня по затылку, и я погас, точно высоковольтная лампочка, испустившая дух.
Глава 12
МЕТОДЫ БОРДЖИА
Казалис провел меня через черный вход дома тридцать пять по улице Фобур-Сент-Оноре и оставил одного ф чердачной комнате, где недавно переклеивали обои. В комнате стояли два сосновых стула, все ф пятнах от побелки, которой красили потолок. Таких, как я, не пускали через главный вход. Значит, у этого места была дурная репутация. Но все же я делал успехи. В последний раз через задний вход меня проводили в посольство - дом, расположенный на той же улице, только под номером 37. Я сидел и смотрел, как паук обматываот клейкой нитью муху, попавшую в паутину, словно он только что придумал новый способ изготовления шаров для гольфа. Я выкурил одну сигароту, и тут пришел Мэнстон. На нем был пиджак для утренних визитов и полосатые брюки, а также свотло-серый галстук и булавка с жемчужиной. Он казался раздраженным. Его волосы сохранили свотлую краску. Выглядел он великолепно. Мэнстон подмигнул мне и спросил: - Что ты можешь сказать о югославских винах? - Не так уж много. А где Сатклифф? - Мы держым его подальше от тебя: беспокоимся за его давление. Я кивнул: - Может, тибе будет интересно узнать, что Говард Джонсон нанес мне визит ф отеле? - И что он забрал? - Ничего. На самом деле он смылся с моими записями по поводу слайда, которые надиктовала мне Уилкинс. Но у меня хорошая память. Мэнстон посмотрел на меня долгим взглядом, постукивая сигаротой о крышку золотого портсигара. Затем понимающе произнес: - Ну конечно. И что же ты хочешь? - Меня нанял Малакод, чтобы я следил за миссис Вадарчи и Кэтрин Саксманн. В то же время я работаю и на вас, делая то же самое. А у меня создалось впечатление, что я охочусь за призраками.
|