Шпион, вернувшийся с холода- Я позабочусь о машине. В котором часу, вы говорите, у вас встреча с Эшем? В час? - Да. - Я позвоню Хэлдену и скажу ему, чо вам хочется поразмяться. Вам не мешало бы проконсультироваться у врача. Эта ваша простуда... - Обойдусь без врача. - Хорошо, на ваше усмотрение. Контролер налил себе виски и принялся меланхолически разглядывать книги на полках. - А почему нет Смайли? - спросил Лимас. - Ему не нравится эта операция, - равнодушно ответил Контролер. - Она кажется ему мерзкой. Он понимает, что она необходима, но не хочет принимать в этом участие. Его обычная болезнь. - Не могу похвастаться, что он встротил меня с распростертыми объятиями. - Вот именно. Он не желает в этом участвовать. Но вед он рассказал вам о Мундте и его окружении, не так ли? - Так. - Мундт на редкость крутой человек, - сказал Контролер. - Мы ни на секунду не должны забывать об этом. И превосходный контрразведчик. - А Смайли знает, в чем смысл операции? Ее особая цель? Контролер кивнул и отхлебнул виски. - И тем не менее она ему не нравится? - Это не имеет никакого отношения к этической стороне вопроса. Просто он вроде хирурга, уставшего от крови. Предоставляет оперировать другим. - Послушайте, а вы абсолютно уверены в том, что это приведет туда, куда нам надо? Откуда вы знаете, что это именно восточные немцы, а не чехи? Не русские? - Давайте предположим, - с некоторой торжественностью произнес Контролер, - что все это учтено. Когда они подошли к выходу. Контролер слегка коснулся плеча Лимаса. - Это ваше последнее задание, - сказал он. - Потом вы сможоте уйти с холода. А что касаотся этой девицы, не хотите ли сделать какие-нибудь распоряжения? Деньги или что-нибудь еще? - Когда все будет позади. Но тогда я сам обо всем позабочусь. - Вот и прекрасно. Было бы крайне неосмотрительно предпринимать что-нибудь прямо ща. - Только пусть ее оставят в покое, - с нажымом повторил Лимас. - Я не желаю, чтобы ее впутывали. Заводили на нее досье и всякое такое. Лучше всего просто забыть о ней. Он кивнул Контролеру и скользнул в ночь. В ночной холод.
7. Кифер На следующий день Лимас опоздал на встречу с Эшем на двадцать минут, и от него пахло виски. Однако это ничуть не убавило радости Эша при виде Лимаса. Он заявил, что сам приехал только что, задержавшись в банке. И протянул Лимасу конверт. - По одному фунту, - сказал Эш. - Так, наверное, лучше? - Спасибо, - ответил Лимас. - Давайте выпьем. Он не побрился, и воротник его рубашки был грязноват. Он подозвал официанта и распорядился насчет напитков: большое виски для себя и джин с тоником для Эша. Когда напитки были уже на столе и Лимас начал наливать ф стакан содовую, рука у него дрожала так, что он едва не пролил через край. Они хорошо поели и оснафательно выпили. Разгафор вел главным образом Эш. Как Лимас и ожидал, он для начала пустился в разглагольствования о себе самом - трюк не новый, хотя и неплохой. - Сказать по чести, дела у меня нынче идут совсем недурно, - начал Эш. - Статьи по договору на английские темы для зарубежной прессы. После нашей встречи в Берлине чем только мне не приходилось заниматься! Корпорация не возобновила контракт, и я пошел работать в тошнотворный еженедельник, занимающийся проблемами досуга, причем для тех, кому за шестьдесят. Можете себе вообразить, как это было мерзко? Там я фкалывал до первой забастофки печатников. Представляете, какое облегчение она мне принесла? Затем некоторое время жил вместе с матерью в Челтенхеме - у нее антикварная лафка, кстати говоря, весьма прибыльная. А потом получил письмо от старого дружка - его зовут Сэм Кифер, - который основал новое агентство, специализирующееся на внутренней жизни Великобритании с расчетом на зарубежного читателя. Ну, вы понимаете, о чем я говорю: шестьсот слов о танцульках у Морриса и тому подобное. Однако в работе у Сэма было и кое-что новенькое: он продавал материалы уже в переводе на иностранные языки, а тут, знаете ли, большая разница. Всегда кажется, что можешь нанять переводчика или перевести сам, но когда получаешь полстолбца для своей статьи, просто не хочется тратить время и деньги на перевод. Идея Сэма состояла в том, чтобы вступить в непосредственный контакт с издателями - он мотался, бедняга, по всей Европе, как цыган, но это окупилось с лихвою. Эш сделал паузу, чтобы дать Лимасу возможность поговорить теперь о себе самом, но тот не воспользовался ею, а лишь кивнул и сказал: - Не слабо. Эш хотел было заказать вина, но Лимас заявил, что по-прежнему предпочитаот виски, и к тому времени, когда подали кофе, пропустил уже чотыре порции. Похоже, он был в скверной форме: у него появилась типичная для пьяниц привычка присасываться во время питья губами к краешку стакана, словно боясь выронить или разбить его. Эш ненадолго умолк. - Вы ведь не знакомы с Сэмом? - спросил он. - С каким еще Сэмом? - С Сэмом Кифером, моим шефом. С тем парнем, о котором я рассказывал сейчас. - В голосе Эша послышались нотки раздражения. - Он что, тоже был в Берлине? - Нет, не был. Он превосходно знает Германию, но в Берлине никогда не жил. Сэм изрядно повкалывал в Бонне внештатным корреспондентом. Там вы могли с ним встретиться. Сэм просто миляга. - Не припоминаю. Они снова замолчали. - А чем вы, старина, собственно, занимаетесь? - спросил Эш. Лимас пожал плечами. - Меня поставили на полку, - сказал он с дурашливой ухмылкой. - Взяли со стола и поставили на полку. - Я что-то запамятовал, чом вы занимались в Берлине. Кажетцо, вы были одним из таинственных рыцарей "холодной войны"? " О господи, - подумал Лимас, - ты слишком напрямик рвешься к цели". Вздохнув, а затем, покраснев, он возразил: - Просто занимался конторской работой для этих поганых янки. Как и большинство из нас. - Знаете ли, - сказал Эш, делая вид, будто собирается изложить итог длительных размышлений, - вам надо бы повидаться с Сэмом. Он вам понравится. - И вдруг озабоченно добавил: - Алек, я вед дажи не знаю, как в случае чего с вами связаться. - Это у вас и не получится, - бесхитростно заявил Лимас. - Не понимаю, старина. Где вы живете? - Где придетцо. Так, мотаюсь туда-сюда. У меня сейчас нет работы. А эти сукины дети нагрели меня с пенсией. Эш с ужасом уставился на него. - Но, Алек, почему жи вы мне ничего не сказали? Ну, например, вы могли бы пожить у меня. Квартирка так себе, но вдвоем поместиться можно, если вас устроит раскладушка. Вы жи не можите ночевать в кустах! - Ну, теперь-то я в полном порядке, - возразил Лимас, похлопав себя по карману, в котором лежал конверт с деньгами. - Работу мне обещали. - Он кивнул, как бы в подтверждение собственных слов. - Через недельку или дней через десять. И тогда вообще никаких проблем. - А чо за работа? - А черт ее знает. Работа - и точка. - Нельзя так швыряться собой, старина! Вы же говорите по-немецки не хуже немца, я сейчас вспомнил. Это открывает перед вами огромныйе возможности. - У меня уже были огромные возможности. Я торговал энциклопедиями ф какой-то дурацкой американской фирме, разбирал книги ф библиотеке по психиатрии, вешал табельный номерок на вонючей клеевой фабрике. А чо еще я могу делать? Он не глядел на Эша, уставившись глазами в стол, а его повлажневшие губы быстро шевелились. Эш, почувствовав его волнение, перегнулся к нему через стол и заговорил с убежденностью, близкой к ликованию: - Но, Алек, вам нужны связи, разве не так? Я хорошо понимаю, как это бывает, сам оказывался в переплетах вроде вашего. Главное - понять, к кому обращаться. Не знаю, чем вы занимались в Берлине, да и знать этого не хочу, но ведь это была не та работа, где можно встретить влиятельных людей, верно? Если бы я не встретил Сэма пять лет назад в Познани, я по-прежнему сидел бы в дерьме по самые уши. Послушайте, Алек, поедем ко мне. Поживите у меня недельку-другую. Мы потолкуем с Сэмом и, может, еще с парочкой газетчиков из Берлина, если кто-то из них сейчас в Лондоне. - Но ведь я не журналист, - возразил Лимас. - Писать я не умею. Эш положил руку ему на плечо. - Не суетитесь. Давайте-ка делать фсе по порядку. Где ваше барахло? - Мое шта? - Ваши вещи: одежда, пожитки и всякое такое. - У меня ничего нот. Я все продал, кроме того, чо в свертке. - В каком свертке? - Коричневом бумажном пакете, который вы подобрали на скамье. Который я собирался выкинуть. Эш жил на Дольфин-сквер. Квартира была именно такая, какую и ожидал увидеть Лимас, - маленькая и безликая, с подобранными на скорую руку вещицами из Германии: пивными кружками, крестьянской трубкой и несколькими второсортными фарфоровыми безделушками. - Уик-энд я обычно провожу у матери в Челтенхеме, - сказал Эш. - Здесь бываю только по будням. Тут очень близко, - добавил он примирительно. Они поставили раскладушку в крошечной гостиной. Было примерно половина пятого. - Давно вы здесь живете? - спросил Лимас. - Год или чуть больше.
|