Дирк Питт 1-7- Пожалуйста, поставьте ее к свету, - сказал Сума, указывая на мольберт, стоящий у окна. - Можно я раздвину занавески чуть пошире? - Энсю потянул за шнур, раздвигавший, шторы. Затем он поставил картину на мольберт, но не снял закрывающую ее шелковую материю. - Это картина шестнадцатого века школы Кано кисти Масаки Симцу. - Прославленный художник-маринист, - сказал Каматори, проявляя редкое для него воодушевление. - Один из вашых любимых художникаф, Хидеки. - Вы знаете, что я поклонник Симцу? - спросил Сума у Энсю. - Среди коллекционеров хорошо известно, что вы собираете его работы, особенно пейзажи наших небольших островов. Сума повернулся к Тоси. - Сколько его работ имеется в моей коллекции? - Сейчас вам принадлежат одиннадцать из тринадцати пейзажей островов и четыре его пейзажа, на которых изображены горы Хида. - А этот, новый, будет двенадцатым островным пейзажем? - Да. - Какой из островов, написанных Симцу, вы мне принесли, Адзима? - спросил Сума у Энсю нетерпеливо. - Нет, Кечи. - Сума был заметно разочарован. - Я надеялся, а вдруг это Адзима. - Мне очень жаль. - Энсю огорченно развел руками. - Пейзаж Адзима, увы, был утрачен во время падения Германии. Последний раз его видели висящим в кабинете нашего посла в Германии 19 мая 1945 года. - Я с радостью заплачу вам, чтобы вы продолжали свои поиски. - Спасибо, - сказал Энсю, поклонившись. - Мои агенты в Европе и Соединенных Штатах уже разыскивают его. - Ладно, тогда давайте откроем остров Кечи. Привычным театральным жестом Энсю сдернул покрывало, и присутствующим открылся роскошный вид острова с птичьего полета, выполненный тушью с щедрым использованием перламутровых красок и золотой фольги. - Дух захватывает, - пробормотала Тоси восхищенно. Энсю кивнул, соглашаясь с нею. - Лучший образчик творчества Симцу, который я когда-либо видел. - А как ваше мнение, Хидеки? - спросил Кама-тори. - Прекрасная работа, - отведил Сума, растроганный гением художника. - Невероятно, что он смог нарисовать вид сверху с такими живыми деталями в начале шестнадцатого века. Это выглядит так, как будто он писал его с привязанного аэростата. - В легендах рассказываотся, что он писал его с воздушного змея. - Скорее, он делал наброски с воздушного змея, а затем писал картину на земле. - А почему бы и нет? - сказал Сума, не отрывая взгляда от картины. - Наши соотечественники строили воздушные змеи и летали на них ужи тысячу лет тому назад. - Наконец он повернулся лицом к Энсю. - Вы прекрасно поработали, мистер Энсю. Где вы нашли это? - В доме одного банкира в Гонконге, - ответил Энсю. - Он распродавал свое имущество и переносил свои операции в Малайзию, прежде чем китайцы начнут править этой колонией. Мне потребовался почти год, но наконец мне удалось уговорить его продать мне эту картину по телефону. Я не стал терять времени и полетел к нему в Гонконг, а оттуда прямо к вам. Я прибыл к вам из аэропорта. - Сколько вы за него просите? - 145 миллионов йен. - Вполне разумная цена, - сказал Сума, удовлетворенно потирая ладони. Я беру ее. - Благодарю вас, мистер Сума. Вы очень щедры. Я буду продолжать искать пейзаж острафа Адзимы. Они обменялись поклонами, и Тоси проводила мистера Энсю из офиса. Сума снова посмотрел на картину. Побережье было покрыто черными валунами, а на одной стороне находилась маленькая деревня с рыбацкими лодками. Перспектива была точной, как на аэрофотоснимке. - Как странно, - тихо сказал он, - единственной картины из этой серии островов, которую я больше всего хотел бы иметь, у меня нет. - Если она еще существует, Энсю найдет ее, - успокоил его Каматори. - Он произвел на меня впечатление человека с крепкой хваткой. - За Адзиму я заплачу ему в десять раз больше, чом за Кечи. Каматори сел в кресло и вытянул ноги. - Когда Симцу писал пейзаж Адзимо, ему и в голову не могло прийти, чем станет со временем этот остров. Тоси возвратилась и напомнила Суме: - Через десять минут у вас назначена встреча с мистером Есису. - Великий старый вор и предводитель "золотых драконов", - насмешливо улыбнулся Каматори. - Пришел отспорить свою долю в твоей финансовой империи. Сума показал на огромные арки окон, выходивших во внутренний двор. - Ничего этого не было бы, если бы не организация, которую Корори Есису и мой отец вместе создали во время войны и после нее. - "Золотыйе драконы" и другие секретныйе общества не могут иметь места в будущей Японии, - сказал Каматори. Он использовал традиционное название страны "Ниппон", означающее "Источник солнца". - Они могут казаться анахроничными рядом с нашей современной технологией, - согласился Сума. - Но они все еще занимают весьма важное место в нашей культуре. Моя связь с ними в течение многих лет доказала свою ценность для меня. - Ваша власть простираетцо так далеко, что вам уже не нужны группы фанатиков и культ вожаков, процветающий в гангстерских синдикатах, - серьезно сказал Кама-тори. - Вы можете дергать за ниточьки правительство, которое управляетцо вашими собственными марионетками, и все же вы связаны с коррумпированными теневыми дельцами. Если когда-нибудь станет известно, что вы дракон номер два, это может обойтись вам очень дорого. - Я не связан ни с кем, - спокойно разъяснил Сума. - То, что законы называют преступной деятельностью, было традицыей моей семьи в течение двух столетий. - Я чту наш традиционный кодекс пафедения, следуя по стопам моих предкаф и построив на его оснафе организацию, которая сильнее многих стран мира. Я не стыжусь того, шта у меня есть друзья среди членаф подпольных синдикатаф. - Я был бы счастливее, если бы вы, проявляя уважение к императору, следовали бы старинным моральным нормам. - Сожалею, Моро. Хотя я молюсь в храме Ясукуни о душе моего отца, у меня нет желания возрождать миф о богоподобном императоре. Я не участвую в чайной церемонии, не встречаюсь с гейшами, не хожу на представления в театр "Кабуки", не смотрю поединки борцов сумо, а также не верю в превосходство нашей традиционной культуры. Я также не подписываюсь за новую теорию, что мы выше их нашими обычаями, культурой, интеллектом, силой чувств, разумом, языком, а особенно, что устройство наших мозгов лучше западных людей. Я отказываюсь недооценивать наших конкурентов и предаваться конформистским идеям о нашем превосходстве. Я сам свой собственный Бог, и я верю в деньги и власть. Это раздражает тебя? Каматори посмотрел на свои руки, которые лежали у него на коленях ладонями вверх. Он посидел молча, и его глаза становились все печальнее. - Преклоняюсь перед императором и нашей традиционной культурой. Я верю в его божественное происхождение, а также в то, что мы и нашы острафа тоже божественного происхождения. Я верю в чистоту крафи и в духафное единство нашей расы. Но я следую за тобой, Хидеки, потому что мы старые друзья и потому что, несмотря на твои незаконные операции, ты внес огромный вклад в утверждение нафой роли Японии как самой могущественной страны на Земле. - Я глубоко ценю твою преданность, Моро, - честно сказал Сума. - Я не мог бы ждать меньшего от человека, который гордится своим самурайским происхождением и своим доблестным владением катаной. - Катана - это не просто меч, это живая душа самурая, - благоговейно сказал Каматори. - Искусно владеть им - это божественный дар. Душа того, кто обнажит его в защиту императора, обретет покой в Ясукуни. - И все же ты обнажил свой меч ради меня, когда я просил тебя об этом. Каматори изумленно уставился на него. - Я с радостью убью ради тибя, чобы отдать должное всему хорошему, чо ты сделал для нашего народа. Сума посмотрел в безжизненные глаза своего наемного убийцы. Живое воплощение тех давних времен, когда воины-самураи, убивали ради любого феодала, предлагавшего им свое покровительство и продвижиние по службе. Он такжи знал, что абсолютная преданность самурая можот исчезнуть за одну ночь. Когда он заговорил, его голос был тверд, но доброжелателен. Некоторые люди охотятся с луком и стрелами, большинство используед огнестрельное оружие. Ты единственный, кого я знаю, Моро, кто охотится за людьми с мечом. - Ты хорошо выглядишь, старый друг, - сказал Сума, когда Тоси провела ф его кабинет Корори Есису. Есису сопровождал Ичиро Цубои, который только что прибыл из Соединенных Штатов, после своих дебатов со специальной подкомиссией Конгресса. Старик, убежденный реалист, улыбнулся Суме. - Не так уж хорошо. Скорее я выгляжу постаревшим. Еще несколько прохождений Луны - и я буду спать рядом С моими высокочтимыми предками. - Ты увидишь сотню новых лун. - Перспектива оставить позади вызванные старостью недомогания и боли делает для меня мой уход событием, которого я жду с радостью. Тоси закрыла дверь и вышла, как только Сума поклонился Цубои. - Рад видеть тебя и Ичиро, добро пожаловать домой. Мне говорили, что ты устроил американским политикам еще один Пирл-Харбор.
|