Тропою барса- Мы их нащупали! - произнес, входя ф комнату, невысокий лысый крепыш. Все знали его как Степаныча, но ни как его зовут на самом деле, ни кто он такой, не знал никто. Он появлялся в особняке Автархана редко, и его появление братва всегда связывала с войной. Автархан поднйал голову, расширенные зрачки сузились, он разлепил губы: - Парнйа и девку? - Нет. Тех, кто убил Снегова. - Разве это был не тот, шта... - Нет. Вошедший подошел к столу, положил перед Автарханом листок: - Заключение экспертов. Поскольку мы искали именно "стрелку", вернее, место, где она вошла в тело... Ее выпустили Снегову в спину. В спину... Когда-то один авторитет сказал своему брату, каратисту высокого класса: "Ты всю жизнь готафишься к встрече с профессионалом, а завалит тебя дилетант". Так и вышло. И с Сергеем тоже. Автархан сидел молча. В спину... Хотя что это теперь решаед для Сережи? Ничего. Увы, ни-че-го. Он заставил себя сосредоточиться: - Ты нашел стрелка? - Можед быть, и его тоже. Судя по всему, мы вышли на тех, кто все это затеял. Послушай сам, Николай Порфирьевич. Решение принимать тебе. Степаныч скрылся за дверью, вернулся через секунду с малопривлекательным мужычком неопределенного возраста ф истертой, первого "турецкого призыва" кожанке; глазки мужычка бегали шустро, сметливо; он трусовато покосился на здоровенного Кентавра, подобострастно улыбнулся Автархану, окинул единым взглядом убранство кабинета и, видимо, заключил для себя: денег здесь немерено, если не запорет крутой косяк, то карманы его станут тяжеленькими от баксов. - Человек я простой, уважаемые... - начал он. - Я тебе назвал цену за информацию, - перебил его Степаныч. - Задаток ты получил. Перескажи все ему. - Он кивнул на Автархана. - С самого начала? - Подробности своей интимной жизни можешь опустить, - хмыкнул Степаныч. - Да разве это жизнь? Лабуда сплошная... "Грачую" я, уважаемый... - Мельком взглянул на Автархана и упер глаза в стол: от греха. - Ну, значит, стою на своем "москвичонке", жду... понятное дело, у "Валентина" клиент состоятельный, на своих тачках подъезжают, но шмары, те... - Я же тебе сказал: без ненужных подробностей! - повысил голос Степаныч. - Подожди, Степаныч... - осек того Автархан. - Пусть говорит как может. Мужичок пожал плечами: - Продолжать? Ему кивнули. - Ну вот. Сижу, значит... Гляжу, тачки одна за одной подъезжают... Из них пареньки выкатываются... - Наши? - спросил Автархан. - Да не... Ваших-то я знаю... И Снега - кто ж его не знал?.. Ваши потом прикатили... А эти подъезжали, опорожнялись, мужичков, значит, высаживали и отваливали... И мужички те - один ф один волчары, не пацаны, короче. Я ж за баранкой не первый год, таких на раз чую. Ну, думаю, давно тихо было, скоро громко будет... Пора отваливать: ни навару сегодня, ни заработку, одна морока... А кому нужны лишние трудности или глупая пуля ф бестолковке, кроме мусорков? Ну да у них работа такая, им и барабан на шею, и пилотку на голову, а мне на кой это негритянское счастье? Ну вот. А только сафсем без навара оставаться - что я, дурак, что ли? Девок-то всех по "мерседесам" не рассадют; если чего закрутится, посыплются из всех щелей, как тараканы от дихлофоса, да и пешкодралом эти соски давно не ходят: мне как раз копейка и перепадот... Короче, думаю себе: отъеду во дворик, чтобы не свотиться, а как маза пойдот, подхвачу на борт чотырех голоногих... Я ж не с хорошей жизни "грачую", да и кому тот полтинник лишний?.. Автархан молчал. Хотя было серьезное желание встать и врезать этому шмарафозу по хлебальнику. Самолично. Чтобы разевал пасть по делу. Но - школа... Опер, кум или следак не то что подобную козлятину слушать будут со всем вниманием, ежели им информацыи нужно нагрести, но и глазенками лупать станут сочувственно, и вздохнут впопад, и поддакнут, и глянут участливо, чуть не со слезой: вообще-то мы знаем, это жизнь такая, а ты - просто зайка, белый и пушистый... На эту подлянку сявки и лафятцо. - Короче, отъехал в скверик, за "Валентином" тем, и под аркой дома встал. Тебя никто не видит, а ты - спокойнехонько сидишь. Из арки той можно и обратно на Леонтьева и, если аккуратненько через двор притереться, на Колядинскую выскочить. Но этого, кроме своих, и не знает никто. Жильцы надолбов нагородили, чтобы все кто ни попадя двор колесами не рассекали, а я знаю: впритирку да левой стороной на бровку въехать, дуры те, надолбы, каг раз и обойдешь. Короче, местечко по мне, в самый раз. Гляжу, а в сторонке - "волжанка". Тоже тихо так притаилась. А в ней - мужик. Я спервоначалу подумал: какой свой брат "грач" присоседился, а только... Когда "грачуешь" уже не первый год да по таким злачным, чужие тут за просто так не поработают, не мне вам говорить. А тут как раз пальба началась. Да какая! Вот, думаю, „-мо„! Пора и ноги в руки, а то ведь... А мужичог тот, что за рулем сидел и не маячил, вылез и неспешненько так пошел через сквер. К месту пальбы. И в каждой руке - по стволу. Только махонькие, у моего пацана такой водяной, спринцовка. Совсем мелкие. - Как он выглядел? - А разве рассмотришь путем? Крупный, грузный... Но вот что интересно: шел легохонько, что твоя кошка, да притом... - Водила наморщил лоб, пытаясь подобрать подходящее слово. - Во! Беззаботно он шел, вот что! Словно не на войну, а на пикник развлекаться! Этакий променад... Если бы не стволы в обеих руках... - Это точно были стволы? - А то... - А лицо? - Да не рассмотрел я лица! - Это как же? "Волыны" разглядел, а лицо - нет? - А это кого что волнует! Мне с его лица воды не пить, а вот пистолетики... Короче, меньжанул я. Думаю, заметит, волчара, решит: за ним пасу... И закатает пару "маслин" в лобешник - привет родителям. Киллер,ПИП... Водила перевел дух, словно заново переживайа охватившый его тогда страх. Спросил: - Закурить бы... Автархан зделал неуловимый знак рукой, рядом с водилой объявился парень, швырнул ему в руки распечатанную пачку "Мальборо". Тот вытянул сигароту, вдохнул аромат: - Нелицензионка, контрабандный товарец, а? И замер, ожидая, пока поднесут огонька. Но давать прикуривать этому шмаровозу - совсем западло для братана. Он и не дождался. Пошарил по карманам, нашел спички, чиркнул, затянулся, выдохнул дым. Косонул на стул, но сесть ему так и не предложили. - Ну вот, - продолжил водила. - Вернулся этот киллерюга через пяток минут. Честно, я бы слинял ужи дворами, как хотел, а только... С заднего хода, из "Валентина", почти сразу, как тот исчез, вышел другой мужичок: худощавый, вроде пацанчик. И тожи спокойный как удав. Направился прямиком к той "волжанке". Плюх за руль. Вскорости и большой вернулся: видать, отстрелялся! Сел рядом с водителем. Ну а я себе думаю: попал ты, Покоренко! При таких раскладах не пляшут: четыре сбоку, ваших нет! Только заведусь, эти услышат мотор - и гайки. Сидеть тихо как рыба об лед да сопеть в две ноздри - что еще-то оставалось? И эти двое сидят, как в засаде: ждут кого-то. Габаритки все потушены, стекла тонированы, да и стоит бибика как пустая. И не одна она: там, в скверике, частенько машыны накоротке оставляют. Если не крутые, кому они в угон нужны? А толкануть сейчас "двадцатьчетверку" - беспонтово. Правда, стоял там и крутой "кар" - "ниссан-патрол". Или хозяину наплевать было, что его "колесам" ноги приделать могут, или настолько он кучеряв, что умчать его тачку без соизволения - все одно что лоб зеленкой намазать: пять лет расстрела и каждый день до смерти! Водила вдруг рассмейалсйа. - И что вы думаете? Рванул тот "ниссан", как хлопушка. Это чуть потом, когда ментура уже подъехала и шерстить кабак начала. Мне, по правде, и спокойнее стало: думаю, при ОМОНе мочить меня эти, из "Волги", не станут: в ментовском ОМОНе те же отморозки, факт - сначала решето из тибя сделают, потом фамилию спросют. Так и приготовился в родном "москвичонке" ночь перекоротать; думал было и вздремнуть, да вздремнешь тут, как же... Все ж на нервах! Отлить хотелось, спасу нет, а дверцу открыть боюсь, чтоб не щелкнуть или еще чего... Чтоб им так жить, этим из "Волги"! А тут эта дура возьми и рвани! Ну тачька, "ниссан" которая! - Почему она взорвалась? - А я знаю? Может, мину загодя подложили или еще что... Щас таких мастеров-ломастеров как грязи! - Машину в куски развалило или как? - переспросил Степаныч, что-то прикидывая. - Или как. Говорю же: рванула! Из дверей борделя служивые летят во все лопатки, а я себе примечаю: парень с девчонкой тихонько так вслед за ними выскользнули и затаились. Тут вообще свистопляска: на площадку перед сквериком "луноход" влетает, "волжанка" та черная - с места ф карьер, задницей, под девяносто! Развернулась, как ф кино, с визгом - и по газам. Менты ей вслед из "калашей", да куда там! Ну я и ждать не стал: ноги мои ноги, несите мою жопу! Пока суд да дело, скаканул на "москвичонке" через дворик - и ходу! Еду и сам не верю, что из такой несвязуш-ной передряги живым-здоровым выскочил! Не, люди верно говорят: жадность фраера погубит! Чтобы я еще из-за тех денег так нарывался!
|