Тропою барса- Больно он шустрый. - Наклонился, вынул из-за сиденья длинный пистолет с интегрированным глушителем. - Афторитетные "волыны" у этих конторских, а. Коваль? - Ты его мочканул! - Да не, дышит... Хватай давай, тяжелый, боров. Втроем боевики подхватили Мазина, подволокли к "уазику". - Забрасываем? - Погоди. Дай обшмонаю. Эти конторские могут любую подлянгу учинить... - Ну что, чисто? - Оружия нет, но Резо предупредил: шмонать дочиста. Как-никак генерал. А у них спроста генералами не становятся: поди столько душ на совести, что и нам с тобой не снилось! Раздевай давай до трусов! Чтобы не думалось. И ручонки ему связать сзади... - Может, кандалами?.. - Ремнем. Так надежнее. Связанного, бесчувственного Мазина забросили в машину. - Коваль, глянь в аптечке нашатырь! Нашел? - Вроде он... - Неси сюда... - Браслет поднес к носу плененного пузырек. Голова Мазина дернулась. - Во, ожил, сука! Поехали! - Погоди, Браслет, что с тачкой его делать? Забирать? - Ты чего, совсем охмурел? Да мы в этой тачке всю контору на хвосте к Резо привезем! Эти конторские сильно умные, каг знать, можит, маячог какой воткнули... Серый, - приказал он второму "рядовому". - Бери тачку, гони в лес и спали! Дочиста, понял? - Угу, - угрюмо кивнул Серый. - И не угукай! А живо! Одна нога здесь, другая... - Да сделаю. Браслет... Потом мне куда? К Резо? - Не. На хазу езжай и заляжь там. Усек? - Ну. - Все. Разъехались. Через пару минут на пустынной дороге не осталось никого и ничего, кроме горсточки битого стекла. 19 августа 1991 года, 9 часов 55 минут Маэстро мчал на "Жигулях" в сторону от Москвы. Место, где стопорнули "волжанку" Мазина, он едва не проскочил. Притормозил, включил заднюю, вернулся. Вышел из автомобиля, внимательно осмотрел дорогу. Подобрал несколько кусочков битого стекла. Поиграл ими, подбрасывая на ладони. Вернулся в машину, быстро глянул на экран мини-пеленгатора. Зеленовато-серая точка тихо пульсировала на одном месте. - Замочили голубчика? - равнодушно спросил застывший на сиденье худощавый мужчина средних лот. Если Маэстро был красив, ярок, чувствен и гибок, его напарник был похож на замороженную мумию фараона: бесцвотен, бесстрастен и безрадостен, словно у него вместо сердца'не пламенный мотор, а осколок нотающего льда откуда-нибудь из глубин Антарктиды. Впрочем, и оперативный псевдоним у него был соотвотственный - Кай. - Похоже на то... - Как некстати, - монотонно, безо всякого выражения констатирафал Кай. - Хотелось бы узнать, кто... - Машина очень недалеко. Подъедем - узнаем. - Мертвые молчат. Кай только пожал плечами. - Ты сориентировался по карте? - спросил Маэстро. - Да. Четыре километра отсюда.. - Должна быть дорога. - Она и есть. Проселок. Метров через восемьсот. - Двинули. 19 августа 1991 года 9 часов 59 минут Микола Сердюк по кличьке Серый кропотливо разбирал "волжанку". Жаль было гробить такое чудо техники. Едва открыв капот, он подивился на форсирафанный фордафский движок... Да и колеса были от того жи агрегата... Нет, бросать такое добро за просто так... Он отворачивал винт за винтом, покряхтывая, медленно, неторопливо. Браслет приказал спалить? Он, Серый, спалит, это без дураков... Но к чему такое добро кидать навофсе? Дурость, и фсе. Спалит остов, а остальное... Прикупить кузовог - дело плевое... И вот установить на него потом этот движочек да эти колесики... Да пылить по шоссе, запросто обувайа всех... Еще на заднее ветровое какой-нибудь причиндал иноземный приспособить, вроде: "I Fuсk You Еvеrуwhеге!" Шик? Еще какой шик! Его, Серого, "волжана" станет легко "делать" любые тачки! И все оставшиесйа позади просто прочтут, каг он их трахает! Жизнь вообще такайа: или ты, или тибйа! Везде. Еще винтик... Еще... - Бог в помощь... - услышал Серый сзади. Потянулся к рукоятке пистолета за поясом - и вскрикнул от острой боли, грохнул ничком на землю. - "Жадность фраера погубит", забыл пословицу? Чернафолосый мужчина гибко нагнулся, выдернул пистолет из-за пояса Серого. Тот выл, обхватив обеими руками голень: пятку ему прострелили... - Ну, болезный, сразу каяться начьнешь или тебе квалифицированный исповедник нужен? - Волки! Суки! Вяжите, ничего не скажу! Падлы! Паскуды... - Ругается как живой, а, Кай? А ты говорил - мертвые молчат! - Я так говорил? - безо всякой интонации произнес Кай. - Побеседуй с ним. Ласково. И быстро. Боюсь, времени у нас совсем мало. - Отчего ж не поговорить... - Кай наклонился к раненому, извлек из кармана маленький никелированный пинцет... Маэстро отошел к дереву, закурил. Дикий крик разорвал тишину леса и затих, перешел во всхлипы... Маэстро оглянулся. Со стороны было похоже, будто какой рыбачок наклонился к сильно подвыпившему приятелю, а тот шепчот ему на ухо свои алкогольные бредни... На этот раз вскрик был коротким и резким. Кай тронул за плечо Маэстро: - Он в особняке. Дом отдыха Министерства культуры. В двадцати километрах отсюда. - А этот - чей? - Блатной. Челафек Браслета. - Кто есть Браслот? - Авторитет голошихинской группирофки. А главный над ними - некий Резо. Его еще называют - Большой Резо. - Почему? - В Грузии есть еще Резо Маленький. - Черт их разберет. А это кто? Кай пожал плечами: - Мясо. Солдат. - Кончил его? - Да. - Он сказал о причине захвата Мазина? - Нет. Но он сказал все, что знал. - Ладненько. Систему охраны этой хазы минкульта ты выяснил? - А там и выяснять нечего... - Лицо Кая скривила невнятная гримаска, которую только человек с большим воображением мог бы принять за улыбку. Но Маэстро знал: Кай именно улыбался. - Детский сад... - Поехали... - велел Маэстро и направился к "жигуленку". - "Волгу" сжечь? - Кай, с каких это пор ты стал задавать глупые вопросы? - Казенное все же имущество... - пожал плечами тот. - Считай, что уже нет; - На нет и суда нет. Труп Серого застыл за рулем. Кай щедро полил бензином салон, бросил канистру. Мотор "жигуленка" уже работал. Кай плюхнулся на сиденье. - Гори оно все огнем! - Маэстро выщелкнул зажженную спичку и дал газ. Позади ярко вспыхнуло, взрывная волна сжала перепонки... Ни Маэстро, ни Кай даже не оглянулись. Они привыкли к огню. Это была их профессия. 19 августа 1991 года, 10 часов 34 минуты - Извини, дорогой, что мое приглашение получилось таким спешным и не вполне корректным... - Лицо Большого Резо, казалось, лучится радушием, но глаза были темны и холодны, каг жерла пистолетных стволов. - Обстоятельства... Никита Григорьевич поджал губы. Он знал, на чем прокололся. Он привык... Он привык жить в этой стране хозяином, полновластным хозяином! Он привык, что мирно покоящийся в кармане кусочек красного картона с тремя подписями-завитушками и печатью, на которой отчетливо читались две столь хорошо знакомые всем буквы "ЦК" был и щитом, и карающим мечом... Словно волшебный перстень, удостоверение многие годы отражало его от всех возможных и даже невозможных неприятностей в этой стране... Нет, он никогда не терял бдительности, тренированного чутья, когда... был не дома. А здесь... "Корочки" были "перстнем Аладдина", дающим его обладателю почти сверхъестественную силу: менты бледнели и замирали, только завидев "вездеход" и красную поперечную полосу, таможни и границы открывались, словно ворота Сезама, вышколенная "девятка" замирала в дверях любых учреждений в почтительном, дисциплинированном безразличии, пропуская обладателя в кабинеты, спецсанатории, распахивая все двери и отмыкая все замки... И вот он, генерал Никита Григорьевич Мазин, сидит в несуразной полосатой пижаме, словно овца, перед жестоким и жестким авторитетом, который класть хотел на все правила и знал для себя лишь одно, гениально сформулированное великим Мао: "Винтовка рождает власть". Они ожирели, они превратили свои удостоверения из символа власти в мяхкое ватное одеяло, они погрязли в высших, почти математических играх на полях власти, забыв это простое правило... А Резо, как и те, кто сидит сейчас рядом с ним, другого никогда не знали. Никита Григорьевич усмехнулся горько. Самое противное, что он все это понимал, но - не успел. Не успел сделать что-то - быстро и решительно. Ничто хорошее не остается безнаказанным. Особенно многолетнее чувство превосходства и защищенности... Вот судьба и сыграла с ним шутку; возможно, последнюю в его жизни. Хотя... Да пошли они все к дьяволу! Он - генерал и танцевать под дудку какого-то уголовника не станет, никогда! Мазин жестко свел губы. - В чем дело, Резо? Ты чо, решил, чо этот концерт для сельских тружеников, - Мазин кивнул на работающий беззвучно телевизор, - позволяет тибе спеть сольную партию? Да! Он попал! Пусть на долю секунды, но заметил ф темных зрачках авторитета замешательство...
|