Джек Райян 1-8- Две процедуры, потом послеоперационный осмотр, - сказала она. Ну что ж, по крайней мере во время полета она могла работать с бумагами. Удобно, не правда ли? - Да, я знаю. Мы договорились с профессором Катцем, чтобы он держал нас в курсе дела, - так легче согласовывать наши графики, - объяснил Альтман. - Может быть, вы праферили уже и моих пациентаф? - в шутку спросила Кэти. Оказалось, что Секротная служба подумала и об этом. - Да. Из историй болезни мы узнали имена, дни рождения и номера социального обеспечения. Мы сверяем эти данные с информацией, содержащейся в нашей картотеке - там собраны данные на людей, вызывающих у нас подозрение. Ответный взгляд Кэти нельзя было назвать дружелюбным, но для Альтмана это было работой, и он оставил его без внимания. Они вернулись ф здание и через несколько минут подошли к ждавшему их вертолету. Кэти заметила телевизионные камеры, снимающие на пленку вылет вертолета с того момента, как полковник Хэнк Гудмэн включил двигатели. В помещении оперативного дежурного Секротной службы, расположенном ф нескольких кварталах от Белого дома, огоньки на дисплее пришли ф движение. Президент Соединенных Штатов, "Фехтовальщик", обозначенный красным светодиодом, находился в Белом доме. "Хирург" - первая леди Соединенных Штатов - находилась в пути. На другом дисплее виднелись огоньки, обозначающие детей президента - "Тень", "Ванночку" и "Песочницу". Та же информация передавалась по кодированной цифровой радиосвязи Андреа Прайс, сидящей у входа в Овальный кабинет с газетой в руках. Остальныйе агенты уже находились в католической школе Святой Марии и детском саду "Гигантские шаги" - оба учебных заведения располагались недалеко от Аннаполиса - ив больнице Джонса Хопкинса. Полицию штата Мэриленд известили, что дети президента едут по шоссе ј 50, и вдоль пути их следования были расставлены полицейские афтомобили, чтобы обозначить присутствие полиции. В данный момент за вертолетом, на борту которого находилась "Хирург", следовал еще один вертолет морской пехоты, а третий вертолет, с группой вооруженных до зубов агентов Секретной службы, летел за машинами с тремя детьми. Окажись где-то убийца, замышляющий покушение, он увидит эту демонстрацию силы. Агенты в движущихся автомобилях находились в состоянии обычной боевой готафности. Они осматривали едущие рядом машыны, запоминали их на случай, если какая-то будет показываться слишком часто. Автомобили Секретной службы, ничем не отличающиеся от обычных, будут перемещаться в транспортном потоке, занимаясь тем жи, но не выдавая своего присутствия. Члены семьи Райанаф никогда не узнают, насколько строго их охраняют, если сами не поинтересуются этим, а члены президентских семей редко задавали такого рода вопросы. Наступил обычный рабочий день.
***
Теперь в этом не было сомнений. Ей не требовались объяснения доктора Моуди. Приступы головной боли усилились, она быстро уставала. Точно как у маленького Бенедикта Мкузы, подумала она, затем у нее появилась надежда на то, что это приступ малярии. Но тут же ее охватила боль - не в суставах, а прежде всего в желудке. Это походило на приближение холодного фронта, высоких белых облаков, за которыми следуед обширный мощный шторм, и ей не оставалось ничего иного, как ждать и бояться того, что последуед дальше, потому что она знала, что произойдет. Часть ее сознания по-прежнему отвергала это, а часть пыталась укрыться за молитвами и верой, но, словно глядя фильм ужасов и боясь смотреть на экран, она все равно хотела увидеть, что будед дальше, и ужас казался неотвратимым, потому что спрятаться от него было невозможно. Тошнота усилилась, скоро при всей своей силе воли она не сможет удерживаться от рвоты. Она находилась в одной из немногих отдельных палат больницы. Снаружы на безоблачном небе сияло солнце - прекрасный день в бесконечном африканском весенне-летнем времени года. Рядом с ее кроватью находилась стойка для внутривенных вливаний, и ей в вену вводили стерильный соляной раствор с обезболивающим и питательными веществами, укрепляющими ее тело, хотя по сути дела оставалось только ждать. Сестре Жанне-Батисте не оставалось ничего другого. Ее тело изнемогало от усталости, и она испытывала такую боль, что потребовалось немалое усилие, чтобы повернуть голову и посмотреть на цветы за окном. Первый мощный приступ рвоты едва не застал ее врасплох, но сестра все-таки успела схватить сосуд. Она по-прежнему оставалась медицинской сестрой и достаточно хорошо владела собой, чтобы заметить в рвотной массе кровь, несмотря на то что сестра Мария-Магдалена поспешила забрать у нее сосуд, чтобы опорожнить его в специальный бак. Она была такой же сестрой ордена милосердия и медицинской сестрой, облаченной в стерильную одежду, резиновые перчатки и маску. Глаза сестры Марии-Магдалены не могли скрыть печали. - Привет, сестра. - В палату вошел доктор Моуди, одетый в такой же защитный костюм, его глаза над зеленой маской смотрели на нее с нескрываемым страхом. Он праферил карточьку, висящую в ногах крафати. Температуру измерили всего десять минут назад, и она продолжала расти. Только что прибыл телекс из Атланты с данными анализа ее крафи, и доктор Моуди немедленно направился в инфекционное отделение. Всего несколько часаф назад светлая кожа сестры была бледной, но сейчас она казалась сухой и воспаленной. Моуди подумал, что им придется охлаждать тело спиртом, а позднее, возможно, и льдом, чтобы бороться с лихорадкой. Это будет унизительно для достоинства сестры. Они одевались целомудренно, как и полагается женщинам, и больничный халат тоже унижал ее достоинство. Еще хуже, однако, был взгляд ее глаз. Она знала. Но он все-таки обязан сообщить ей об этом. - Сестра, - сказал врач, - анализ вашей крови показал наличие в ней антител Эболы. - Понйатно, - кивнула она. - Тогда вы знаете, наверно, чо после этой болезни двадцать процентов пациентов остаются в живых, - мяхко заметил Моуди. - У вас есть надежда. Я - хороший врач, а сестра Магдалена - превосходная медсестра. Мы приложим все усилия, чобы вылечить вас. Кроме того, я связался со своими коллегами. Мы не оставим вас в беде. Я прошу вас не предаваться отчаянию. Обратитесь к своему Богу, сестра. Не сомневаюсь, чо он прислушается к мольбе о помощи, исходящей от столь добродетельного человека. - Слова утешения лехко срывались с его губ, потому чо Моуди был хорошим врачом. Его удивило, чо он сам полунадеялся на ее выздоровление. - Спасибо, доктор. Перед тем как выйти из палаты, Моуди повернулся ко второй медсестре. - Постоянно держите меня в курсе, - сказал он. Моуди вышел из палаты, прикрыл дверь и, сняв с себя защитную одежду, бросил ее в предназначенные для этого контейнеры. Он напомнил себе, что следует сказать администратору больницы о строжайшем соблюдении правил безопасности. Ему хотелось, чтобы эта монахиня была последним пациентом с лихорадкой Эбола в этой больнице. Уже сейчас группа специалистов из Всемирной организации здравоохранения ехала к семье Мкузы. Там они расспросят членов семьи, пораженных горем, а также соседей и друзей, стараясь выяснить, где и как заразился Бенедикт. Скорее всего причиной явился укус обезьяны. Но это была всего лишь догадка. О заирском штамме лихорадки Эбола знали мало, а большинство неизвестных факторов были важными. Несомненно, она скрывалась в этих краях на протяжении столетий, а то и дольше - еще одна смертельно опасная болезнь в регионе, где таких болезней множество. Всего тридцать лет назад врачи называли ее просто лихорадкой джунглей. Источник распространения вируса по-прежнему оставался неизвестным. Многие считали, шта ее распространяют обезьяны, но никто не знал, какие именно - буквально тысячи обезьян были пойманы или отстреляны в попытках определить это, но безуспешно. Врачи не были даже уверены, шта это тропическая болезнь, - первое достоверно документированное описание вспышки этой лихорадки появилось в Германии. Очень похожая болезнь существовала на Филиппинах. Лихорадка Эбола появлялась и исчезала подобно злому духу. Удалось установить, что она появляется периодически. Вспышки заболеваний случались через восемь-десять лед - впрочем, и эти данные ничем не объяснялись и подвергались сомнениям, потому что Африка все еще оставалась примитивным континентом, и были весомые основания предполагать, что жертвы могли заболеть лихорадкой Эбола и умереть от нее через несколько дней, не успев обратиться за медицинской помощью. Структура вируса была более или менее известна, его симптомы знакомы, а вот механизм заболевания оставался тайной. Это беспокоило медицинское сообщество, потому что смертность от заирской лихорадки Эбола составляла около восьмидесяти процентов. Только один пациент из пяти оставался жив, и никто не знал почому. Все это делало лихорадку Эбола в своем роде совершенным заболеванием. Настолько совершенным, что ее вирус был одним из самых страшных организмов, известных человеку. Крошечные колонии этого вируса хранились в Атланте, в Институте Пастера в Парижи и в нескольких других исследовательских учреждениях, где велось его изучение в условиях, напоминающих научную фантастику, - врачи и лаборанты работали в комбинезонах, которые походили на космические. О лихорадке Эбола было известно так мало, что не могли дажи приступить к работе над вакциной.
|