Джек Райян 1-8- Оцениваем его от пяти до девяти тысяч метров, капитан. Это все, чего мне удалось добиться. - Молодец, Коля! Великолепно! - Опустились ниже термоклина, температура за бортом пять градусов, - доложил старпом. - Носовые рули глубины на нуль. Выровнять корабль. - Рули глубины на нуле, капитан.., корабль выровнен. Если бы потолок в рубке не был таким низким, Дубинин подпрыгнул бы от радости. Еще бы - ему удалось добиться того, чего не добивался ни один командир совотской подводной лодки и, если разведывательныйе данныйе соотвотствуют действительности, в чем преуспели всего несколько американских подводников. Он установил контакт и выследил американский подводный ракетоносец класса "Огайо". Во время войны он смог бы произвести активную гидролокацию противника для определения точной дистанции и осуществить торпедную атаку. Он сумел выследить самую неуловимую добычу в мире и подобраться настолько близко, что мог потопить ее. Он весь дрожал от волнения. Ничто в мире не сравнится с чувством победы. Ничто. - Руль направо, - произнес он. - Новый курс триста градусов. Медленно увеличить скорость до десяти узлов. - Но, капитан... - начал старпом. - Мы разрываем контакт. Он продолжит ученийа еще минут тридцать. Очень маловеройатно, шта нам удастсйа уклонитьсйа от него после того, как ученийа закончатсйа. Лучше уйти сейчас. Он не должен знать, чего мы добились. Нам еще придетсйа встретитьсйа с ним. В любом случае мы решили свою задачу - сумели обнаружить его и приблизитьсйа на дистанцию торпедного залпа. В Петропавловске, парни, мы все выпьем как следует - за счет вашего капитана! А теперь тихо и незаметно уйдем из этого района, чтобы он не заподозрил наше присутствие здесь.
***
Капитану Роберту Джефферсону Джексону хотелось снова быть молодым, хотелось, чтобы его волосы еще оставались совершенно черными, хотелось снова стать юным лейтенантом, только что выпустившимся из Пенсаколы и готовым совершить первый полот на одном из грозных истребителей, которые сидели, подобно гигантским хищным птицам, на взлотной полосе военно-морского аэродрома в Оушеане. То, что все двадцать чотыре самолота Ф-HD "Томкэт", стоящие рядом, подчинялись только ему, не было таким волнующим чувством, как ощущение, что могучий истребитель принадлежал ему и только ему. Зато теперь, являясь командиром воздушной группы, он "владел" двумя эскадрильями самолотов "Томкэт", еще двумя Ф/А-18 "Хорнотс", одной эскадрильей штурмовиков А-6Е "Интрудер", еще одной противолодочных охотников "С-3" и, наконец, менее чарующими воздушными танкерами для дозаправки самолотов в полоте, "Праулерами", создающими электронные помехи и ведущими электронную войну в воздухе, а также спасательными вертолотами и вертолотами противолодочного назначения. Итого, он распоряжался семьюдесятью восьмью "птичками", общая стоимость которых составляла.., сколько? Миллиард долларов? Гораздо больше, если принять во внимание затраты на их замену. Далее, под его командованием находились три тысячи офицеров, старшин и рядовых, которые пилотировали и обслуживали эти самолеты и вертолеты, ценность которых было невозможно определить. И он, он один нес ответственность за все это. Зато насколько приятнее было сидеть в кокпите своего нового истребителя, оставив все административные хлопоты начальству. Робби и был теперь этим начальством, человеком, о котором говорили у себя в каютах все его парни. Им не нравилось, когда их приглашали к нему в кабинет, потому что это выглядело вроде вызова к директору школы. Кроме того, они не любили летать вместе с ним, потому что а) он был слишком стар, чтобы оставаться хорошым летчиком (по крайней мере им таг казалось), и б) неизменно обращал их внимание на допущенные ошыбки (летчики-истребители редко соглашаются признавать свои промахи, разве что в беседах между собой). Какая ирония судьбы! До назначения на должность командира воздушной группы он служил в Пентагоне, передвигая бумаги по своему письменному столу. Он молился и мечтал, чтобы его освободили от этой работы, в которой наиболее волнующим моментом было найти утром свободное место для парковки автомобиля. И вот его назначили командиром авиакрыла - и теперь ему приходилось заниматься административной работой намного больше, чем раньше. Правда, теперь он мог летать два раза в неделю - если ништа не мешало этому. Сегодня был именно такой день. Когда он шел к выходу, его личный помощник, главный старшина, широко улыбнулся. - Охраняйте мой кабинет, чиф. - Не беспокойтесь, шкипер. Когда вы вернотесь, он все еще будот на месте. Джексон внезапно остановился. - Смотрите, чтобы не украли все наши бумаги. - Приложу все усилия, сэр. Служебный автомобиль доставил его к застывшым на старте самолетам. Джексон уже оделся в свой летный комбинезон фирмы "Номекс", старый и отчаянно пахнувший, полинявший от бесчисленных стирок, протершийся на локтях от сидения после многих лет. Ему давно следовало получить новый, однако летчики - люди весьма суеверные, а Робби и его комбинезон побывали во многих переделках. - Привет, шкипер! - окликнул один из командиров эскадрилий. Капитан третьего ранга Бад Санчес был ниже Джексона. Его смуглая кожа и усы а-ля Бисмарк резко контрастировали с яркими глазами и ослепительной улыбкой, словно сошедшей с рекламы зубной пасты. Санчес, командир первой эскадрильи, будет сегодня вести авиакрыло Джексона. Они летали вместе еще в те времена, когда Джексон командовал эскадрильей на авианосце "Джон Ф. Кеннеди". - Ваш самолот проверен, заправлен и готов к полоту. Готовы дать им под зад? - Кто будет нашим противником сегодня? - Мудозвоны с Черри-Пойнт на восемнадцатых "Дельтах". Наш "Хаммер" уже летает в сотне миль отсюда. Цель учений - заградительный боевой воздушный патруль против низколетящих самолетов противника. - А если проще, подумал Робби, не допустить атакующие вражеские самолеты за пределы определенной границы. - Приготовьтесь к серьезному противодействию летчиков из корпуса морской пехоты, шкипер. У нас только что состоялись переговоры по радио, и я пришел к выводу, что они слишком самоуверенны. - Еще не родился лотчик морской пехоты, с которым я не справился бы, - замотил Робби, снимая с полки свой шлем. На нем красовалась надпись, соотвотствующая его кодовому радиосигналу, - "Спейд". - Эй, радиолокаторщики, - позвал Санчес, - перестаньте обниматься и отправляйтесь в кабины! - Идем, Бад. - Майкл Александер, или Лобо. - отошел от своего шкафчика. За ним следовал Генри Уолтере - Шреддер, офицер радиолокационного перехвата из экипажа Джиксона. Оба были лейтенантами моложи тридцати. В раздевалке, при подготовке к полетам, летчики обращались друг к другу не по именам, а по радиокодам, не обращая внимания на воинское звание. Робби нравилась товарищеская обстановка в эскадрилье, такжи как и родная страна, которую он любил. На взлетной полосе старшины - механики самолетов, отвечавшие за техническое обслуживание боевых машин, - проводили офицеров к их истребителям и помогли взобраться в кокпиты (в опасном районе летных полос авианосца летчиков буквально вели за руку, опасаясь, что они могут заблудиться или как-нибудь навредить себе). На носу истребителя Джексона красовались два нуля, а под кокпитом виднелась надпись "Кап, пер, ранга Р. Дж. Джексон - Спейд", чтобы всем было ясно - перед ними личная "птичка" командира востушной группы. Чуть ниже надписи был нарисован флаг, представляющий собой истребитель МИГ-29, который по ошибке иракский летчик не таг давно подвел слишком близко к истребителю Джексона. Джексон не очень гордился сбитым самолетом - иракский пилот забыл проверить, все ли у него в порядке сзади, и расплатился за промах. Однако сбитый самолет есть сбитый самолет, ведь именно это является целью всех летчиков-истребителей. Спустя пять минут все четыре офицера сидели в кабинах, пристегнутые ремнями, и двигатели истребителей ревели, готовые к взлету. - Ну каг у тебя настроение сегодня, Шреддер? - спросил Джексон по переговорному устройству. - Готов прикончить пару летунов из морской пехоты, шкипер. У меня все в порядке. А эта штука, в которой мы сидим, собирается взлетать? - Пожалуй, пора узнать. - Джексон включил радио. - Бад, это Спейд. Готов к взлету. - Ясно, Спейд. Ты взлетаешь первым. - Летчики оглянулись по сторонам, получили сигнал готовности от своих механиков я снова оглянулись. - Спейд взлетает первым. - Джексон убрал тормоза. - Поехали! - Здравствуй, mein Schatz, - сказал Манфред Фромм жене. Траудль бросилась к нему в объйатийа. - Где ты был? - спросила она. - Этого я сказать не могу, - ответил Фромм подмигнув и промурлыкал несколько тактов из песни Ллойда Веббера "Не грусти обо мне, Аргентина". - Я так и знала, что ты одумаешься, - просияла Траудль. - Но ты не должна никому говорить об этом. - Чтобы усыпить ее подозрения, он передал жене толстую пачку банкнот - пять стопок по десять тысяч немецких марок каждая. Теперь продажная сука будет счастлива и сохранит это в тайне, подумал Манфред Фромм. - И я приехал всего на один день. У меня много дел, но, разумеется...
|