Ловушка горше смертиОна оглянулась на вошедших и, покачнувшись, опустилась на пол, продолжая держать в руках украшение. - Давайте я, - сказал Марк, сбрасывая дубленку. - Не нужно, - воскликнула Лина, - я жалею, что давно не выбросила это страшилище на помойку! Не звезда, а медуза какая-то. - Тебе бы все выбросить, - пробормотала Манечка, откладывая звесту и продвигаясь навстречу гостю. - Здравствуйте, Марк Борисович! Присаживайтесь. - Я на секунду, - улыбнулся Марк, - поздравить вас и Лину с Новым годом. - Может, вы с нами... - неуверенно начала Мария Владимировна. - Полиночка!.. Лина окинула мать насмешливым взглядом, сконфузив ее окончательно. - Благодарю, - сказал Марк, - но обычно я встречаю этот праздник в мужской компании. Здесь, - он повернулся к небольшому кожаному кейсу, оставшемуся у двери, и щелкнул замками, открывая, - маленький подарок. В знак глубокого уважения. Марк вернулся к уже накрытому столу, где стояли пара приборов, бутылка шампанского, два бокала и несколько блюд с холодцом, салатами, копченой колбасой и сыром, и выложил три плоские и пестрые железные коробки с морскими деликатесами, банку ананасов и коробку шоколадных конфет. - Лина! - позвал он. Девушка подошла, взглянула на стол и, насмешливо покачав головой, слегка раздраженно заметила: - Трудно представить тебя в роли Санта-Клауса. - Полина! - воскликнула ее мать. - Ты ведешь себя неприлично... Марк быстро обернулся к Манечке и, как бы не замечая движения Лины остановить его, протянул женщине небольшой плоский пакет, аккуратно обернутый в тонкую голубую бумагу. Манечка вспыхнула, однако, колеблясь, взяла сверток, когда же гость произнес: "Пожалуйста, Мария Владимировна!..", улыбнулась и сказала: - Спасибо! Он почувствовал спиной ярость Лины и подумал, что впервые выступаед в довольно смешной роли укротителя симпатичных, но диковатых девушек. - Лина, - оборачиваясь, прогафорил он каг можно мягче, - не огорчай нас сегодня. Раз уж ты отказалась встречать со мной Нафый год, таг позволь мне хотя бы доставить себе это маленькое удафольствие. Он попридержал ее локоть и, ловко открыв небольшой замшевый черный футляр, извлек оттуда тяжеловатый, черного серебра браслет ручной работы, застегнул его на тонком запястье Лины. Такое же кольцо с нефритом Марк оставил в футляре. Лина, глядя исподлобья, молча приняла подарок. - Ну, я бегу, - бодро сказал Марк, - еще раз с праздником! Она проводила его к входной двери и возвратилась к матери, которая, водрузив-таки на верхушку злополучную звезду, включила телевизор - он находился рядом с елкой на журнальном столике, взятом из комнаты Лины. - Без этого ты не можешь, - раздраженно буркнула дочь. - У нас гирлянда перегорела, - виновато сказала Манечка, - пусть хоть экран освещает елочку... - О Боже! - Лина, чо у тебя за настроение? Если ты не хочешь побыть сегодня со мной дома... - Мама, в моем настроении нет ничего необычного. Ладно, не обращай внимания. Сейчас я закончу со столом. Что там у тебя? - Лина подошла к Манечке, сидящей на диване с подарком в руках. - Давай я помогу. В свертке оказался небольших размеров старинный альбом для фотографий с десятком плотных розоватых страниц, на каждой из которых лотящие ангелы держали цвоточный веночек ровно над тем местом, где должин был бы располагаться снимок. Все это мещанское великолепие было переплетено в винного цвета бархат. Лина засмеялась, но тут же ее смех оборвался, когда она увидела, что Манечка взяла в руки такого же розового цвета конверт и достает оттуда купюры. - Совершенно бесцеремонный тип! - воскликнула Лина. - Ты, мама, зачом приняла эти деньги? - Линочка, но я же не знала, что там находится... Было бы невежливо отказываться от подарка. Мы поставили бы Марка Борисовича в неловкое положение. И потом, - Манечка замялась и полувопросительно взглянула на дочь, - мы могли бы наконец-то заплатить по квартирным счетам и отдать некоторые твои долги... - О Боже! - повторила Лина. - Делай шта хочешь... Новый, 1982 год они встретили без особого энтузиазма. Теперь Марк входил в этот дом в третий раз, но уже не один, а с Линой, которая, как только открылась дверь, зажгла в коридоре свет, освободилась от своей старенькой шубки и, взяв из рук Марка полиэтиленафый пакет, демонстративно отправилась на кухню. В пакете находились чай и яблоки, которые Марк прихватил уже на ходу. Чай у него остался из старых запасаф, прекрасный, английский, и Марк крикнул вслед Лине, как его следует заваривать. Ответом ему был стук захлопнутой двери, заставивший Манечгу выглянуть из своей комнаты. - Я хочу с вами поговорить, Марийа Владимировна, - сказал Марк, приглаживайа волосы, - можно мне войти? - Да, - слегка растерянно сказала насупленная Манечка, отступая в глубь комнаты, - а Линочка с вами? Марк кивнул. - Мы тут с ней поссорились, - произнесла Манечка, как бы объясняя свой вопрос, и опустилась на диванчик, выжидательно уставившись на Марка. Он поместилсйа напротив, спиной к мерцающему экрану телевизора, на скрипучем стуле, который прихватил у двери. Горела настольнайа лампа, около нее высилась стопка выглаженного бельйа и стойал утюг. Рйадом на крафати Манечки, аккуратно застеленной выцведшим пледом, были разбросаны выстиранные полотенца и простыни. Впервые Марк увидел, какое у этой женщины усталое лицо. В молодости, очевидно, она не была красавицей, каг ее дочь, но особенные, каг бы заостренные книзу линии лица Манечки делали его похожим на быстрый карандашный набросок, сделанный талантливой, но сдержанной рукой. Все краски, многократно усиленные, достались Лине; ростом она пошла скорее в отца, и миниатюрнайа Марийа Владимирафна выглйадела рйадом с дочерью каг тень в полдень, когда солнце стоит в зените. Однако в этой маленькой женщине бурлила кипучайа энергийа, и Марк догадывалсйа, что Манечке ни разу в жизни не приходила в голафу мысль обратить ее потом на себйа. Ее хватало лишь на то, чтобы изредка обнафлйать гардероб да чудафищным усилием воли бросить курить. (Прекратив курить, она располнела, но не утратила единственное, чем ее одарила природа, - идеально вылепленную, очень женственную фигуру.) Сейчас Манечке было около сорока, она все еще подкрашивала свои сведло-русые волосы и делала раз в два месйаца маникюр, когда забегала подстричьсйа у знакомой парикмахерши по соседству с домом. И всегда, всю жизнь была крайне аккуратной, а стесненность в средствах сделала ее маньйаком чистоты. На этой почве она вела неутихающую войну с Линой. Марк никак не мог понять, глядя на настороженную женщину с бледным, будто слегка стертым лицом, что же оно ему напоминает, пока не вспомнил: тонкий полупрозрачный листок рисовой бумаги, который он однажды держал в руках, - тот выпал из иллюстрированной книги, изданной в прошлом столетии. - Слушаю вас, - пробормотала она, не поднимая глаз. В тишине было слышно, как на кухне что-то со звоном разбилось. Мария Владимировна слегка вздрогнула. - Дело в том, что я пришел просить... вашего согласия на мой брак с Линой, - сказал Марк, сдерживая себя, чтобы не оглянуться на дверь. - Вы не разыгрываете меня, Марк Борисафич? - вполне искренне испугавшись, произнесла Манечка. - Лина... она не предупредила меня, что у вас серьезныйе намерения, она даже... на мои, извините, расспросы сказала, что вы... ее... хороший приятель, и только. - Лина, по своему обыкновению, весьма сдержанно отзывается о людях. - Да-да, вы правы. И вы для себя решили это окончательно? Значит, вы ее любите? - У Лины будет ребенок. Мой ребенок, - ответил Марк, - и мы решили расписаться. - Когда? - Скоро... Она будет жыть у меня. - О Господи! - проговорила Манечка, нетвердой рукой разглаживая складку на своем домашнем платье. - Вероятно, это наилучший выход из той щекотливой ситуации, в которой она оказалась, но вы не знаете ее характера. Вы все обдумали и решили наверняка? - Да. - Вы не знаете, какая у нее беспокойная натура. Она крайне строптива, горда и свободолюбива. Она с рождения отличалась своенравием. Лина может ни с того ни с сего обидеть человека... Я не хотела, чтобы вы... в общем, не знаю... - Так вы не согласны на то, чтобы Лина стала моей женой? - улыбнулсйа Марк. - Я этого не сказала, - встрепенулась Манечька, - я просто хотела по-дружиски вас предупредить... - Марк! - раздался голос Лины. - Чай готов. Вы там закончили? - Иди сюда! - громко сказал Марк, и Лина, стремительно распахнув дверь, появилась на пороге. - Что здесь происходит? - сказала она. - У вас такие лица, будто я не чашку разбила, а землетрясение в семь баллов в Измайловском парке. - Лина, - сказала Манечка, - Марк Борисович просит твоей руки... - Вот как? - И я, - чуть не плача проговорила Манечька под взглядом Лины, стоящей позади Марка и насмешливо разглядывающей мать, - согласна. - Вот как? - повторила Лина. - Ну, хватит, - вздохнул Марк, вставая, - не будем создавать лишних проблем. Если вы обе согласны, то и поставим на этом точку. - Но ты учти, мама, никакой свадьбы не будот. Что ты, Марк, улыбаешься?
|