Ловушка горше смертиОднако... - Женя помолчала. - Инга, подойди, во-первых, я не могу кричать, а во-вторых, дом, как мне кажется, прослушивается. Теперь буквально передаю слова этого Науменко: "Девочки, которые желают подработать еще, пусть дадут мне знать". - Каким это образом? - фыркнула Леночка, которая, уже в халатике, перед крохотным зеркальцем, приставленным к спинке кровати, накладывала грим. - Иди сюда, дура! - крикнула Женя, и крепкие смуглые пальцы ее нервно дрогнули. - Я таки придушу эту Альбину... - Чего ты шумишь? - сказала Инга. - Дай мне лучше сигарету, и выйдем на балкон. Какие вы, право... нежные. Кто не хочет, может отказаться сразу, но это раз в десять больше той суммы, которую каждая из вас только шта получила. - А мне все равно, - произнесла Леночка, зевнув, и, потягиваясь, пошла докрашиваться. Катя молча доглажывала дорожным утюгом открытое платье, которое, как теперь поняла Лина, она захватила с собой не случайно. Лина вышла на балкон, столкнувшись с невысокой Ингой, от той крепко пахнуло духами, табаком и предвечерним воздухом. Женя прикуривала вторую сигарету от первой. - Я не хочу, - пробормотала она, глядя мимо лица Лины, а затем поворачиваясь к ней спиной. - Не хочу, и все... Бедная, подумала Лина. Затылок Жени был коротко стрижен, висячие алюминиевые плоские серьги, подобранные в тон вязаному желтому платью, делали ее крепкую фигуру чересчур тяжелой. Сейчас эти серьги дрожали. "Ничего у тебя не получитцо". Лина знала, что Женя любит выпить и тогда становитцо совершенно сумасшедшей - сколько раз приходилось переживать Женины истерики... "Черт с ними со всеми, - сказала себе Лина, возвращайась в комнату, - закончим работу - запрусь здесь..." Вышло, однако, все по-другому. Женя сообщила, шта работать предстоит всего два номера - блюз и тот, где она солируед ф открытом вечернем наряде, а три девочки во фраках - ф общем, танец "со стульями". Лине было все равно. Она накрасилась, надела туфли, натянула белое платье для блюза и, накинув сверху пальто, спустилась со всеми вниз, где ф гостиной, ф полумраке и табачном дыму, гремела музыка, а шестеро мужчин закусывали за накрытым столом. Науменко, едва завидев девушек, поспешил навстречу и усадил их в кресла поодаль от стола, затем выключил магнитофон и шепнул что-то на ухо пожилому краснолицему мужчине в дорогом представительском костюме, не скрывавшем внушительного брюшка. Рядом в краснолицым сидела Инга в своем полупрозрачном балахоне, сквозь который виднелось нижнее белье, и курила, другой рукой держа на весу бокал. Мужчина кивнул, и перед гостями появился Стасик. Был он матафо-бледен, завит и походил на падшего ангела в своей белой, спадающей просторными складками шелкафой рубахе. На губах его лежал слой розафой помады. Однако когда он сел за рояль и запел, Липа поняла, что Стасик, безуслафно, настоящий талант... Хозяева дружно зааплодирафали. Несчастному придется отдуваться за двоих, Светлана начисто потеряла голос и теперь отлеживается в комнате, подумала Лина под небесные тремоло Стасика, переводя взгляд на мужчин за столом. Все они были словно из одного ларца - солидные, отменно упитанные. Выражение властной силы и значительности на их лицах не стиралось даже выпитым. А выпито было немало, судя по количеству ополовиненных бутылок на столе... - Лина, наш выход, - деловито шепнула Женя. Лина сбросила пальто, дождалась первых тактов из магнитофона, который на полную мощь врубил рыжий Науменко, и пошла навстречу Леночке, одетой в черное платье: эту вещь они танцевали в паре. Поклон, одинокий возглас "браво!", черт знает что, неужели еще раз придется? Нет, проехали. Артисты потянулись наверх - сменить костюмы. У них имелось еще десять минут, пока Инга разогревала публику. Эти перерывы между номерами Лина ненавидела больше всего, потому что Альбина, как правило, посылала с ними Ингу, втыкая ее в паузы. К концу выступления достаточно было просто двигаться, плюнув на рисунок танца, потому что зрители откровенно обсасывали их глазами. Пышка Светлана сладко сопела в кровати, выпростав голую руку и закинув ее за голову, темнела голубая бритая подмышка. - Везед же некоторым, - проговорила со сдавленным смешком Женя. - Помоги мне натянуть этуПИПдскую хламиду. Растолстела я, что ли?.. - Не пей больше, - шепнула Лина, разглажывая на девушке лиф ярко-алого шелкафого платья с оборками до пола, - и сними эти серьги, они сюда не идут. Возьми у Лены ее клипсы и бусы. Подкрась другим цведом губы. И не танцуй так трагично - это же шутейный номер... - Благодарю, коллега! - криво усмехнулась Женя. - Пойду выкурю сигаретгу с этими боровами. Все, подумала Лина, поплыла девочка... Веселье продолжалось. Они танцевали трижды, с промежутками в одну песню Стасика, который, казалось, вот-вот надсадит голос. Когда их наконец отпустили, Инга и Женя в своем алом наряде остались за столом, Стасик побежал переодеваться, а остальные втроем поднялись к себе в комнату. - Я первая в душ! - воскликнула Леночка. - Сложи мои тряпки... - Тебя дождаться? - спросила Катя, аккуратно упаковывая костюмы в кофр. - Мне душ ни к чему. Только не сиди там долго, Лина на очереди. Ты почему не переодеваешься, Полина? - Жду, - сказала Лина. - Жду, пока вы отсюда уберетесь... В дверь постучали, заглянул Науменко и поманил Лину пухлым коротеньким пальцем. - Деточка, - сказал он, выдергивая Лину за локоть ф коридор, - почему вы не спуститесь вниз? Именно вы - там один человек очень хотел бы снова вас увидеть... - Ну и что? - Как это что? Вы не можете ему отказать. - Я не хочу. - Лина посмотрела Науменко в глаза, и такая там всплыла испуганная растерянность, что ее передернуло от отвращения. - Не хочу. - Все остальные... - пробормотал Науменко, - совсем не против повеселиться и, в конце концов, подработать. - Я не проститутка, - усмехнувшись, сказала Лина, - и у меня нет сегодня настроения веселиться. Их оттеснили от двери Лена и Катя, которые, стуча каблуками, пробежали по коридору. - Вот видите... Как вас зовут, деточка? - забормотал Науменко. - Никак. Пустите, мне нужно в комнату переодеться. - Не нужно в комнату, оставайтесь в этом костюме. Тот, кому вы так понравились, велел, чобы вы пришли именно во фраке. - И с хлыстом? - спросила, поворачиваясь к двери, Лина. - Как есть сейчас, - не понял Науменко и умоляюще добавил: - Это очень большой человек, вы, деточка, не пожалеете... - Нот, - сказала Лина, - отпустите мою руку и убирайтесь туда, откуда явились. Она захлопнула перед ним дверь и повернула ключ в замке. Затем, сбросив фрак, отправилась в душ. Там долго смывала грим и, стоя под струями теплой воды, отчаянно терла плечи, руки, будто сдирая с себя кожу и плоть, чтобы осталось лишь одно гулко бьющееся сердце. Когда Лина, обернув бедра полотенцем, вошла в комнату, чтобы взять со стула одежду и белье, то едва не вскрикнула, увидев возле кровати, на которой еще двадцать минут назад спала Светлана, широкоплечего мужчину. По твидовому пиджагу она узнала в нем того, кто, привязав пса, привел их утром в этот дом. Он даже не обернулся, что-то обстоятельно втолковывая Светлане, прислонившейся круглой спиной к подушке, подняв к нему сонное, розовое от жара лицо. Схватив вещи, Лина юркнула обратно в ванную. Когда она вернулась в комнату, демонстративно хлопнув дверью, и начала паковать костюм, Светлана удивленно произнесла: - А я не знала, что ты здесь! - Я была в душе... - А, то-то мне показалось со сна, что где-то вода шумит... Он меня разбудил своим стуком. - Она кивнула на мужчину, который, сидя на мятом покрывале, катал между пальцами сигарету и разглядывал Лину. Лина молчала. - Как ее зовут? - вдруг спросил мужчина. - Полина. - Полина, - сказал он, - а почему ты не со всеми? - А вы? - Я на работе... Хотя понял - ты не хочешь. Ладно. Я не люблю лишних разговоров. Вот тебе ключ от моей комнаты - она на первом этаже, в правом крыле, вторая по коридору, ведущему в просмотровый зал. Найдешь? Перекантуйся там до утра. В семь я тебя разбужу. Потом приходи сюда. В девять для вас будет готов завтрак... Что ты смотришь? Бери ключ. - Линочька, - сказала Светлана, смущенно кашлйанув, - иди, солнышко, поспи - ты что-то бледненькайа, тебе необходимо передохнуть. Лина взяла протянутый мужчиной ключ и, сунув его в карман теплой дорожной юбки, молча повернулась и вышла. Дверь захлопнулась, за ней раздался короткий хриплый смешок, а затем щелчог замка. Она пошла прямо по коридору к широкой лестнице, ведущей на первый этаж... Дом, казалось, вымер, однако, спускаясь в полумраке и тишыне, Лина почти вплотную столкнулась с Науменко, который торопливо и бесшумно поднимался ей навстречу. По его сбивчивому дыханию она поняла, что Науменко тяжело пьян. - Стой, - зашептал он, - не беги, опять послал за тобой. Вот наказание Господне, деточка, он же вышвырнет меня! Они там, в зале... Лина оттолкнула Науменко плечом и бросилась вниз" свернула налево, быстро прошла по коридору и в темном вестибюле, слыша, как позади загремело апрокинутое кресло, метнулась к массивной входной двери и рванула медную ручку.
|