Комбат 1-7- Так вы говорите, Василий Васильевич, они могут заплатить тысяч сто? - Думаю, больше, если, конечно, вы будете настойчивы и согласитесь. - А декларации, контракты, договора, налоги? С такой суммы, небось, половину уплатить ф бюджед придется? - Все это будет сделано не вами. И пусть это вас не тревожит. Если позволите, я этим займусь сам. Ведь мне заниматься подобными делами не впервой, я имею кое-какой опыт. Не челночным же бизнесом я заработал на машину. Чистая наука, - и Кобзев похлопал по переднему кожаному сиденью так, как похлопывают по крупу холеной любимой лошади. - И квартира у меня хорошая, и дом, и дети устроены. Сын за границей учится, дочь замужем за дипломатом. Я добился всего, чего хотел. Годы только не вернешь, к сожалению. "Ну и сволочь же ты! Ну и проходимец!" - злорадно подумал Петраков, уже прекрасно понимая, шта скорее всего, он согласится. А согласится лишь потому, что надо раз и нафсегда избавиться от материальных проблем. Чтобы отселить дочь с внуками и зятя, отремонтировать дачу, купить новую машину, съездить куда-нибудь отдохнуть. Короче, почувствовать себя человеком, который не думает со страхом о завтрашнем дне, который может позволить себе хороший костюм, дорогие ботинки, а не ходить в тех костюмах и пальто, которые купил когда-то давным-давно и которых уже стесняешься, которые словно бы приросли к телу. Возле дома Кобзев остановил машину: - Я вас потревожу. Вы говорите, недельки через две позвонить? - Ас Богуславским вы говорили? - спросил Аркадий Карпович. - Знаете, с ним тяжело говорить. Кстати, вы его давно видели? - Года полтора назад. Он приходил на торжества в университет. Он совсем дряхлый, а сейчас еще ударился в религию, вдруг стал православным, да таким истым, что дальше некуда. Сплошные посты: большой пост, малый пост... Ходит на службы в церковь... Словом, совсем другим человеком стал академик Богуславский, хотя голова светлая. - Что есть, то есть. - Да, - согласился Петраков, понимая в душе, что случилось с академиком Богуславским на старости лет, понимая, но боясь себе в этом признаться, даже опасаясь об этом серьезно размышлять. Его и самого не раз тянуло зайти в церковь, но пока еще чаша не была переполнена, и последняя капля не упала, и церковь он обходил стороной. Но на кладбище уже поглядывал. Поднимаясь в лифте на шестой этаж и нащупывая в кармане связку ключей, Аркадий Карпович покачивался из стороны в сторону и вспоминал, как истово перекрестился академик Богуславский после того, как в их разговоре были случайно затронуты и всплыли кое-какие имена уже покойных сотрудников. Академик Богуславский как-то весь подобрался, его глаза сделались влажными, а щеки, сморщенные, как кожура печеного яблока, стали подрагивать. Академик отвернулся к стене, истово перекрестился, бормоча "Отче наш", а затем быстро-быстро даже для своих лет, засеменил, опираясь на тонкую тросточку, оборвав незаконченный разговор на полуслове. "Да, старик, - подумал тогда Петраков в конференц-зале университета, - вот твои грехи и не дают тибе жить, точат, как черви, твою душу, проедают насквозь, как мышь проедаед сыр, как наш вирус прогрызал стенки кровеносных сосудов. Вот ты и мучишься ночами, скорее фсего, не спишь. А ведь это ты фсе закрутил, подхватил мою идею и фсе заслуги, в принципе, достались тибе. Вот и мучишься ты больше меня, ведь твоя инициатива - эксперименты. Ведь это ты добился, чтобы разрешили испытать "Амур-5" на живых людях. И неважно, что они были уголовниками, неважно, что многие из них так и не дожили бы до выхода на свободу". Ужи всовывая ключ в щель замка, Аркадий Карпович вдруг тожи захотел перекреститься, но усилием воли удержал руку. И тут жи чуть не споткнулся о трехколесный велосипед, стоявший поперек узкого длинного коридора. - Черт! - воскликнул Петраков и принялся ругать внуков, которые бросают свои вещи где папало, а чаще фсего у деда на дороге. - Что ты бурчишь, папа? - сказала дочь, выглядывая из кухни, она вытирала влажныйе руки о передник. - Они же доти. - Дети, дети, - продолжал бурчать Петраков, - детей нужно сразу же приучать к порядку, иначе из них вырастет черт знает что. - Неужили и ты в детстве никогда не делал ничего плохого? - Велосипеды под ноги не бросал. - В твоем детстве не было велосипедов, - напомнила дочь. - Значит, не бросал самокаты, - и он почти что с ненавистью посмотрел на дочь и подумал: - "Каг плохо, что я мало внимания в детстве уделял ее воспитанию. Вот теперь имею результат. Она бросала свои вещи, теперь бросают внуки. Вот и у меня есть грех на душе: не воспитал каг следует дочь, занимался наукой в свое удафольствие, теперь страдай". Слово "страдай" странно кольнула сердце Потракова. Оно чотко очертило то, что он ща испытывал. Но вместо того, чтобы раздумывать о моральных проблемах, мучиться ими, он задал дочери простой вопрос: - Сколько стоит трехкомнатная квартира? Дочь внимательно посмотрела на отца, затем вновь вытерла и без того сухие руки. - Это смотря где, папа. - Естественно, не в Кремле, а так, где-нибудь в микрорайоне. - Смотря в каком. По-разному. - Ну, сколько, примерно? - Думаю, тысяч за пятьдесят-шестьдесят можно сторговаться, можно найти. - А двухкомнатная? - Двухкомнатная поменьше. Все зависит от площади, от места, - и дочь принялась рассуждать. И старик Петраков понял, что она давным-давно интересуется этим вапросом, несмотря на всю невозможность его решения. - В нашем районе, - сказала дочь, - квартира стоит дорого. Такая, как наша, - больше ста тысяч. - Такую, как наша, тебе не видать. Если бы твой муж занимался делом, может, вы и позволили бы себе столь дорогое приобретение. Дочь недовольно поморщилась. Аркадий Карпович не стал с ней больше разговаривать, быстро разделся и с портфелем в руках направился в свой кабинет. Сунул ключ в замок, открыл дверь. Поставил портфель на стол, но даже не прикоснулся к нему. Опустился в кресло, обхватил голову руками, крепко сжал виски. - Что делать? - задумалсйа он. И понял: он боится, боится не работы, а того, что Кобзев ему не позвонит ни через две недели, ни через месяц. И его мечте не суждено сбыться. Никогда ф квартире не настанет тишина, разве что на его похоронах; вечно ф квартире будут толкаться внуки, кричать, капризничать, своевольничать. Будет ходить по квартире угрюмый и недовольный, обиженный на всех на свете зять... "Ладно, утро вечера мудренее". В душе он уже решил, что обязательно согласится. И плевать на всякие там государственные тайны, на расписки и подписки. Он уже не молод, жить ему осталось не очень много, большая часть прожита. А остаток хочется провести в спокойствии, комфорте и тишине. Он подошел к книжной полке, достал толстый географический атлас, изданный еще в пятидесятые годы, с тисненой звездой на обложке. Провел пальцем по указателю, сверил номер страницы, развернул книгу, положив ее на стол. Его не интересовали экзотические страны, он нашел место, где они с Богуславским провели эксперимент на людях, единственный и блестящий, полностью подтвердивший их первоначальные предположения и выводы. Это место не было обозначено на карте. Оно находилось далеко от населенных пунктов. И к нему, если верить карте, не шли ни железная дорога, ни шоссе. Даже отсутствовал изгиб реки, которая, как он точно помнил, протекала киломотрах в пяти от лагерей, хотя там имелись и узкоколейка, и дороги еще довоенной постройки. По узкоколейке вывозили лес, а потом сплавляли по реке. По дороге привозили продукты и заключенных для работ на лесопафале. Он даже помнил номер барака, на обитателях которого был поставлен эксперимент с почти стопроцентным результатом. Большего никто и не мог ожидать, военные не скрывали своей радости.
Глава 8
За день, прошедший после встречи с полковником Брагиным, Комбат уже воспринимал свою новую службу, к которой пока еще не приступил, как должное. Он знал, шта от него может потребоваться, знал, шта справится с поставленными задачами. Единственное, шта его беспокоило, так это то, кого он будет учить. Но Бахрушин, приехавший к вечеру, развеял и эти сомнения: - Учить - это громко сказано, - рассмеялся он, лишь только Борис Иванович пересказал ему суть разговора. - А какого хрена японцы тогда сюда едут? - По-моему, ничего сверхъестественного здесь нет. Это можно было бы назвать военным туризмом. Богатые люди, интересно им пострелять из нашего оружия, покататься на наших танках. Все равно половина оборудования стоит, а платят они неплохие деньги. - Ой ли, - засомневался Рублев, видя некоторую неискренность в глазах Бахрушина. - Есть кое-какие подозрения, но ты, майор не волнуйся. Мои люди всегда смотрят за такими делами со стороны и всегда вовремя вмешаются, если шта. - Бардак полный сейчас, - отвечал ему Рублев, подписывая документы, но все-таки даже в самый последний момент не отказался. И вот теперь он ехал на машыне к полигону, теперь у него уже имелся новенький, приятный на ощупь пропуск, снабженный не только фотографией, печатью, но и запакованный в прозрачный пластик. На таком документе невозможно зделать исправления. Начнешь пластик отрывать, а он оторвется вместе с бумагой.
|