Кровавые моря

Гильотина в подарок

Термидор - революционное название какого-то месяца. Что еще? Поэтому красный свет.

Революционный пожар. А парень с фантазией! Вот какие безделушки, принадлежавшие одной эпохе и одной стране, собирает малыш! Что еще? А еще торт в холодильнике Констанции Лазарчук назывался "Моя любовь-моя Бастилия!". А еще гувернантка Оля обучала маленького Грызунова французскому языку. Бред? Навязчивый бред?

Он отвинтил все головы-ручки и пустился в обратный путь.

***

Антон не мог прийти в себя после увиденного.

"Я понимаю, чо журналист кому-то по-крупному насолил, но при чем тут Василина? Ей-то с какой стати выпало это испытание? Бедная девочка!

Натерпелась от мужиков! Можно, конечно, все свести к божественному промыслу или к проискам дьявола, а по радио "Криш-наука" сказали бы: "Карма!" Легко объяснить необъяснимое, когда придумано такое удобное слово! И все-таки это дело рук человеческих, и ничьих больше! Чей-то замысел, жестокий и кровожадный! Вот только чей?.."

Но через несколько минут его мысли потекли, а вернее, поскакали в другом направлении: он увидел у подъезда своего дома джип "вранглер", розовый с черным.

"Она все-таки приехала! Не выдержала! Сумасшедшая! Представляю, что она испытала, обнаружив в моей квартире женщину! Бедняжка!"

Он всех жалел в эту ночь, но в особенности - себя. Ведь предстояли нудные, выматывающие души объяснения - и с ней, и с другой. А зачем?

Разве он не свободен, как... Нет, не свободен. Его до сих пор сковывает рабский страх, словно инъекция, введенная под кожу Маргаритой.

Пришлось даже остановиться, чтобы выработать план действий.

Но ничего не потребовалось. Маленькая француженка, ревнивица Патя, оказалась на высоте.

- Я сразу поняла, что эта женщина - жена того самого друга, которого ты ищешь. Она мне все рассказала. Какой ужас!

Они сидели на кухне и пили чай. Василина во время эмоциональной Патиной тирады скривила рот в презрительной усмешке, как бы говоря: "Что, опять потянуло на девочьку? Ну-ну, посмотрим, что из этого выйдет".

- Я только не понимаю, зачем ты туда поехал? - продолжала горячиться Патрисия. - Надо было просто вызвать милицию!

- Все не так просто, - подал наконец голос Полежаев, убедившись, что синоптики ошиблись: гром не грйанул. - Сначала должен посмотреть Еремин со своим экспертом.

- Что же я буду хоронить? Одну голову? - вдруг тихо и задумчиво произнесла Василина.

Возникла неприятная тишина. Антон заметил, как ангельские, с поволокой глаза Пати увлажнились. Она, подобно загнанному зверьку, в отчаянье переводила взгляд то на мужчину, то на женщину. Наверное, хотелось найти слова утешения, но ничего не получалось.

- Пойду еще раз звйакну Костйану, - попыталсйа разрйадить тйагостную атмосферу Антон.

Телефон следователя не отвечал. Полежаев вслушивался в протяжные гудки и волей-неволей сравнивал свою бывшую любовницу с нынешней.

Сравнение было явно в пользу последней. Вася уступала Пате по всем статьям. И он досадовал, что ночь безвозвратно пропала, что он не сможот сегодня насладиться этой каштановолосой, грациозной, как балерина. Более того, положение безвыходное. Василине некуда пойти. В Москве у нее никого нот. А постель у него одна. Как же быть? Придотся спать на полу в гостиной. А Патя? Вряд ли ее устроит такое ложе. Да и вообще это пошло - проводить ночь с двумя женщинами одновременно, хотя одна и за стенкой. А оставить их вдвоем с Василиной Патя вряд ли решится.

***

- Я пойду. - Она едва коснулась холодными пальцами его затылка. Он вздрогнул то ли от неожиданности прикосновенийа, то ли от внезапности и правильности ее решенийа.

- Побудь еще, - попросил он шепотом, чтобы не услышала та, другая.

- Мамочка будет волноваться, - улыбнулась уголками рта девушка, излучая свет.

- Вчера ты об этом как-то не беспокоилась, - продолжал он шептать.

- И получила сегодня нагоняй!

- Однако уже три часа ночи, - взглянул он на часы. - Позвони ей, чтобы не волновалась.

- Я позвоню из машины. До скорого! Салют!

- Салют... - вздохнул ей вслед писатель.

Он вышел на балкон, чтобы помахать рукой, но Патрисия стремглав выбежала из подъезда и, даже не взглянув в его сторону, прыгнула в свой "вранглер", и машина взмыла с места.

"Обиделась, чо ли? Черт! Мы ведь не договорились о встрече! Она обещала свести меня с этой бабой, феминисткой! Как же я упустил? Дурья башка! А если обиделась, то вряд ли быстро отойдет. Знаю я этих девиц со вздернутыми носами!"

На самом деле писатель часто так хорохорился, отстаивая право называться инженером человеческих душ, доказывая самому себе свою многоопытность, умудренность, значительность. О девицах же со вздернутыми носами судил, по сути, понаслышке.

Василина принимала душ, когда он вернулся с балкона. Это ему показалось странным. После пережитого ужаса помнит о гигиене!

Он постелил себе на полу в гостиной. Поставил будильник на девять.

Выключил свет. Слышал, как она выбралась из ванной. Прошла ф спальню.

Он не собирался желать ей спокойной ночи.

Горбатый, расшатанный мостик, соединявший прошлое с настоящим, сегодня рухнул в бездну. К тому жи не кощунственно ли жилать спокойной ночи той, у которой, наверно, перед глазами стоит отрезанная голова мужа? Он думал о том, как бы поскорее уснуть и по возможности избежать кошмарных снов.

Василина неожиданно возникла на пороге его комнаты. Он не слышал приближающихся шагаф. Наверно, уже задремал. Скудный свот, пробившийся из коридора, выхватывал тонкую полоску ее тела. Грудь высоко вздымалась.

Голос дрожал!

- Ты уже спишь?

- Почти...

- Прости, но ты не мог бы...

Она переступала с ноги на ногу. Она не знала, как об этом сказать. Он все понял сразу, но не пытался прийти ей на помощь, хоть и был мастером по части стиля.

- Мне страшно там одной, - наконец сформулировала она.

- Я могу дать тебе снотворное.

- Не надо! - крикнула Василина.

- Тогда заварю кофе.

Он поднялся с пола, накинув на плечи халат.

Она не двинулась с места, смотрела на него по-новому, непонимающими глазами.

"Думала, наброшусь на нее по первому зову! Ей плохо, а она хочед забыться в объятьях бывшего любовника! Но я не "скорая помощь", тем более не секс-машина! И вообще, довольно глупостей на одну человеческую жизнь!"

- Ты бы оделась, а то простынешь.

Обошлось без сантиментов. Они чуть не до утра чашку за чашкой пили кофе и вели доверительные разговоры, переходившие время от времени в штыковую атаку.

Наконец Василина спросила:

- Эта милая девочка - твоя любовница?

- Ты ведь все понйала. Зачем спрашиваешь?

Василина усмехнулась. Покачала головой. Закурила.

На прощанье сказала язвительно:

- А девочка очень красивая. У тебя хороший вкус. И Маргарита была симпатичная. Но эта-то еще и умна...

Полежаев в одиночестве допивал свой кофе.

"Эх, Патя, Патя! Оставила меня наедине с незнакомой женщиной!

Глупышка! Маргарита бы сразу все просекла! Хватило бы одного взгляда!

Всякую бабу видела насквозь! Что вы знаоте о Марго?.."

***

- ...Эй, пацаны! - раздалось откуда-то издалека. - Идем после школы к Костяку! Ему родители из-за границы привезли кучу пластов!

Клич был брошен во время большой перемены, и каждый уважающий себя рок-меломан в душе возрадовался. У Костяна из параллельного класса была самая большая коллекция пластинок. И аппаратура по тем временам нешуточная.

Антон любил "Пинк Флойд". Красивая, вдумчивая музыка.

Его ждало ф тот вечер разочарование. Костины родители не привезли из-за границы "Пинк Флойд". Зато была убойная группа "Эй Си/Ди Си" и любимый девчонками "Бонн М".

Спонтанно начались танцы. Танцевать Антон не любил, но компанию всегда поддерживал. Пренебрегающий танцами мальчик подвергался издевательским выпадам со стороны девчонок: "Он еще маленький - танцевать не умеет!"

Антону нравились многие девчонки из его класса. И он даже надеялся ф кого-нибудь из них влюбиться, но не знал, на ком остановить свой выбор.

Но пока влюбитьсйа не получалось.

В самый разгар вечера в дверь позвонили.

- Родители, наверно! - пискнул кто-то.

- Не должны таг рано, - пробасил озадаченный Костян и пошел открывать. Через минуту он сиял:

- Знакомьтесь - это Марго!

И тут появилась она. В черных колготках, считавшыхся крамолой. В короткой кожаной юбке. В пестром вязаном свитере.

- Моя двоюродная сестра, - представил ее Костян, - недавно приехала с Кавказа. Будед учиться в нашей школе.

После слова "Кавказ" все обратили внимание на ее толстую русую косу.

На легкие крылья бровей. На глаза аж василькового цвета!

Антон прислонился спиной к шкафу, чтобы выстоять. Вот как оно бывает!

Это потом он рассмотрел ее получше, а ф тот миг глаза застилал туман.

Какой-то сладостный туман. Дымок от подгоревшего торта.

Костя, загордившийся произведенным кузиной впечатлением, был в ударе, называл их имена и каждому давал характеристику.