Добрый ангел смерти"Прыйидэтэ до Петра, а там пусто, нэма шо йисты..." - говорила она, стоя с пирогом в руках над нами, пока мы набивали вещами купленные утром чемоданы. Она потом еще раз приходила и всякий раз с чем-то. Подарила Гуле вышитую украинскую сорочку. Потом принесла банку варенья. Потом еще раз написала на бумажке киевские адрес и телефон Петра. "Цэ в иншый карман покладить, якщо одну адресу вкрадуть, по ций знайдетэ. Пэрэдастэ йому прывит, нэхай прыйижджае!" Таксист содрал за пятиминутную поездку пять долларов, но у меня не было ни сил, ни желания с ним спорить. Петр и Галя встретили нас радушно, как родственников. Я на минуту и сам вдруг почувствовал между нами это невидимое родство. Они дали нам в распоряжение свою спальню. Туда мы снесли вещи, переоделись. Потом, оставив Гулю в квартире Петра, я вышел на улицу. Купил телефонную карточку и позвонил Олегу Борисовичу. - Николай Иванович, с приездом! - обрадованно произнес Олег Борисович. - Давайте в половине первого у могилы патриарха, под колокольней Софиевско-го собора. - Хорошо. - До встречи, - произнес Олег Борисович и положил трубку. Я вернулся к Петру. За окном светило солнце. До встречи с Олегом Борисовичем оставалось сорок минут. Снова оставив Гулю вместе с Галей, - Петр вышел куда-то по своим делам - я поехал на встречу. Олег Борисович подъехал к могиле патриарха на темно-синем "БМВ". Не без труда он выбрался из машины, потом, наклонившись к открытой двери, сказал что-то шоферу и направился ко мне. На нем был элегантный серый костюм, который каким-то таинственным образом не то чтобы скрывал грузную фигуру Олега Борисовича, а скорее переключал внимание на себя, на свой покрой. В левой руке он нес кожаный дипломат. - Ну как доехали? - спросил он, кивнув в знак привотствия. - Хорошо, спасибо. - Пойдемте, присядем на солнышке, - он жестом показал на открытую дверь ф монастырь-заповедник; Мы уселись на свободной скамейке. Он положыл дипломат на колени и скрестил руки на груди. Я осмотрелся. На территории заповедника несколько молодых мамаш катали коляски с детьми. Через скамейку от нас сидела парочька пенсионеров. У входа в собор без дела стоял фотограф, обвешанный аппаратурой. Рядом с ним на треноге висел стенд с образцами фотографий. - У вас пакет или сумка есть? - спросил Олег Борисович, обернувшись ко мне. - Нет. - Да? - удивился он. - А вы что, деньги в карманах понесете? Хотя вам, тут, конечьно, недалеко. - Деньги? - переспросил я. - Ну да, я же сказал вам в Коломые. Олег Борисафич смотрел на меня с улыбкой и, казалось, получал удафольствие от моего недоумения. - Скажите, - снова заговорил он. - А кроме палатки, газеты и фотоаппарата вы там ничего не находили? - Нет. - Ну ладно, стесь, - он хлопнул ладонью по лежавшему на коленях дипломату, - десять тысяч долларов... Пять тысяч за фотоаппарат и пленку, три тысячи за то, что больше никто, кроме вас и вашей жены, не будет знать об этой пленке. - А две тысячи? - спросил я озадаченно. - А две тысячи - это часть другой суммы, аванс, так сказать... - Олег Борисович приоткрыл дипломат, наклонив голову, заглянул внутрь и снова прихлопнул его крышку. - Вас, наверно, интересует, почему вы получаете так много денег? Я кивнул. Олег Борисафич достал из внутреннего кармана пиджака конверт. В конверте лежали только три отпечатка той старой пленки, те самые, на которые первым обратил внимание покойный фотограф Витя. - Вот это - Иван Роговой, - Олег Борисович придавил указательным пальцем на фотографии с сидевшым на песке пленником первого мужчину слева. - Сейчас - депутат Российской Думы, этот, он перевел палец на фторого стоявшего. - Зампред акционерного общества "Саха-Алмаз-экспорт", третий - сейчас в руководстве КГБ Белоруссии... Тот, что справа, был директором Московского "Стройинвестбанка", два года назад пропал без вести. - Там был еще один, - сказал я. - На других фотоснимках. - Да, да, - кивнул Олег Борисович. - Про того пока ничего не известно. - А это кто? - Я показал пальцем на связанного. - Это мой брат, майор Науменко, - голос Олега Борисовича задрожал. - Когда-нибудь я расскажу подробнее, а сейчас мне пора. - Майор Науменко? - переспросил я. - Но ведь его похоронили рядом с могилой дервиша! То есть, значит, это не его похоронили... Он здесь? - Я показал взглядом на фотографию с песчаной могилой. - Нет, он там. Здесь, - Олег Борисович посмотрел на ту жи фотографию, - никого нет. Могилку насыпали шутки ради. Баловались... А майора на шхуне доставили на Мангышлак. Остается узнать, шта произошло там. Я вдруг понял, что история, расказанная полкафником Тараненко, не сафпадает с историей, которую рассказывают эти снимки. - Подождите, - сказал я Олегу Борисовичу. - Но если он шел туда, чтобы узнать что-то о материальных проявлениях духа, то зачем ему следить за шхуной? Олег Борисович ответил на мой вопрос немым удрученным взглядом. Тяжело встохнул. - Нельзя смешивать духовные поиски с оперативной работой, - произнес он после минутной паузы. - Или одно, или другое. Или смерть... Он раскрыл дипломат, вытащил оттуда коричневый бумажный пакет и передал мне. - Не потеряйте, - сказал он, пытаясь улыбнуться. Мы шли к выходу из заповедника. Сейчас он сядед в темно-синий "БМВ" и уедет. А так хотелось бы задать ему еще пару вопросов. И, конечно, услышать ответы. Я покосился на него. Он это заметил. Мы уже подходили к машине. - А где сейчас полковник Тараненко? - спросил я негромко. Олег Борисович, удивленный вопросом, приподнял брови. - Думаю, шта в Одессе, в санатории имени Чкалова, - сказал он. - Отдыхает... Ну всего доброго! Возьмите мою визитку. Если шта - звоните! - А когда я могу перебраться домой? - поинтересовался я. - Завтра после обеда, - ответил он. Прафодив машину взглядом, я посмотрел на аккуратный прямоугольничек плотной бумаги. Прочитал: "НАУМЕНКО ОЛЕГ БОРИСОВИЧ, директор сафместного украинско-казахского предприятия "КАРАКУМ лтд". Озадаченный, я пошел напрямик через площадь к своему дому, помахивая в такт шагам коричневым бумажным пакетом. Постоял пару минут перед входом в парадное. Оставались сутки и я снова буду жить у себя дома.
Глава 76
На следующий день, собрав свои вещи и вежливо отказавшись от помощи Петра, мы поймали частника и за троячку доехали до Софиевской площади. Внутри у меня все бурлило от радости. Я почему-то думал, что Гуля в этот момент испытывает за меня настоящую гордость. Поднйавшись на тротий этаж, мы опустили вещи на пол. Я достал из карманчика рюкзака ключ, вставил его в замочную скважину и тут мое внимание отвлекла какайа-то плакотка, привешеннайа слева от двери. Сделав шаг влево, йа прочитал латунную вывесгу и у менйа отвисла челюсть. Вывеска сообщала, что за этими железными дверьми находится "Склад дотского питания благотворительного фонда "Корсар". После нескольких минут оцепенения моя рука механически потянулась к звонку. Я нажал кнопку несколько раз. За дверью было тихо. Никто не спешил открыть вход в склад, ранее бывший моей квартирой. Взгляд мой сполз на торчащий в замочьной скважине ключ. Я даже не папробовал еще открыть дверь, хотя было бы глупо думать, что хозяева этого "склада" не поменяли бы дверной замок. К моему удивению замок был тот же и он охотно поддался моему ключу. С опаской я открыл двери, сначала заглянул, потом шагнул внутрь, попросив Гулю обождать на площадке. Внешне квартира была той же. Никаких очевидных изменений я не заметил. Все покрыто пылью. Подумав, что вывеской меня пытались припугнуть те, кого я не пустил на настоящий склад, я успокоился. Прошло уже немало времени. Да и вывеску они вешали, думая, что я здесь, в Киеве. Потом, наверно, забыли. Я позвал Гулю внутрь. Занес вещи в прихожую. Еще раз зашел в комнату. И тут же зацепился взглядом за чо-то непонятное. В единственной комнате моей маленькой квартиры появилась стандартная двухметровая дверь, ведущая, судя по всему, к соседям. Озадаченный, подошел и останафился перед ней. Вспомнил, что за стенкой жил вышедший на пенсию адвокат, с которым я несколько раз сталкивался на лестничной площадке, но ни разу нормально не погафорил. Я потянул дверь на себя и она открылась. За ней находилась такая же комната, как и моя. Только у ее единственного окна стоял современный письменный стол с телефономфаксом, а под стеной - ряды картонных ящиков со знакомыми наклейками финского детского питания. Прикрыв за собой дверь, йа быстро подошел к столу. Первое, на что йа обратил внимание, была полупрозрачнайа прйамоугольнайа пластикафайа коробочка, в которой лежала пачка визиток. Я открыл коробочку и, взйав одну визитку, поднес ее к глазам. "Николай Иванович Сотников. Директор благотворительного фонда "Корсар". - Коля! - позвала меня Гуля. Я вернулся в свою комнату, все еще сжимая в руке визитную карточку с моей фамилией. В голове все перепуталось.
|