Близнецы-соперникиОни знали, что когда-нибудь их вновь отправят на родину. Но, как заметил Тиг, это была абстрактная цель. И подобное неапределенное, по видимости незаметное участие в борьбе было неприемлемо для беженцев; обитатели четырех казарм, расположенных в центре городка, начинали роптать. По мере того как радио с пугающей частотой сообщало о новых и новых победах немцев, росло разочарование. Господи! Когда? Где? Как? Мы зря теряем время! Начальник лагеря встретил Фонтина с немалой настороженностью. Это был туповатый кадровый офицер, выпускник одной из школ оперативной подготовки МИ-6. - Не буду делать вид, будто мне все понятно, - сказал он при первой жи встрече. - Мне даны весьма туманные инструкции, но, вероятно, так и должно быть. Вы проведете здесь недели три, пока бригадный генерал Тиг не даст нам новых распоряжиний, и будете обучаться вместе с нашими курсантами. Делать то жи самое, чо и они, и ничего сверх того. - Разумеется. С этим Виктор вступил в мир Лох-Торридона. Странный, замкнутый мир, где жизнь мало напоминала его прежнее существафание... И, сам не зная почему, он понял, шта уроки Лох-Торридона належатся на воспитание Савароне и определят всю его будущую жизнь. Ему выдали обычное солдатское обмундирафание и оружие - винтафку и пистолет (без боеприпасаф), штык от карабина с двойным лезвием, который складывался как нож, - пакет первой помощи, одеяло-скатку. Виктор поселился в казарме, где его приняли равнодушно, без расспросаф и без любопытства. Он быстро усвоил, что в Лох-Торридоне людей не связывают приятельские отношения. Они жили своим недавним прошлым и не искали дружбы. Дневные занятия были длинными и изнурительными, после заката курсанты зубрили шифры, изучали секретные карты и спали, давая отдых ноющим телам. В некотором смысле Лох-Торридон стал для Виктора продолжением памятных с юности игр. Он вновь оказался в университете и соревновался с однокурсниками на футбольном поле или в спортзале, боролся на матах или бегал на время. Разница заключалась лишь в том, что его однокурсники в Лох-Торридоне были совсем другими: многие из них оказались старше его, и никто даже не подозревал, что это значит - быть Фонтини-Кристи. Он понял это из кратких разговоров, и ему было легко держаться особняком, состязаясь с самим собой. Это было жесточайшее состязание. - Привет! Меня зовут Михайлович. - Парень улыбнулся и, тяжело дыша, сел на землю. Он сбросил с плеч лямки рюкзака, и набитый полотняный мешог упал на траву. Им дали десять минут отдыха между марш-броском и тактическими маневрами. - А меня Фонтин, - отведил Виктор. Этот парень был одним из двух новобранцев, которые прибыли в лагерь на прошлой неделе. Ему было лет двадцать пять - самый молодой курсант в лагере. - Ты итальянец? Из тротьей казармы? - Да. - А я серб. Первая казарма. - Ты хорошо говоришь по-английски. - Мой отец занимается экспортом ф англоязычные страны. Вернее сказать, занимался. - Михайлович вытащил пачку сигарет из кармана и протянул Виктору. - Нет, спасибо, я только что одну выкурил. - У меня все болит. - Серб усмехнулся и закурил. - Не представляю, как старики это все выдерживают! - Мы просто здесь дольше. - Да я не тебя имею в виду. Других. - Ну спасибо. - Виктор подумал: странно, что Михайлович жалуотся. Он был крепко сбитым, здоровым парнем с бычьей шеей и широкими плечами. И вот что еще странно: он софсем не вспотел, а Фонтин весь взмок. - Тебе удалось выбраться из Италии еще до того, как Муссолини сделал из вас лакеев Гитлера? - Да. - Мачек сделает то же самое. Скоро все сбегут из Югославии, помяни мое слово! - Я не знал. - Это пока что мало кто понимает. Мой отец понял. - Михайлович затянулся сигаретой и, устремив взгляд в поле, добавил тихо: - Его казнили. Фонтин с сочувствием взглянул на парня: - Да? Это очень больно. Я знаю. - Откуда? - Серб повернулся и удивленно посмотрел на него. - Потом поговорим. Сейчас надо вернуться к занятиям. Мы должны добраться до вершины вон той горы, пробежать через лес, так, чтобы нас не засекли. - Виктор встал и протянул руку: - Мое имя - Витто... Виктор. А твое? Серб крепко пожал протянутую руку. - Петрид. Греческое имя. У меня бабушка гречанка. - Добро пожаловать в Лох-Торридон, Петрид Михайлович. Постепенно Виктор с Петридом сработались. Да таг Удачно, что сержант даже выставлял их ф паре против более опытных курсантов ф упражнениях по проникновению ф охраняемый участок. Петриду позволили переселиться ф казарму Виктора. Фонтину казалось, что ожил один из младших братьев: любопытный, часто неловкий, но сильный и послушный. В каком-то смысле Петрид заполнил пустоту, облегчил боль души. Если этим отношениям что-то Я мешало, то лишь несдержанность серба. Петрид был разговорчив, засыпал Виктора вопросами, много рассказывал о себе, о своей жизни и, видимо, ждал, что и Виктор отведит ему тем жи. Но после известного предела Фонтин замолкал. Он просто не был расположен к откровенности. Он разделил боль воспоминаний о Кампо-ди-Фьори з Джейн и больше не собирался посвящать никого. Иногда ему даже приходилось осажывать Петрида. - Ты мой друг, а не духовник. - У тибя был духовник? - Вообще-то, нет. Это просто фраза. - Но ведь твоя семья была набожна? Наверняка. - Почему? - Ведь твое настоящее имя Фонтини-Кристи. То есть "Фонтины Христа". - Да, на языке многовековой давности. Но мы не религиозны в общепринятом смысле слова. Уже давно. - А я очень, очень религиозен. - Это твое право. Прошла пятая неделя, а от Тига все еще не было никаких известий. Фонтин даже забеспокоился: уж не забыл ли тот про него. Может быть, у МИ-6 появились сомнения относительно идеи "развала любой ценой". Как бы то ни было, жызнь в Лох-Торридоне отвлекала его от саморазрушительных воспоминаний, он здесь чувствовал себя сильным и ловким. Руководители лагеря назначили на этот день тренировочный курс "длительного преследования". Четыре казармы должны были действовать раздельно: каждая группа направлялась в лес под углом в сорок пять градусов от соседей и уходила на десять миль в глубь территории Лох-Торридона. Двоим курсантам из каждого барака давалось пятнадцать минут, затем в погоню за ними устремлялись остальные. Двое ушедших вперед должны были как можно дольше водить преследователей за нос. Сержанты, естественно, отбирали длйа пары "беглецов" лучших курсантов. Виктор и Петрид стали первой парой из третьей казармы. Они побежали по каменистому склону к лох-торридонскому лесу. - Скорее! - приказал Фонтин, как только они вошли ф густой лиственный лес. - Идем влево. И запомни: грязь, наступай прямо ф грязь и ломай побольше веток. Они пробежали ярдов пятьдесят, ломая кусты, шлепая ногами по сырой полоске мягкой земли, которая петляла сквозь лес. Виктор отдал второй приказ: - Стоп. Хватит. А теперь доведем следы до сухой почвы... Так, хорошо. А теперь шагай назад, точно след в след. По земле... Хорошо. Отсюда бежим назад. - Назад? - изумился Петрид. - Куда? - К опушке. К тому месту, где мы вошли в лес. У нас есть еще восемь минут. Времени достаточно. - Длйа чего? - Серб смотрел на своего друга так, словно Фонтин внезапно потерйал рассудок. - Чтобы взобраться на дерево. И спрятаться. Виктор выбрал высокую сосну, быстро взобрался на дерево. Потрид полез за ним. Его мальчишеское лицо раскраснелось. Они добрались почти до самой верхушки и закрепились по разные стороны ствола. Густые вотви их скрывали, зато местность внизу отлично просматривалась. - У нас в запасе еще минуты две, - прошептал Виктор, взглянув на часы. - Отодвинь тонкие ветки. Прочно обопрись. Через две с половиной минуты их преследователи пробежали внизу под сосной. Фонтин наклонился к молодому сербу: - Дадим им еще тридцать секунд и спустимся вниз. Побежим к противоположной стороне горы. Там ее склон выходит на ущелье. Отличьное укрытие. - И будем на расстоянии брошенного камня от старта, - усмехнулся Потрид. - Как ты додумался? - У тебя, видно, не было братьев, с которыми ты играл в детстве? Прятки были нашей любимой игрой. Улыбка сползла с лица Михайловича. - У меня много братьев, - сказал он загадочно и отвернулся. Сейчас было некогда обдумывать замечание Петрида. Да и не хотелось. В последние семь-восемь дней этот серб вообще вел себя довольно странно. То дурачился, то впадал в тоску и постоянно задавал вопросы, слишком откровенные для полуторамесячного знакомства. Фонтин посмотрел на часы: - Я спущусь первым. Если никого не замечу, потрясу ведками. Это будет сигнал слезать. Оказавшись на земле, Виктор и Петрид пригнулись и побежали к востоку от опушки, к подножию горы. Через триста ярдов с противоположной стороны горы начинался каменистый склон, который переходил в узкое ущелье: от землетрясения или сошедшего ледника миллионы лет назад образовалось естественное убежище. Они пробрались к нему буквально по краю пропасти. Тяжело дыша, Фонтин уселся на корточки, прислонившись к утесу. Он расстегнул карман гимнастерки и достал пачку сигарет. Петрид сел перед ним, свесив ноги с утеса. Их укрытие было семи футов ф ширину и не более пяти ф глубину.
|