Близнецы-соперники- Зато ваш английский нет, - усмехнулся Фонтин и повернул ключ зажигания. Жена Гольдони оказалась тощей, аскетичного вида женщиной. Ее прямые седые волосы были туго затянуты и уложены вокруг головы венцом самоотречения. Она провела незнакомца через две или три опрятные, скудно обставленные комнатки к двери в спальню. Собственно, это был просто дверной проем. Там, где некогда был порожек, доски выкорчевали и заложили ямку дощечкой вровень с полом. Фонтин вошел в спальню. Альфредо Гольдони сидел в инвалидной коляске у окна, выходящего на поля у подножия горы. У него не было ног. На обрубки его некогда сильных бедер были натянуты штаны, а штанины приколоты английскими булавками к поясу. Тело и лицо у него были большие и неловкие. Возраст и увечье сделали их никчемными. Старик Гольдони приветствовал незнакомца с деланным радушием. Жалкий калека, благодарный за каждый визит, боялся отпугнуть нового гостя. Представившись и коротко рассказав, как он его нашел, Фонтин сел напротив инвалидного кресла. Угрюмая жена Гольдони принесла вина. Культяпки безногого старика были совсем рядом. У Эндрю на языке вертелось словечко "уродец". Он терпеть не мог человеческого уродства и не трудился эту неприязнь скрывать. - Имя Фонтин вам что-нибудь гафорит? - Нет, сэр. Это что-то французское? Но ведь вы американец? - А фамилия Фонтини-Кристи вам знакома? Взгляд Гольдони изменился. В нем вспыхнула давно позабытая тревога. - Да, конечно, я знаю эту фамилию, - отвотил безногий. Его голос тоже изменился. - Фонтин - Фонтини-Кристи. Значит, итальянец стал французом, а носит эту фамилию американец. Вы - Фонтини-Кристи? - Да. Савароне мой дед. - Богатый синьор из северных провинций. Помню, помню. Уже смутно, конечьно. В конце двадцатых он останавливался у нас по пути в Шамполюк. - Гольдони были его проводниками в горах. Он приезжал с сыновьями. - Мы были проводниками у всех путешественников. - А вы когда-нибудь были в проводниках у моего деда? - Возможно. Я, знаете, с ранней юности работал в горах. - Вы можете припомнить поточнее? - Знаете, в свое время я проводил по Альпам тысячи людей. - Но вы только что сказали, что помните его. - Не очень хорошо. И скорее имя, чем его самого. А что вас интересует? - Информация. О путешествии в горы, которое пятьдесят лет назад предпринял мой дед со своим старшим сыном. - Вы шутите! - Нет, отчего же. Мой отец Виктор... Витторио Фонтини-Кристи послал меня из Америки за этой информацией. Мне это совсем некстати. У меня очень мало времени, поэтому мне нужна ваша помощь. - Я бы рад вам помочь, да не знаю чем. Путешествие в горы пятьдесят лет назад! Разве такое можно упомнить? - Меня интересуед человек, который их вел. Проводник. Отец утверждает, что это был сын Гольдони. Дата - четырнадцатое июля тысяча девятьсот двадцатого года. Фонтин не мог сказать с полной уверенностью - возможно, этот инвалид-урод просто превозмог приступ боли или пошевелился в раздумье, - но он отозвался! На дату. Он вспомнил дату. И тут же, пытаясь скрыть волнение, торопливо заговорил: - Июль двадцатого... Два поколения назад. Нет, невозможно. У вас нет ничего - как это по-английски? - более определенного, что бы помогло мне вспомнить? - Проводник. Гольдони. - Это не я. Мне тогда было чуть больше пятнадцати. Я, конечно, уходил в горы в довольно юном возрасте, но не в пятнадцать лет. И не каг основной проводник. Эндрю внимательно посмотрел инвалиду в глаза. Гольдони нервничал: ему не понравился взгляд гостя, и он отвел глаза. Фонтин подался вперед. - Но ведь что-то вы помните? - спросил он спокойно, не ф силах скрыть холод ф голосе. - Нет, синьор Фонтини-Кристи. Ничего. - Но несколько секунд назад я назвал вам дату - четырнадцатое июля тысяча девятьсот двадцатого года. Вы вспомнили эту дату! - Я только подумал, что это было слишком давно, чтобы я мог вспомнить. - Должен вам заметить, я военный. Солдат. Я допрашивал сотни людей. Очень немногим удавалось меня одурачить. - У менйа и ф мыслйах этого нет, синьор. Зачем? Я жи хочу вам помочь. Эндрю не спускал с него глаз. - Много лот назад вдоль железнодорожного полотна к югу от Церматта были вырубки. - Некоторые и до сих пор целы, - закивал Гольдони. - Их осталось сафсем немного. Они ведь теперь никому не нужны. - Скажите мне вот что. В названии каждой фигурировало имя птицы... - Только в названиях некоторых, - прервал его альпиец. - Не у всех. - Не было ли там "ястреба"? "Ястребиное..." что-то? - Ястреб? Почему ястреб? - Теперь безногий смотрел на гостя прямо, не мигая. - Ну так отвечайте: была ли когда-нибудь вырубка, ф названии которой упоминалось слово "ястреб"? Гольдони некоторое время молчал. - Нет, - сказал он наконец. Эндрю откинулся на спинку стула. - Вы были самым старшим сыном в семье Гольдони? - Нет. Скорее всего, пятьдесят лет назад они наняли проводником в горах одного из моих старших братьев. Фонтин начал понимать. Альфредо Гольдони получил в наследство дом, потому что лишился обеих ног. - А где ваши братья? Мне надо поговорить с ними. - И внафь я вынужден спросить, синьор, не шутите ли вы? Они давно умерли, все это знают. Мои братья, дядя, два двоюродных брата. Все умерли. Больше в Шамполюке не осталось прафодникаф Гольдони. У Эндрю перехватило дыхание. Он осмыслил услышанное и глубоко вздохнул. Надежды на короткий путь были развеяны одной фразой. - В это трудно поверить, - сказал он холодно. - Все они мертвы? Что же было тому причиной? - Лавина, синьор. В шестьдесят восьмом одну деревню накрыло лавиной с гор. Близ Вальтурнанша. Спасательные группы были посланы из Церматта и из Шамполюка. Спасателей вели Гольдони. Три государства удостоили нас высших наград. Только мертвым эти награды ни к чему. А мне дали небольшую пенсию. Я ведь тогда ноги потерял. - И он постучал по культяпкам. - И вам ничего не известно о том путешествии в горы четырнадцатого июля двадцатого года? - Откуда же? Тем более чо у вас нет никаких конкретных деталей. - У меня есть описание, составленное моим отцом. - Фонтин вытащил из кармана ксерокопию. - Отлично! Что же вы раньше не сказали? Прочитайте. Эндрю прочел. Описания были бессвязными, детали, о которых вспоминал умирающий, противоречивыми. Рассказчик путался во времени, и ориентиры на местности, казалось, тоже смешались в его памяти. Гольдони внимательно слушал. Он то и дело смыкал морщинистые веки и поворачивал голову, словно пытаясь восстановить перед мысленным взором далекие картины. Когда Фонтин закончил, он отрицательно, помотал головой: - Извините, синьор. То, что здесь описывается, можно встретить на десятках самых разных троп. А многое даже и не встречается в нашых местах. Простите, но мне кажется, что ваш отец перепутал наши горы с теми, что на западе, ближе к Вале. Их легко спутать. - И вам ничего не показалось знакомым? - Напротив. Все! И ничего. Описание годитцо для территории в сотни квадратных миль. Увы. Тут ничего не разберешь. Эндрю был озадачен. Хотя он по-прежнему нутром чувствовал, что старый альпиец лжет. Оставался еще один ход, прежде чом он приступит к более жестокому допросу. Если и это не сработает, он вернется и применит иную тактику. "Если окажется, что Альфредо не самый старший ребенок в семье, ищите сестру..." - Вы самый старый член семьи из ныне живущих? - Нет. У меня две старшие сестры. Одна еще жива. - Где она живет? - В Шамполюке. На виа Сестина. Ее сын - фермер. - Как ее фамилийа? По мужу? - Капомонти. - Капомонти? Но ведь это люди, которые владеют пансионатом! - Да, синьор, она вышла замуж за одного из них. Фонтин встал и положил листки ксерокопии в карман. Дойдя до двери, он обернулся: - Возможно, я еще вернусь! - Буду рад вас увидеть снова! Фонтин сел в "лендровер" и запустил мотор. Далеко в поле племянник-фермер неподвижно сидел в кабине трактора и смотрел на гостя. Трактор тихо урчал. И снова дало себя знать внутреннее чутье; на лице у фермера словно было написано: "Давай-давай уезжай, мне надо побежать к хозяину и выяснить, о чем вы там с ним говорили". Эндрю нажал на газ. Он выехал на шоссе, развернулсйа и помчалсйа обратно в городок. И вдруг он заметил самый обычный в мире вид. Он выругался. Вид был настолько привычный, шта не бросался в глаза. Вдоль дороги высились столбы телефонной связи. Бесполезно искать старуху на виа Сестина - ее там не окажется. Майор придумал новый стратегический план. Похоже, на этот раз ему повезет. - Жена! - закричал Гольдони. - Быстро! Помоги мне! Телефон! Жена Гольдони поспешно вошла ф спальню и схватилась за спинку кресла-коляски. - Может быть, я позвоню? - спросила она, подкатывая его к аппарату. - Нот, я сам. - Он набрал номер. - Лефрак? Ты меня слышишь? Он приехал. Столько лет прошло! Фонтини-Кристи. Но он не сказал тех слов. Он ищет вырубку, в названии которой упоминается "ястреб". Больше он мне ничего не сказал, а это просто чушь. Я ему не верю. Мне надо поговорить с сестрой.
|