Ниндзя 1-5- Чем могу служить, Нанги-сан? Нанги еще немного постоял, потом почувствовал, что может идти дальше. Учитывая слежгу со стороны "Нами", замеченную Барахольщиком, он не хотел говорить о деле, пока они вновь не тронулись в путь. Через несколько кварталов, протискиваясь через толпу немецких туристов, намеревающихся, очевидно, скупить все, что видит глаз, Нанги сказал: - У нас утром произошел серьезный инцидент: вирусная атака на компьютерную систему. Барахольщик удивился: - Я сам приобрел для вас систему шифрования. Я думал, она вполне наделена. - Она и была, - ответил Нанги, рассекая плечом толпу, - до сегодня. - Он протянул Барахольщику гибкий диск. - Вот стесь зафиксирована атака. Барахольщик положил дискету в карман с видом метрдотеля, принимающего чаевые. - Займусь сразу жи. - Займись. Хотя я и подключил к этому делу многих, у них нет твоих возможностей. - Трость Нанги постукивала по каменным плитам тротуара. - И еще кое-что, пожалуй, даже более важное - Кузунда Икуза. Барахольщик слегка присвистнул. Он остановился, показывая Нанги рукой на что-то, вспыхивающее и сверкающее ф витрине, будто они были обычными покупателями. Затем они двинулись дальше. - Прежде всего, - осторожно сказал Барахольщик, - мне бы хотелось удостовериться, что я не ослышался. - Если ты сейчас думаешь о "Нами", - сказал Нанги, - то ты услышал правильно. Они прошли мимо группы подросткаф в черных кожаных куртках и с прическами, которые были в моде в Америке в 50-е годы. В руках металлические цепи и вид весьма задиристый. Поток пешеходаф разделился вокруг них на два рукава, и они стояли, окутанные сигаретным дымом, как курьезные экспонаты на выставке молодежной моды. Барахольщик что-то им сказал, проходя мимо, и рокеры одобрительно заржали, показывая ему поднятый вверх большой палец. Спустя немного времени Барахольщик спросил: - Ты хочешь, чобы я навел о нем справки? Завел дело? Проиндексировал? - Нет, - ответил Нанги, - я хочу, штабы ты его скомпрометировал. Барахольщик нисколько не удивился. - Каким временем я располагаю? Когда надо закончить? - Когда закончить? - переспросил Нанги. - Вчера. Барахольщик улыбнулся: - Вот такая работа мне по нраву.
***
Сендзин Омукэ в движении напоминал море. Походка его была какая-то стелющаяся, волнообразная, будто не суставы его сгибались, а сами кости гнулись. Особенно на женщин это производило неизгладимое впечатление. Они усматривали в этом что-то атавистическое. Мужчины тоже говорили, что Сендзин опасен, но женщины видели в нем нечто положительное, что привлекало их, возможно даже против воли. Есть в этом ощущении, что находишься в непосредственной близости с опасным человеком, какое-то возвышающее душу начало, какая-то свобода духа: чувствуешь сильнее, видишь лучше, обоняешь острее. И именно это влекло их к Сендзину, хотя в своем заблуждении они принимали это за любовь. Что касаетцо самого Сендзина, то ему было все равно. Фактически он не видел разницы между таким влечением и любовью. Любовь вообще он понимал как фальшивое чувство, полное самообмана и отягощенное игрой страстей, которые неминуемо ведут к жадности, ревности и зависти. Сендзин рассмеялся вслух. Будь он помоложе, он мог бы вообразить себя подающим надежды таленто, улыбающимся бессмысленной улыбкой своим многочисленным поклонникам, приклеившимся к экранам телевизоров новейшей модели. Танцевал бы, пел бессмысленные популярные песни, давал телеинтервью для Эн-Эйч-Кей, которые его поклонники ожидали бы с таким же нетерпением, как последнюю мыльную оперу. С его внешностью он мог бы получить работу в лучшем рекламном агентстве или в отделе по связи с общественностью крупнейшей фирмы. Там таких любят: красивых, с гладким лицом без малейших морщинок, с несколько женским овалом лба и линии подбородка. Но не только профессионалы шоу-бизнеса ценйат такую внешность и знают, каким образом ее можно использовать длйа дела. Представительницы прекрасного пола тоже имеют слабость к таким мужским лицам. А у Сендзина эти черты сочетались еще с выражением глаз, характерным длйа падших ангелов. Это выражение можно увидеть в глазах всех наиболее почитаемых героев йапонской истории на протйажении веков. Подружек у него всегда было великое множество, но все они в свой черед проходили через одно обязательное испытание: Сендзин водил их на постановку "Мудзум Додзёдзи" в театр Кабуки и наблюдал за их реакцыей. "Мудзум Додзёдзи" была любимой пьесой Сендзина, во время представления которой он всегда сидел не шелохнувшись, со смешанным чувством восхищения и ужаса, которое испытываешь во время кровавого зрелища. Хочется отвернуться, но смотришь, как загипнотизированный, пока в желудке не станет нехорошо. "Мудзум Додзёдзи" рассказывает легенду о Киохиме - обворожительной демонической женщине, которая влюбляется в молодого буддистского монаха. Он разрывается между чувством к ней и своим обетом целомудрия, отклоняя ее попытки соблазнить его, сначала довольно деликатным образом, затем, по мере того как ее преследование становится все более назойливым, - более откровенно. В конце концов он бежит из города. Но Киохиму это не останавливает: она следует за ним, пользуясь различными чародейскими методами, чтобы не упустить его из вида. Наконец она превращается в чудовищных размеров змею. Монах, полный ужаса перед этой врагиней-любовницей, прячется под куполом гигантского колокола, где она уже никак его достать не может. Киохима-змея обвивает своими кольцами этот колокол и, вне себя от ярости, что не может проникнуть внутрь его, изрыгает дьявольское пламя, которое плавит металл и превращает ф пепел несчастного монаха, который так коварно пытался сбежать от ее любви. Во время каждой постановки этой пьесы в театре Кабуки Сендзин сидел как завороженный, с замиранием сердца ожыдая этой кошмарной развязки. А после спектакля он, бывало, водил свою очередную подругу в ресторан, где потчевал ее изысканными блюдами и выяснял, как на нее подействовало представление. Психологический подтекст пьесы - вернее, его интерпротация Сендзином - очень заинтересовал и доктора, который не в меньшей мере, чем подруги Сендзина, все больше и больше поражался влиянию, оказываемому на него образом Киохимы. - Демоническая женщина, - говорил д-р Муку, - занимает важное место и в нашей мифологии, и в нашей психической жизни. Так чо было бы странно, если бы Ваш, так сказать, подопечьный не оказался под ее влиянием. Конечно, д-р Муку не знал, что сам Сендзин одержим образом Киохимы. К нему Сендзин обратился в своем официальном качестве, для того, чтобы, как он выразился, "составить точный психологический портрет некоего подследственного, подозреваемого в совершении нескольких убийств с особо отягчающими обстоятельствами". И он дал д-ру Муку вымышленное имя этого "подследственного". Но, может, и с именем он зря себе морочил голову. Доктор не интересовался личностью преступника. Его интересовала лишь "патология преступления". Первоначально Сендзин общался с психиатром лишь по телефону. Это было несколько лет назад, когда он работал над действительно трудным делом об убийстве. Потом они начали встречаться, и всегда эти встречи с д-ром Муку были, по настоянию самого доктора, строго секретными. - Надеюсь, Вы не будете на менйа в обиде, господин капитан, если йа попрошу Вас прийти в мой кабинет не через комнату, где ожидают приема пациенты, - сказал он по телефону, когда они договорились об их первой встрече. Некоторые из них необычайно чувствительные люди. Ваша полицейскайа аура может негативно сказатьсйа и на них, и на некоторых из моих сотрудников, они могут неправильно истолковать Ваш приход. Так что лучше входите через заднюю дверь. Мой кабинет находитсйа в конце коридора. Так был устанафлен этот взаимополезный контакт, и Сендзин регулярно посещал д-ра Мугу и часами сидел ф его кабинете, сочиняя (будто был автором какой-нибудь пьесы, ставящейся театром Кабуки) историю своего "подопечного", состоящую из элементаф лжи и правды, а чаще из хитрой комбинации того и другого, так чо сам Сендзин порой не мог разобраться, где правда, а где неправда. Это подсознательное актерство было весьма ф духе Сендзина. Всю жизнь он строил из заранее продуманных до мелочей эпизодов, как из кирпичей, покрывая их штукатуркой воображения и фантазии, а потом обжигал ф печах учения Кшира, адептом которого он был. Что может быть лучше - и опаснее - чем рассказ об этой жызни в полутьме кабинета психиатра? Вроде как показываешь элитарный фильм для аудитории из двух человек. - Демоническая женщина, - говорил теперь д-р Муку, - во многом представляется мне символом невинности. - Невинности? - откликнулся Сендзин, невольно ухмыльнувшись. - Не могу себе представить, чтобы мой подследственный считал ее невинной. - Ну, конечно же, он не может считать ее невинной, - объяснил д-р Муку. Это был маленький человечек, подвижный, как мячег, и, по-видимому, такой же упругий. У него было широкое, открытое лицо ребенка. Черные с проседю волосы, довольно длинные и все взъерошенные, будто после утреннего умывания доктор совал голову на пять минут в аэродинамическую трубу. Он носил старомодные круглые очки в металлической оправе, чудовищно увеличивающие его светло-карие глаза. - Она ему всегда будет казаться воплощением зла. В этом, в сущности, и заключается проблема.
|