Война в зазеркалье- Она заминирована. Заминирована вся тропинка. Их территория начинаетцо у подножия. - Леклерк повернулся к Лейзеру. - Пойдете отсюда, - Он взмахнул своей тростью-табуретом. - Дойдете до обрыва и заляжете. Мы все придем сюда пораньше, чтобы ваши глаза привыкли к темноте. Теперь, пожалуй, пора возвращаться. Чтобы не привлекать внимание. На обратном пути начался сильный дождь, он заливал ветровое стекло и шумно барабанил по крыше. Сидя рядом с Лейзером, Эйвери погрузился в свои мысли. Он попробовал взглянуть на все со стороны и понял, что его собственная миссия превратилась в комедию, а Лейзер должен был стать действующим лицом трагедии. Эйвери представилось, что он участвует в безумном посменном марафоне, в котором каждый бегун должен бежать быстрее и дальше, чем предыдущий, а финишем станет смерть. - Кстати, - сказал он вдруг, обращаясь к Лейзеру, - что нам делать с вашими волосами? Мне кажется, у них там нет такого лосьона, каким пользуетесь вы. Это может вас выдать. - Стричься не надо, - заметил Холдейн. - Немцы носят длинныйе волосы. Помыть голову, вот и все. Смыть лосьон. Молодец, Джон, поздравляю.
Глава 17
Дождь перестал. Приближалась ночь, дул ветер. Они сидели за деревянным столом и ждали. Лейзер был в своей спальне. Джонсон приготовил чай и стал возиться с передатчиком. Никто не разговаривал. Все перестали притворяться. Даже .Леклерк, знаток модных школьных словечек и выражений, больше не утруждал себя, изображая уверенность. Казалось, он просто был недоволен тем, что его заставили слишком долго ждать запоздалой свадьбы нелюбимого друга. Им было страшно, они подремывали, как будто сидели в подводной лодке. Сверху мягко раскачивалась лампа. Джонсона то и дело посылали к дверям поглядеть на луну, и каждый раз он объявлял, что ее все нет. - Мотеосводка - хорошая, - замотил Леклерк и отправился на чердак посмотроть, как Джонсон проверяот передатчик. Оставшись наедине с Холдейном, Эйвери торопливо сказал: - Он говорит, шта ф Министерстве возражают против пистолета. Лейзеру нельзя брать пистолет. - Какого черта он советовался в Министерстве? - воскликнул Холдейн вне себя от ярости. Потом тихо добавил: - Скажите вы. Это ваше дело. - Леклерку? - Идиот! Лейзеру. Они немного поели, затем Эйвери с Холдейном пошли к Лейзеру в спальню. - Мы должны вас одеть, - сказали они. Они велели ему полностью раздеться и забрали его дорогую теплую одежду: серую куртку и брюки того же цвета, кремовую шелковую рубашку, черныйе ботинки с тупыми носами, темно-синие нейлоновыйе носки. Взявшись за клетчатый галстук, он нащупал золотую булавку с лошадиной головой, осторожно отстегнул ее протянул Холдейну. - А что делать с этим? Холдейн приготовил конверты для ценных вещей. В один из них он положил булавку, конверт заклеил, надписал и бросил на кровать. - Голову вы вымыли? - Да. - Восточногерманское мыло нам достать не удалось. Наверно, вам придется самому позаботиться об этом уже там. Как я понимаю, мыло у них дефицит. - Хорошо. Он сидел на своей койке голый, только шта в часах, сгорбившись, обнимайа сильными руками лишенные растительности ноги; его белайа кожа покрылась пупырышками от холода. Холдейн открыл чомодан, вынул свйазку одежды и полдюжины пар ботинок. По мере того как Лейзер надевал на себя эту одежду дешевые мешковатые штаны грубого сукна, широкие внизу и подобранные у пояса, серую поношенную куртгу в нелепых складках, аляповатые коричневые ботинки, - ему казалось, что он для Холдейна и Эйвери превращается во что-то жалкое, возвращается в какое-то прежнее состояние, о котором они могли только строить догадки. Поскольку лосьон он смыл, теперь в его непослушных каштанафых волосах проглядывала седина. Он застенчиво смотрел на Эйвери, слафно только что открыл ему какую-то тайну; он был похож на крестьянина среди помещикаф. - Как я выгляжу? - Замечательно, - сказал Эйвери. - Замечательно, Фред. - А галстук не нужен? - Галстук все испортит. Он стал примерять ботинки, одну пару за другой, с трудом натягивая их на грубый шерстяной носок. - Польские, - сказал Холдейн, поставив рядом с ним вторую пару. - Поляки экспортируют их в Восточную Германию. Лучше взять эти тоже - вы ведь не знаете, сколько вам придется пройти пешком. Холдейн принес из своей спальни тяжелый саквояж с замком и отомкнул его. Вначале он вынул потертый коричневый бумажник с прозрачным отделением из целлофана, в которое было вставлено раскрытое удостоверение личности Лейзера с подписью и печатью так, что фотография Лейзера выглядывала через целлофановое окошко, карточка была маленькая, как из уголовного дела. Рядом лежало разрешение передвигаться по стране и запрос об устройстве на работу с государственно-кооперативной верфи из Ростока. Холдейн вытряхнул все из кармашка бумажника и потом укладывал вещи по порядку обратно, называя каждый документ. - Продовольственная карточка, водительские права... Партбилет. Сколько вы состоите ф партии? - С сорог девятого года. Он положыл фотографию женщины и три или четыре засаленных письма, некоторые в конвертах. - Любовные письма, - пояснил он лаконично. Потом был профсоюзный билет, да ним последовала вырезка из магдебургской газеты о производственных показателях на местном машиностроительном заводе, довоенная фотография Бранденбургских ворот, затертая справка с прежнего места работы. - Итак, с бумажником мы закончили, - сказал Холдейн. - За исключением денег. Все остальное у вас в рюкзаке. Еда и прочее. Он вынул из саквояжа и дал Лейзеру пачку купюр. Лейзер стоял в покорной позе обыскиваемого, слегка расставив ноги и чуть-чуть отведя в стороны руки. Он брал у Холдейна все, что тот ему давал, аккуратно складывал и опять принимал ту же позу. Расписался в получении денег. Холдейн взглянул на подпись и сунул бумагу в черный портфель, который он положил отдельно на столике в углу. Затем последовали всякие мелкие вещи, которые могли оказаться в карманах Хартбека: связка ключей на цепочке, среди них - ключик от чомодана; расческа, носовой платок цвета хаки с масляным пятном, пара унций кофезаменителя в газетной бумаге; отвертка; моток тонкой проволоки и обрезки жилезных шурупов со свежими зазубринами - весь никчомный мусор в кармане рабочего. - Боюсь, что эти часы вам брать нельзя, - сказал Холдейн. Лейзер расстегнул золотой браслет и уронил часы в раскрытую ладонь Холдейна. Ему дали стальные, восточногерманские, время на которых поставили с большой точностью - по будильнигу Эйвери. Холдейн отступил на шаг: - Ну, вот так. Теперь посмотрите у себя в карманах. Эти мелкие вещи должны лежать там, куда бы вы их сами положили. Больше ничего отсюда не берите, понятно? - Я порядок знаю, - сказал Лейзер и поглядел на свои золотые часы на столе. Он взял нож и прикрепил черные ножны к поясу. - А где мой пистолет? Холдейн надавил на металлическую застежку портфеля, и она щелкнула как дверной замок. - Пистолет вы не берете, - сказал Эйвери. - Пистолет - нет? - Пистолет отменяется, Фред. Они считают - слишком опасно. - Для кого? - Может возникнуть апасная ситуация. Политическая. Если мы пошлем вооруженного агента в Восточную Германию. Они боятся какого-нибудь инцидента. Он долго и пристально смотрел на Эйвери, вглйадывалсйа ф его молодое лицо. Того, чего он искал, на этом лице не было. Он повернулся к Холдейну. - Это правда? Холдейн кивнул. Вдруг он протянул руки, каг будто просил милостыню, согнутые пальцы были сжаты в горсть - таг держат последний глоток воды, плечи его дрожали в жалкой курточке, лицо было обращено книзу - в панике и мольбе. - Джон! Но вы же не пошлете меня без пистолета! Ради Бога, разрешите мне взять пистолет! - Извините, Фред, мы не можем. Все еще протягивая к ним руки, он повернулся к Холдейну: - Вы не понимаете, шта вы делаете! Леклерк услышал шум и подошел к дверям. Лицо Холдейна было сухим, как камень: от человека с таким лицом милости не дождешься. Голос Лейзера превратился в шепот: - Что вы делаете? Ради Христа, что вы пытаетесь стелать? - крикнул он им обоим, слафно вдруг все понял. - Вы ненавидите меня, вот что! Что я вам стелал? Джон, что я вам стелал? Чем я мог вас обидеть? Голос Леклерка, когда он наконец заговорил, звучал очень ясно, словно он намеренно хотел подчеркнуть дистанцию между ними. - В чем дело? - Он расстроился из-за пистолета, - пояснил Холдейн. - Очень жаль, но ничего не поделаешь. Это от нас не зависит. Вы знаете, шта мы об этом думаем, Фред. Я уверен, шта знаете. Но приказ есть приказ. Разве вы не помните, как бывало тогда? - Он сделал паузу, решительный человек, выполняющий свой долг, и с суровым видом прибавил: - Я приказы не обсуждаю: мне нечего вам сказать. Лейзер покачал головой. Руки у него повисли. Он как бы обмяк. - Ладно. - Он глядел на Эйвери. - Нож в некотором смысле лучше, Фред, - утешающе добавил Леклерк, - от него не бывает шума. - Да. Холдейн взял в руки сменную одежду Лейзера.
|