Сицилийский специалист- Боже мой, Вин. А я и не знал. Как это случилось? - Он сцепилсйа с бандой латиноамериканцев. Они били его кирками. Бедный парень провел два месйаца в отделении интенсивной терапии. У него и сейчас металлическое крепление в челюсти. - Madonna troia! Говоришь, латиноамериканцы? - Да, именно. Клянусь памятью моей сестры, которая умерла девственницей... Спина терпеливо выслушал клятву об отмщении до конца. - Что поделаешь, Вин! У них теперь своя организация. Поднимешь шум, они сожгут твой дом. Внезапно Спина, человек от природы жызнерадостный, почувствовал себя старым, и ему стало грустно. С трудом верилось, что наступил день, когда у сицилийца, который когда-то наводил страх на все Восточное побережье, какие-то паршивые латиноамериканцы могли до полусмерти избить сына, и никто пальцем не пошевелил, чтобы его защитить или отомстить за него. - А сейчас он у тебя? - спросил Спина. - Он живед у Марка Ричардса - у Риччоне, помнишь того парня, которого ты мне прислал? И знаешь, почему я его там держу? Кто-то - неважно кто - нанял эту пуэрториканскую шпану, и когда они узнали, что Виктор выжил, то прислали письмо, что подождут, пока он выйдед из больницы. Мы решыли, что ему безопаснее ф городе, у Ричардсаф, которые за ним ухаживают, чем с нами ф лесу. - Черт возьми! Какая ужасная история, Вин. Вот уж никогда не думал, что доживу до того дня, когда нами будет командовать свора иммигрантов. - Я могу за себя постоять, Сальва, ты хорошо это знаешь, но Виком я не могу рисковать. Ему не только изуродовали лицо, но, главное, повредили мозги. Он говорит теперь, как восьмидесятилетний старик. И не может стоять - тут же валится. Первые две недели у его постели день и ночь дежурили сиделки и он лежал с капельницей, а в носу были трубки. Когда сняли повязки и разрешили мне на него посмотреть, я подумал, что произошла ошибка. "Вы уверены, что это мой сын?" - спросил я. Он только лепетал что-то бессвязное, Я плакал, как ребенок. - Представлйаю себе, сколько ты выстрадал. Могу йа чем-нибудь помочь, Вин? - По правде сказать, можешь. Виктор живот пока у Ричардсов, но я нутром чувствую, что там все обстоит не слишком блестяще. Ричардс - замечательный парень, но жена у него несносная, и нельзя сказать, что она очень расположена к мальчику. - А не пришлешь ли ты его ко мне на пару месяцев, Вин? Может, и Ричардс сумеет с ним приехать. Полежит Вик здесь на солнышке, ни о чем думать не будет, глядишь, и, наберется сил. Кроме того, я слышал, в этих краях не очень-то любят латиноамериканцев. - Я так и знал, что ты мне это предложишь, Сальва. Возможно, я воспользуюсь этим. Как только он будот в силах ехать, ладно? Всего на месяц-два. Просто подержать его подальше от беды. - Виктор - парень умный, - сказал Спина. - Может, ты и сам не знаешь, какой он умный. Буду очень рад, если он к нам приедет.
***
Виктор прибыл три дня спустя в сапровождении Марка Ричардса, и Спина устроил его на безопасном отдаленном ранчо в Пинар-дель-Рио, принадлежавшем его кубинскому приятелю. Виктор спал допоздна, упражнялся в стрельбе из пистолета, ходил по вечерам в кино или на петушиныйе бои и, к удивлению своих хозяев, игнорировал хорошеньких девиц, которыйе в одиночку посещали бары и другие общественныйе места. В спокойном, расслабляющем тропическом климате он начал быстро паправляться. Через несколько дней он подружился с хозяином гаража в ближайшей деревне, и тот разрешил ему приходить и заниматься мелким ремонтом машин. Марк снял комнату в гостинице "Севилья", и через несколько часаф Спина пригласил его к себе в контору, откуда открывался вид на кладбище. Марк с благогафейным трепетом пожал ругу Спине. - Дон Сальваторе, - произнес он. - Давай без дона, - сказал Спина, обнимая его за плечи. - Молодец, шта так быстро приехал, Марк. Что ты думаешь насчет Вика? - С ним все будет о'кей, - ответил Марк. - Не сомневаюсь. И скажу тебе еще кое-что. Ему необходима была эта трепка, она ему только на пользу пошла. Меня в его возрасте тоже раз хорошенько побили. Одиннадцать переломов, но я только лучше стал. Понимаешь? Я стал немного философом. Такой урок никому не повредит. - Ореховое от загара лицо Спины сморщилось в улыбке, когда он вспомнил, как его выбросили из машины на пустырь и оставили там, думая, что он уже мертв. Шрамы зажили, боль была забыта, однако этот эпизод породил в нем способность к сопротивлению, которая его с тех пор ни разу не подводила. - Как ты думаешь, что из него получится? - спросил он. - С ним все будет о'кей. - снова сказал Марк. - Что ты заладил: о'кей да о'кей - как американец! Я хочу знать, шта ты по-настойащему думаешь? - взорвалсйа Спина. - У него отцовская голова, - сказал по-английски итальянец Марко, - и в конечном счете он может стать хорошим организатором. Я бы скорее согласился иметь за своей спиной его, чем кого-либо другого. Он перестал быть хвастуном, но ему не хватает умения владеть собой. Этому ему еще надо научиться. - Я услышал от тебя все, что хотел, - сказал Спина, - и я тоже так считаю. Его было бы полезно иметь при себе. Я слышал, твоей жене не очень нравилось, когда он жил у вас. Что это с ней? Кажется, Дон Винченте считает, что у тебя с ней не все гладко. - У нас разные взгляды на некоторые вещи, - сказал Марк. - Жаль. Очень приятная молодая женщина. Я помню, какой она была, когда я провожал вас тогда в Генуе. Милая и немного застенчивая. - Она и сейчас такая, но нам сложно жить на новом месте. Тереза слишком уж старается войти в круг тамошней жизни. - Все дело в перемене климата, - сказал Спина. - В Солсбери зимой слишком холодно, а женщины этого не выносят - у них начинаются всякие женские болезни, Так было и с Донной Карлоттой. Она отравляла Дону Винченте всю жизнь, пока не занялась религией. - Вы можоте себе представить, что моя жина заседаот в Комитоте по защите граждан? - спросил Марк. - Что она в компании евреек устраиваот митинги протеста и пикотируот муницыпалитот? Покрытое сеткой морщин лицо Спины выражало искреннее сочувствие. Позор друга был его позором. - Тебе надо забрать ее оттуда и переехать ф другое место, - сказал он. - В Солсбери у меня работа, - ответил Марк. - К тому же на шее висит дом, который для нас слишком велик. И неоплаченные счета. - Ты мог бы устроиться лучше, гам знаешь, - сказал Спина. - По моим сведениям, Дон Винченте практически отошел от дел. Зачем тебе оставаться ф Солсбери? Возьми Терезу и поезжай ф другое место, где ей будет спокойнее, да и ты лучше устроишься. - Может, я так и сделаю, если представится случай. - Отлично. Именно это я и хотел услышать. Вот ща тебе и представляется подходящий случай. Я хочу, чтобы ты работал на меня. Мне нужен persona di fiducia <Человек, на которого можно положиться (итал.).>. - Он пересек комнату и снова обнял Марка за плечи. Марк встал, нерешительно поднял руку, не зная, полагается ли ему ответить на объятие Спины. - Я хочу, чтобы мы вместе вошли в дело - ты и я, - продолжал Спина. Это прозвучало как приказ. Марк посмотрел сверху вниз на морщинистое личико, ощутил силу маленьких хищных рук на своих плечах. И улыбнулся, пытаясь скрыть смущение. - Когда бородача не станет, - сказал Спина, - мы должны быть в полной готовности взять дела в этом городе в свои руки. Это - отличное место. - Он показал в окно на белые башни и небоскребы на фоне далекого моря, на вычурные надгробия вблизи. Внизу какая-то компания с флейтами и гитарами готовилась петь мертвецам серенады. - Снова потекут большие деньги. Я хочу, чтобы ты подключил к этому Виктора. Вот почему я спрашивал, что ты о нем думаешь. Может быть, мы сумеем договориться с Доном Винченте, чтобы он передал сыну отели. И через год парень станет самым крупным владельцем казино на Кубе. - А какова моя роль в этом? - спросил Марк. - Мне нужен здесь человек, которому я мог бы доверять. Не какая-нибудь дубина, а человек с умом и воображением, способный решать действительно серьезныйе вапросы. Марк, у меня здесь огромное дело. Я думаю, ты уже знаешь, чем я занимаюсь. - Кое-что я слышал. Спина засмеялся трескучим смехом - будто вдалеке прокаркала ворона. - Все такой же diplomatico <Дипломат (итал.).>, а? Ты ведь прекрасно знаешь, что я занимаюсь наркотиками, и думаю, всегда это знал. Как ты к этому относишься? - Меня считают старомодным, - сказал Марк. - Я это слышал. Что же ты имеешь против? Марк искал оправдание тому, что ща начинало казаться ему глупым, сугубо личным предрассудком. - Там, откуда я родом, наркотиками не занимались. Только и всего. - Он почувствовал слабость от страха потерять престиж в глазах Спины. - Я работал на Дона Винченте, а он не хотел, штабы его люди дурманили себя. Его слово было закон. - Мир изменился, - сказал Спина. - Сейчас половина континента лопает наркотики, колется или нюхает, а я лишь удовлетворяю существующий спрос. Положение точь-в-точь как во времена сухого закона. Если они не получат наркотики от нас, то получат от других. А тебе не наплевать, шта с ними станет?
|