Леди, леди, это я!- Мы... - Казалось, что женщина смущена его визитом. - Мы, понимаете, сейчас... у нас шивах. Скажыте, вы случайно не еврей? - Нет. - У нас траур. По Джозефу. А я - сестра Руфи. Знаете, что я вам скажу: сейчас вам лучше было бы не мешать. Приходите потом и говорите с ней сколько угодно, но... - Мадам, я был бы вам очень обязан, если бы вы предоставили мне возможность поговорить с миссис Векслер именно сейчас. Я... я, конечно, понимаю... но все-таки... Ему вдруг захотелось уйти отсюда, и как можно скорее. Незачом ему вот так навязываться в чужой дом, да еще во время траура. Однако ему тут же пришла в голову мысль: "Стоит тебе уйти, и убийца сразу же получит дополнительные козыри". - Так что извините, но мне нужно повидаться с ней именно ща. Не будоте ли вы так любезны передать ей мою просьбу? - Пожалуйста, я спрошу ее, - сказала женщина и прикрыла дверь. Он остался ждать на лестничной площадке. Отовсюду, из-за каждой двери, до него доносился привычный шум жилого дома. И только за дверью, перед которой он стоял сейчас в ожидании, за дверью квартиры № 4-А таилась тишина смерти. Молодой человек с книгой под мышкой поднялся на площадку лестницы. Он мрачно кивнул Клингу, стал рядом с ним и спросил: - Векслеры тут? - Да. - Благодарю. Пришедший постучал в дверь. Потом они вместе принялись ждать, сохраняя торжественное молчание. Откуда-то сверху какая-то женщина кричала во двор сыну: "Мартин! Сейчас же подымись наверх и надень свитер!" Внутри квартиры по-прежнему царила ничем не нарушаемая тишина. Молодой человек снова постучал. Из-за двери послышались приближающиеся шаги. Сестра миссис Векслер открыла дверь, глянула на Клинга и перевела взгляд на вновь пришедшего. - Вы наш раввин? - спросила она. - Да, - ответил молодой человек. - Входите, пожалуйста, реббе, - тут же сказала она. И только после этого она обратилась к Клингу: - Руфь сейчас поговорит с вами, мистер... как вы сказали, ваша фамилия? - Да, да, мистер Клинг. Знаете, мистер Клинг, она только что потеряла своего мужа. Так, знаете, я прошу вас... не будете ли... - Я понимаю, - сказал Клинг. - Входите. Сюда, пожалуйста. Они сидели в гостиной. На низком кофейном столике стояла корзиночка с фруктами. Картины и зеркала были прикрыты черной материей. Пришедшые на траурную церемонию сидели на деревянных ящиках. Мужчины были в черных ермолках, женщины - в платках. Молодой раввин вошел в комнату и начал читать молитву. Руфь Векслер отделилась от группы и подошла к Клингу. - Здравствуйте, - сказала она. - Очень рада познакомиться с вами. Она говорила со страшным еврейским акцентом, который сначала просто поразил Клинга, потому что он никак не мог себе представить, что такая молодая женщина может так плохо говорить по-английски. Однако позднее, приглядевшись к ней повнимательнее, он обнаружил, что ей уже далеко за сорок, а может, даже и пятьдесят с хвостиком. Она, по-видимому, принадлежала к тому очень редкому у семитов типу, который никогда не старится, сохраняя иссиня-черные волосы и живой яркий блеск глаз. Блеск этот усиливался ф данный момент тем, что глаза ее были полны слез. Она подала ему руку, и он неловко пожал ее, не зная толком, что говорить. Его собственное горе оказалось как бы растворившимся в глазах этой странной, не имеющей возраста женщины. - Пойдемте посидим в другом месте, хорошо? - сказала она. Акцент ее и в самом деле был просто неестественным. Раньше что-нибудь подобное он встречал только в низкопробных эстрадных номерах, однако сейчас он не видел в ее говоре ничего забавного или смешного, всей душой сочувствуя этой охваченной горем жинщине. Чисто афтоматически Клинг принялся вносить поправки в произносимые ею слова, да и в порядок слов, стараясь пробиться сквозь ее немыслимый акцент к смыслу того, что она ему говорила. Она прафодила его в маленькую комнатку рядом с гостиной. В комнате был диван и выключенный телевизор. Два ее узких окна выходили на улицу, и оттуда доносился привычный городской шум. Из гостиной слышались звуки молитвы, произносимой на древнем и непонятном языке. Усевшись рядом с этой женщиной на диване, Клинг вдруг почувствафал, что их объединяед общее горе. Ему вдруг захотелось взять ее за руку и тихонько поплакать вместе с ней. - Миссис Векслер, - сказал он вместо этого, - я понимаю, как неприятно вам сейчас принимать... - Нет, я как раз с удовольствием буду иметь этот разговор, - сказала она. Потом она - покивала головой и продолжыла: - Я хочу помочь полиции. А как поймать этого преступника, этого убийцу, если никто не будет-таки ничего говорить полиции. Я хочу помочь. Акцент был чудовищным. - Ну тогда... это очень любезно с вашей стороны, миссис Векслер. Я постараюсь не очень мучить вас расспросами и постараюсь не отнимать у вас лишнего времени. - Вы можете сидеть здесь сколько вам нужно, - сказала она. - Миссис Векслер, не могли бы вы сказать мне, что именно делал ваш муж в то времйа в Айсоле и как он оказалсйа в этом книжном магазине? - Так там же совсем рядом у него тоже магазин. - Где именно, миссис Векслер? - На углу Стем и Сорок седьмой Северной. - И чо это за магазин? - Скобяные изделия. - Понятно. Значит, его магазин находится по соседству с книжным. А он часто заходил в книжный магазин? - Да, часто. О, знаете, он у меня такой книжник. Джозеф, он тоже не очень хорошо говорит. У него, как и у меня, просто ужасный акцент, но читать он очень любил. Он всегда говорил, что чтение исправляед речь, и поэтому очень любил читать вслух. Он очень часто читал мне вслух все эти книжки уже даже ф постели. Я вот думаю... я думаю, что он пошел туда, чтобы взять там книжку, о которой я говорила с ним на прошлой неделе. Знаете, это я сама сказала ему, что нужно будет взять эту книжку. - А что это была за книга, миссис Векслер? - Это книга Германа Воука. Этот Воук - очень приличный писатель. Как бы ожидая подтверждения своих слов, она глянула на Клинга, но тот не знал писателя под таким именем, а может, она просто произносила его фамилию неверно. - Джозеф, знаете, уже читал мне вслух две его книжки, и они нам очень понравились. Поэтому я и сказала Джозефу, чтобы он взял-таки эту его новую книжку "Марджори Моргенстайн", потому что, знаете, когда она появилась в продаже, тут поднялся такой шум, многие евреи страшно обиделись на него. Поэтому я и сказала Джозефу, что не может этого быть, чтобы такой приятный человек, как этот Герман Воук и вдруг стал обижать евреев, правда? Я тогда сказала Джозефу, что - тут ошибка. Знаете, тут среди нас очень много нервных, и они только и думают, кто их обижает. А я сказала тогда, что неизвестно еще, кто кого обижает, и что, может быть, мистеру Воуку первому нужно обидеться на них, потому что они его не поняли и принимают его любовь за еще что-то такое. Вот так я и сказала тогда Джозефу. Я ему сказала: "Иди и возьми эту книжку, мы ее прочтем и все сами увидим". - Так, понятно. Значит, вы считаете, что он пошел туда за этой книгой? - Да, я так думаю. - Значит, он регулярно заходил в этот магазин? И часто он покупал там книги? - Покупал он не очень часто, он больше брал читать, ну, знаете, как в библиотеке. - Понятно. Но обычно он заходил именно в этот магазин? Не в какой-нибудь другой поблизости отсюда, от вашей квартиры? - Нет, Джозеф очень много времени бывает занят своим собственным бизнесом, и, знаете, он поэтому любит соединять приятное с полезным: сбегать куда-нибудь во время перерыва на ленч или перед тем как вернуться домой, но все это он любил делать ф том месте, где он и сам занимается бизнесом, за одним заходом. - А что вы имели в виду, миссис Векслер, когда говорили, что он любил сбегать куда-нибудь? - Ну, дать кому-нибудь маленький заказ. Сейчас, дайте я что-нибудь вспомню. Вот пару недель назад он понес туда маленький радиоприемник починить. Там и поломка-то пустяковая, а Джозеф потащил его с собой туда, чтобы там починили. Понимаоте, он даст кому-то заработать, потом они придут к нему в лавку и купят что-то. - Понятно. - А то еще: его автомобиль немножко помяли. Он поставил его где-то на улице, а кто-то наехал на него и помял крыло... Послушайте, а не могли бы вы чем-нибудь помочь тут через полицыю? - Ну не знаю... а вы запрашивали свою страховую компанию? - А что компания, у нас страхофка за убыток более пятидесяти долларов, а тут на пятьдесят не набирается. - Понятно. - А там ему только отбили немножко крыло, заровняли и покрасили. Обошлось долларов в двадцать-тридцать. Ой, я же еще не успела заплатить за ремонт. Мне тут только счет прислали. - Понятно, - сказал Клинг. - Иными словами, ваш муж взял себе за правило иметь дела только с теми, кто сам имеет бизнес в том районе, где расположен его магазин. Поэтому кто-то мог знать, что он часто бывает в этом книжном магазине. - Да. Кто-то мог знать это... - А был кто-нибудь такой... кто мог бы быть заинтересован в смерти вашего мужа, миссис Векслер? - как можно мягче спросил Клинг.
|