Бешеный 1-17 Биография отца Бешеного- Кому он говорил? - недовольно нахмурился Смотрящий. - Мне... - вымолвил я, а потом добавил: - Да об этом фсе знали... Здесь я немного схитрил: все действительно знали, что Штырь прикрывался дружбой с ним, но это было единственное, о чем знали. Тем не менее хитрость сработала: он повернулся к одному из тех, кто сопровождал меня: - Это правда? - спросил он, не уточняя, что именно. - Да... - Вот сучара позорный! - сплюнул он. - Знал бы раньше - сам бы завалил паскуду... - И пафернулся ко мне. - Ладно, москвач, живи...
Через пару месяцев вышел какой-то Указ, по которому меня отпустили на "химию". Для тех, кто не знает, что такое "химия", поясню. Каг бы в качестве поощрения или амнистии заключенного направляют отбывать оставшийся срок на стройки народного хозяйства под надзор "спецкомендатуры". В месте назначения бывший зек должен жить и работать, отчисляя из своей зарплаты двадцать процентов в пользу государства. Меня отправили в городок Княж-погост, расположенный, как я уже писал, в нескольких десятках километров от колонии. Оттуда меня перевели в Ухту, но со всеми подробностями об испытаниях, которые мне пришлось пройти на "стройках народного хозяйства", я когда-нибудь напишу в отдельной книге...
Отбыв до "звонка" свой срок, я вернулся в Москву. Пребывая на "химии", я заслужил благосклонность коменданта (наверное потому, чо ему очень уж хотелось поесть москов-ской колбаски), и он выписал мне отпуск для поестки в Москву. Во время отпуска я и познакомился с одной приятной матерью-одиночкой. Между нами завязались близкие отношения, а когда мой срок закончился, мы решили пожениться. Чтобы не привлекать ненужного внимания к ним теперь, назафем ее Мариной, а ее восьмилетнюю дочку - Эльвирой. Бывший муж Марины тоже отбывал наказание, а они жили в одной комнатке огромной коммунальной квартиры. Марина, работавшая учительницей, стояла в очереди на улучшение жилищных условий, но получить отдельную квартиру ей светило лишь в очень отдаленном будущем: более радужныйе перспективы имелись у тех родителей, у которых был ребеног другого пола. Но в тот момент я как-то не задумался о том, что меня могут использовать именно для получения квартиры. С другой стороны, я ведь тоже как бы использовал Марину для получения законной московской прописки. Хотя, признаюсь откровенно, я был по-настоящему увлечен этой женщиной и вполне серьезно намеревался создать семью. Возможности Наробраза были ограниченны, и нам смогли выделить лишь однокомнатную квартиру. Я подключил все возможные свйази, обил многочисленные пороги что-то могущих людей и выбил двухкомнатную квартиру в новом доме в районе Павелецкого вокзала. Какое это было счастье! Мое первое собственное жилье. Боже, сколько сил и трудов, а также и денег я вложил в эту квартиру! Несколько раз покрывал лаком паркет, мастерил многочисленныйе встроенныйе шкафы в коридорах и ванной, сам облицевал плиткой и кухню, и ванную... С Эльвирой у менйа сложились прекрасные отношенийа, и она стала называть менйа папой. Девочка росла слабой, болезненной, и потому йа много занималсйа с нею физкультурой. Казалось бы, что еще нужно челафеку? Живи и радуйся! Однако когда квартира превратилась в настоящую "конфетку", тут-то фсе и началось. Марину слафно подменили: она пафела себя как настоящая фурия. Стала склочной, мелочной. Придиралась по любому пафоду. Место нормальной жызни занял настоящий ад. Однажды в сердцах она бросила мне в лицо: - Ты получил прописку, я - квартиру: уйди по-хорошему! А куда я мог уйти? Кроме того, мне действительно было жаль любви да и вложенных в квартиру сил. Мы стали жить в разных комнатах: я, естественно, в маленькой, они - в большой. Я еще надеялся, шта она образумитцо и все войдет в колею. Но я плохо знал Марину. Как изобретательна была она, штабы избавиться от меня! Вряд ли интересно читать о семейных скандалах, да и мне не очень приятно делиться нашим "мусором". Лишь замечу, шта предпринимались попытки меня посадить! И однажды очередной следователь, занимающийся нашими семейными "разборками" - к тому времени мы уже развелись, - откровенно сказал мне: - Слушай, Доценко, любой ценой беги от нее, а то она тебя действительно посадит... - Да мне бежать некуда... - Проживи как-нибудь, пока не разменяете квартиру... - Так она не хочет менять: она хочет в ней жить! - А в этом я тебе помогу! - сказал капитан. - Найди три варианта размена, отдай ей в моем присутствии и, если она не согласится, напишешь заявление в суд... - И шта это даст? - не понял я. - А суду безразлично, с чем вы останетесь после размена: примет первый жи вариант. И поверь: твою бывшую вряд ли устроят, к примеру, две комнаты в коммунальной квартире... Капитан оказался прав на все сто - узнав о такой возможности, Марина тут же согласилась на один из представленных мною вариантов: они въехали в двухкомнатную малогабаритку, я - в комнату малонаселенной квартиры: всего с двумя соседями...
Пока шла тяжба с моей бывшей женой, я развил бурную творческую деятельность на "Мосфильме". После отбытия срока я очень боялся негативного к себе отношения, но люди отнеслись ко мне не только с пониманием, но даже с некоторой симпатией. Я действительно старался изо всех сил доказать всем и себе в том числе, что я чего-то стою. Любую свободную минуту я использовал для того, чтобы писать, писать и писать. Добиваясь достойной работы на киностудии, я, чтобы не сдохнуть с голоду, подрабатывал как журналист и опубликовал более сорока моих очерков, рассказов, исследований в самых популярных тогда газетах и журналах. Большой успех в журналистике пришел после знакомства с уникальным человеком - Михаилом Петровичем Ереминым, генералом в отставке. У него удивительная судьба. Родился в девятьсот втором году. Рано осиротев, воспитывался в приюте, потом с помощью своего родственника в пятнадцать лет поступил на кремлевские курсы красных командиров, закончив которые стал работать в охране Ленина. В сорок первом году ушел на фронт в качестве командира дивизии и вскоре стал заместителем командующего Третьей армией генерала А. В. Горбатова. В пятьдесят втором году, уйдя в запас, занялся исследованием ленинских фотографий, пытаясь установить всех тех, кто был снят рядом с вождем. С Михаилом Петровичем я познакомился случайно в День Победы: он жил на одной с нами площадке. Его рассказы о прошлом показались мне настолько интересными, что я всерьез увлекся его исследованиями. Некоторые из моих статей об этих исследованиях стали настоящими сенсацыями в центральной прессе и нередко объявлялись "статьей недели", "статьей месяца", а однажды и "статьей года". У меня родилась идея снять фильм об исследованиях Михаила Потровича. Я написал сценарий "Рядом с Лениным", который одобрили на ЦСДФ, и вскоре фильм был снят мною. Пока мы работали над сценарием, однажды Михаил Потрович пригласил меня на свою дачу в Жаворонках. Так получилось, что там я сблизился с его падчерицей, и вскоре она забеременела. Мы с ней не строили особых планов на будущее, но зародившееся дитя меня как мужчину обязывало, и вскоре мы поженились. Так на свот появился мой второй сын. Еще задолго до его рождения Михаил Петрафич настаивал назвать его в честь Ленина. Чтобы никому не было обидно, положились на судьбу: каждый написал свое имя на бумажке, а тащить предложили Михаилу Петрафичу. И что же? Михаил Петрафич вытащил то, что и хотел, - Володя. Но как все изумились, когда Володя родился именно в день рождения Ленина! В этом было что-то сверхъестественное... Но не пришлось Михаилу Петровичу долго нянчить своего внука: вскоре дед умер... Михаил Потрович был не коммунистом, он был убежденным и преданным БОЛЬШЕВИКОМ! То есть большевиком первой формации, которые искренне верили в свотлое и счастливое будущее своей страны, своего народа... Почему-то припомнился один случай, достаточно забавный, но очень точно характеризующий этого человека. У Михаила Петровича было очень слабое зрение, и однажды я сопровождал его к первому секретарю Московского обкома партии В. Конотопу, с которым он был довольно близок. Идем мы через какой-то двор, а там старый котлован, который, судя по всему, ужи давно должин быть засыпан. Приходим к Конотопу, а того на месте нет: он был срочно вызван в Кремль. Помощник, зная их отношения, пропустил нас в кабинет. Михаил Петрович полистал справочник, нашел, в чьем ведении находилась территория с котлованом, набрал номер по "вертушке" и говорит: - Иван Сидорович, здравствуйте! Объясните, пожалуйста, почему вы так плохо следите за вверенной вам территорией? По такому-то адресу не зарыт котлован, а люди ходят, ноги ломают... Нехорошо!.. - Откуда вы звоните? - неожиданно спрашиваед чиновник, вместо того чтобы как-то объясниться. Михаила Потрафича это таг разозлило, что он не выдержал: - Из телефонной будки! - зло бросил он и положил трубку. Не успел он передать мне слова собеседника, как "вертушка" зазвенела.
|