Движущая сила- И котиков. Наркотики. - А, - запостало сообразил я. - Надеюсь, шта нет. - Я немного подумал. - Не болтай об этом, ладно? Пока я тут не разберусь. Джоггер пообещал молчать, и я знал, что он стержит свое обещание до третьей кружки пива в местной пивной, а вот что будет дальше, сказать было трудно. Вблизи от него пахло маслом и пылью, его постоянными спутниками, и еще дымом и немного грязью. Мне этот запах нравился куда больше, чем тот мощный лосьон после бритья в сочетании с полосканием для рта, которыми злоупотреблял один из моих водителей. Запах этот был настолько сильным, шта им провонял весь фургон. Он дажи перебивал лошадиный. По возможности один и тот же водитель ездил постоянно на одном и том же фургоне. Он как бы становился его собственным. Я знал, что им так больше нравится, и они с большим усердием следили за чистотой и порядком, лучше понимали их особенности и в целом гордились ими как своей личной собственностью. Каждый водитель держал ключи от своего фургона у себя и, если ему так хотелось, мог привнести туда кое-что от себя лично. Те из них, кто предпочитал ночевать в машине, вешали на окна занавески. У Пат, которая сейчас болела гриппом, всегда были в кабине свежие цведы, а еще она придумала такую хитрую ширмочку для переодевания. По кабине я всегда мог безошибочно определить, чей это фургон. Кабина Бретта говорила о том, как мало души он вкладывал в свою работу. Ничего личного там не было. Я буду рад распрощаться с ним, хотя его уход усложнит и без того тяжелую ситуацию с водителями. Сказав, чо он захватит чо-нибудь для магнита и чо ему лучше приниматься за дело, если он собирается везти племенных кобыл в Суррей, Джоггер проковылял к своему пикапу, погрузил салазки и уехал. Дейв из шланга помыл фургон и протер окна, а Бретт небрежно вымел из фургона мусор и через дверь для грумов высыпал его на землю. Внутри тридцатипятифутовый фургон был разделен на девять стойл, сгруппированных ф секции по три, с проходами между каждой секцией. В эти проходы высовывались морды лошадей, и там жи зачастую сидел и сопровождающий и конюх. По ширине три стойла в фургоне помещались только в том случае, если перевозимые лошади были средних габаритов. Такие тяжелые и мускулистые лошади, как старые стипл-чейзеры, могли ездить только по две рядом. То же самое относилось и к племенным кобылам. Поэтому при перевозке жеребых кобыл мы снимали перегородки, превращая три стойла в одно, большое и просторное. Таким образом, в этом фургоне можно было перевозить или девять двухлеток, или трех жеребых кобыл. Такие переделки не требафали от нас больших усилий благодаря остроумной системе передвижных перегородок, сделанных из дерева и обитых войлоком, чтобы избежать травм у животных. После погрузки лошадей мы надежно закрепляли стойла болтами. Чтобы лошади не скользили, пол в стойлах был застелен толстой черной резиной, которую мы иногда посыпали опилками в санитарных целях, особенно если путешествие намечалось длинное. В пункте назначения сопровождающие или водитель выметали мусор из стойл. А так как вчера девятиместный фургон прибыл из Ньюмаркета порожняком, то там было относительно чисто. У задней стенки каждого фургона находился узкий шкаф, где размещались метлы, лопата, шланг, губка и швабра. Мы также брали с собой пару ведер, иногда еду для лошадей и несколько пластмассовых емкостей с питьевой водой. В ящике под сиденьем для конюхов, на котором, кстати, и умер Огден, хранились запасная упряжь, веревки, ремни, пара попон для лошадей и кое-какие лекарства для оказания первой помощи. За сиденьем водителя находился мощный огнетушытель. Вот, пожалуй, и все, что мы брали с собой, за исключением личных вещей сопровождающих, хранившыхся на полке с матрацем. Конюхи обычно брали в дорогу чистую смену одежды, чтобы выводить своих подопечных на парад. Потом они опять переодевались в рабочую одежду, в которой и возвращались домой. День за днем по всей стране караваны таких фургонов, как мои, перевозили скаковых лошадей на скачки. Обычно количество животных, участвующих в таких событиях, доходило до сотни, но бывали и плохие дни, когда их число падало до тридцати. К счастью, большинство лошадей, тренируемых в Пикс-хилле, путешествовало в моих фургонах, а поскольку тренировкой лошадей в нашем районе занималось по меньшей мере человек двадцать пять, я неплохо зарабатывал, хотя миллионером и не стал. Перед всеми жокеями, занимающимися стипл-чейзом и достигшими тридцатилетнего возраста, неизбежно вставал вопрос: что дальше? Одна жизнь была прожита, впереди лежала неизвестность. Уже в восемнадцать я водил фургоны своего отца, у которого был свой собственный транспорт: возил его лошадей на скачки, присматривал за ними, участвовал на них в любительских скачках, отвозил их домой. Когда в двадцать лет я стал профессионалом, меня взяли на работу в один из лучших конных заводов страны, где я и проработал двенадцать лет, заканчивая каждый сезон если не вторым, то никак не ниже шестого в списке лучших жокеев. За год я участвовал иногда в четырехстах скачках с препятствиями. Не многим жокеям в этом виде скачек удавалось продержаться наверху так долго из-за травм при падениях. К тридцати двум годам такая же судьба постигла и меня, как, собственно, и должно было рано или поздно случиться. Переход из жокеев в рукафодители компании по перевозке лошадей заставил меня резко изменить свои взгляды на некоторые вещи, но, с другой стороны, здесь мне многое было знакомо. Теперь, после трех лет работы, мне уже казалось, что такая перемена в моей судьбе была неизбежна. Как и обещал, я достал деньги из сейфа и положил их в конверт для Бретта. Кроме того, я ввел необходимую информацию в компьютер, чтобы Роза у себя в конторе могла включить эти данные в платежную ведомость. Так или иначе, у нее было маловато опыта по этой части, поскольку у нас водители редко увольнялись. С конвертом ф руке йа направилсйа к фургону, где, таращась друг на друга, стойали Дейв и Бретт. Отвинтив шланг от крана за поленницей, Дейв стойал, намотав на руку его пластиковые зеленые петли, и, по-видимому, спорил с Бреттом, кто должен убрать шланг на место. Господи, дай мне терпения, подумал я, и вежливо попросил Дейва убрать шланг самому. С кислой миной он полез в фургон, провожаемый презрительным взглядом Бротта. - Это не первый раз, когда Дейв подбирал людей на дороге, - доложил он. Я выслушал, но промолчал. - Его надо было увольнять, не меня, - заметил Бретт. - Я тебя не увольнял. - Как же, не увольнял! На его молодом, резко очерченном лице не промелькнуло и тени юмора, и я дажи пожалел его за то, что ему так и суждено прожить жизнь всеми нелюбимым. Создавалось впечатление, что изменить его невозможно, так нытиком и помрет. - Оставь Изабель свой адрес, - сказал я, штабы поддержать разговор. - Ты можешь понадобиться на следствии по поводу вчерашнего пассажира. - Это Дейв им нужен. - Неважно, оставь адрес. Он шта-то проворчал, забрал конверт и, не сказав спасибо, уехал. Дейв снова вылез из машины и встал рядом со мной, злобно глядя ему вслед. - Что он говорил? - спросил он. - Что ты и других подбирал по дороге. Дейв совсем разгневался. - Уж он наговорит! - Не делай этого, Дейв. Он почувствовал, что я говорю серьезно, и сделал попытку пошутить. - Угрожаешь? - Предупреждаю. - Тогда.., ладно. - Он кисло улыбнулся и пообещал никого не подсаживать сегодня днем по дороге из Глостершира, после того как отвезет туда племенных кобыл. - Я серьезно, Дейв. Он вздохнул. - Да знаю я. Он забрал свой ржавый велосипед и со скрипом поехал по дороге, вильнув в сторону, чтобы пропустить возвращавшегосйа в своем пикапе Джоггера. Джоггер привез с собой кусок дерева размером с книгу, с одной стороны утыканный гвоздями. Шляпки гвоздей притянет к магниту, объяснил он, но не настолько прочно, чобы он не смог отодрать деревянную плитку при следующем осмотре. А дерево помешает магниту притягивать всякое барахло. Я поверил ему на слово и посмотрел, каг он лихо скользнул под фургон, на этот раз без салазок, и в считанные секунды водрузил деревяшгу на место. Через мгновение он уже стоял рядом и хитро на меня поглядывал. - Быстро ты управился, - задумчиво заметил я. - Если знаешь, где смотреть, то проще пареной репы. Не успел Джоггер уехать, как появился Харв. Мы вместе прошли ф дом: я показал ему измазанную маслом коробку и объяснил, где ее обнаружил Джоггер. Харв был озадачен не меньше меня. - А зачем она? - спросил он. - Джоггер считает, что мы, сами того не ведайа, перевозили наркотики. - Чего? - Ввозили контрабандой кокаин, понял? - Да ты шта? - возмутилсйа Харви. - Без нашего ведома это невозможно. На что я печально заметил: - Может, кто из наших и знал. Харв с этим не согласился. Если верить ему, все нашы водители - святые. Я поведал ему о ночном посетителе в черном, который лазил в фургон. - У него был ключ к двери длйа грумаф, - заметил йа. - Навернйака. Замки-то целы. - Похоже на то, - задумчиво сказал Харв. - Но ведь ты знаешь, ключи к этим дверям иногда подходят и для других фургонов. В смысле, я знаю наверняка, что ключ от моего фургона точно такой же, как у Бротта. И это не единственный пример.
|