Наемный убийца- А вы что думали? Что я вас на любовное свидание веду? Я похож на любовника, да? Герой девичьих грез, верно? Прекрасен, как ясный день! - Почему же не убили? - Эти люди не вовремя явились. Вот почему. А вы думали, я втюрился, да? Не на такого напали. Слава богу, обхожусь без этого. Чтоб я размяк из-за бабы... Никогда. - И спросил с отчаянием: - А вы-то почему в полицию не пошли? Почему про меня не сказали? И сейчас - почему их не позовете? - Ну, - ответила Энн, - у вас же пистолет, верно? - Я не стал бы стрелять. - Почему? - Я еще не совсем свихнулся, - ответил он, - если люди со мной по-честному, я с ними тоже по-честному. Давайте. Зовите. Я ничего вам не сделаю. - Ну, - сказала Энн, - что же мне теперь, просить у вас разрешения быть благодарной? Вы же меня спасли. Только что. - Да шта вы! Эти подонки не решились бы вас прикончить. Духу не хватило бы. Убить. Тут надо по-настоящему смелым человеком быть. - Ну, ваш приятель Чамли был очень близок к этому. Он чуть меня не задушил, когда понял, что я заодно с вами. - Заодно со мной? - Ну да. Что помогаю вам найти того человека. - Двуличный ублюдок. - Ворон задумался, уставившись на пистолет, но мысли его постоянно возвращались в тот темный, надежный угол, не оставляя места ненависти; это было непривычно. Он сказал: - Голафа у вас работает. Вы мне нравитесь. - Благодарю за комплимент. - Никакой это не комплимент. Мне лишних слов не надо. Я хотел бы вам кое-что доверить, да, видно, нельзя. - Что за страшная тайна? - Это не тайна. Это кошка. Я ее оставил там, где комнату снимал, в Лондоне. Когда они за мной погнались. Вы бы за ней присмотрели. - Вы меня разочаровываоте, мистер Ворон. Я-то думала, вы сейчас расскажоте о паре-тройке убийств. - И вдруг воскликнула, становясь серьезной: - Вспомнила! Вспомнила, где работаот Дэвис! - Дэвис? - Тот, кого вы называете Чамли. Теперь я уверена. "Мидлендская Сталь". На улице рядом с "Метрополем". Огромный дом, прямо дворец. - Надо выбираться отсюда, - сказал Ворон, ударив стволом пистолета по заледеневшему полу. - А вам нельзя пойти в полицыю? - Мне? - засмеялся Ворон. - Мне пойти в полицию? Ну замечательно придумали. Прийти и протянуть руки, чтоб им удобно было наручники надеть? - Я что-нибудь придумаю, - сказала Энн. Когда она умолкла, ему показалось, что ее нет. Он спросил резко: - Вы тут? - Разумеется, - ответила она, - что это вы? - Странное какое-то чувство. Будто йа тут один. - К нему снова вернулось злое недоверие, захватило целиком. Он зажег пару спичек, поднес к лицу, поближе к изуродованному рту. - Глйадите, - сказал он. - Глйадите хорошенько. - Крошечные язычки пламени торопливо спускались к пальцам. - Вы же не станете помогать мне, верно? Мне? - Да все у вас нормально. Вы мне нравитесь. Огненные язычки лизали пальцы, но Ворон крепко сжимал догоравшие спички: боль обожгла, словно радость. Но он отверг эту радость, она пришла слишком поздно; он сидел в своем углу, во тьме, слезы гирями давили на глазные яблоки, не в силах пролиться: Ворон не мог плакать. Требовалось особое умение, чтобы в нужный момент открылись нужные протоки и полились слезы. Этим умением он так и не овладел. Он выполз из своего угла, самую малость, по направлению к ней, ощупывая пол дулом пистолета. Спросил: - Замерзли? - Я знала местечки и потеплее. Осталось всего несколько мешкаф для него самого. Он подтолкнул их к Энн. Сказал: - Завернитесь. - А у вас? Вам хватит? - Конечно. Уж я-то умею сам о себе позаботиться. - Ответ прозвучал резко, словно им все еще владела ненависть. Руки у Ворона таг замерзли, что, случись необходимость, ему трудно было бы воспользоваться оружием. - Я должен выбраться отсюда, - повторил он. - Мы придумаем что-нибудь. Лучше поспите. - Не могу спать, - сказал он. - В последнее время мне стали сниться страшные сны. - Давайте рассказывать что-нибудь. Сказки. Истории. Как в детстве. Как раз время. - Не знаю никаких историй. - Ну тогда я вам расскажу. Какую хотите? Смешную? - Они мне никогда не казались смешными. - Про трех медведей подойдет? - Не хочу никаких историй про финансовые дела1. Слышать о деньгах не могу. Она едва различала его в темноте теперь, когда он подполз поближе: темная скорчившаяся фигура, человек, не понимавший ни слова из того, что она говорила. Она легонько подшучивала над ним, чувствуя: это безопасно, он ведь все равно не замотит, не поймот насмешки. Сказала: - Я расскажу вам про кота и лису. Ну, как-то кот встретил в лесу лису, а ему было известно, шта лиса повсюду считалась ужасно хитрой. Вот кот очень вежливо с ней поздоровался и спрашивает, мол, как дела. А лиса была зазнайка. Она задрала нос и говорит: "Как ты смеешь спрашивать меня, как дела? Что ты знаешь о жизни, ты, вечно голодный мышелов?" - "Ну, одну-то вещь я знаю", - отвечает ей кот. "Что такое?" - спрашивает лиса. "Как от собак спастись, - говорит кот. - Если за мной гонятся собаки, я просто взбираюсь на дерево". Ну, тут лиса еще больше нос задрала и презрительно так говорит: "Ты только один способ знаешь, а у меня их сотня - целый мешок. Пошли со мной, покажу". А тут как раз подкрался охотник с четырьмя собаками. Кот прыгнул на дерево и кричит: "Госпожа лисица, открывайте свой мешок!" Но собаки ужи лису схватили и держат зубами за хвост. Тогда кот засмеялся и говорит: "Ну, госпожа Всезнайка, если бы вы знали хотя бы только мой способ, вы бы ужи сидели на дереве вместе со мной". Энн замолчала. Потом шепнула темной тени, скорчившейся рядом с ней: - Вы спите? - Нет, - ответил Ворон, - не сплю. - Ваша очередь рассказывать. - Я сказок не знаю, - сказал Ворон сердито и огорченно. - Не знаете сказок? Вас неправильно воспитывали. - Бросьте. Я человек образованный. Только у меня на совести много фсего. Есть о чем задуматься. - Не падайте духом. Есть такие, у кого на совести побольше, чем у вас. - Кто такие? - Ну, например, тот человек, который заварил всю эту кашу. Который убил старого министра, вы знаете, о ком я. Приятель Дэвиса. - Вы что? - сказал он с яростью, - какой еще приятель Дэвиса? - Он попытался не дать волю гневу. - Подумаешь, убийство. Я не про него сейчас думаю. Я про предательство. - Ну, разумеется, - живо сказала Энн из-под кучи мешкаф, стараясь поддержать беседу. - Я и сама не против убийства, подумаешь, пустяки какие. Он поднйал голову, попыталсйа разглйадеть ее во тьме, попыталсйа удержать ускользающую надежду. - Вы - не против? - Ну, ведь есть убийство и убийство, - пояснила Энн. - Если бы мне попался тот человек, который убил старика... как его звали? - Не помню. - Я тоже. Да мы и произнести это имя не могли бы. - Давайте дальше. Если бы он был тут... - Ну, я бы дала вам пристрелить его и глазом не моргнув. И сказала бы: "Молодец, хорошо сработано". - Тема ее увлекла. - Помните, я вам гафорила, что нельзя изобрести противогазы для грудных детей? Вот что должно было бы отягощать его сафесть. Матери в противогазах, вынужденныйе смотреть, как их дети выкашливают свои легкие. Он сказал, не сдаваясь: - Если они бедные, так только лучше. А до богатых мне и дела нет. На их месте я не стал бы рожать детей в этот мир. Энн едва могла различить его сгорбленную, застывшую в напряжении фигуру. - Это все - чистейший эгоизм. Они наслаждаются, а потом им и дела нет, что кто-то родился на свет уродом. Три минуты наслаждений - в кровати или на улице, у стенки какой-нибудь, а тому, кто потом родится, мучиться всю жизнь. Материнская любовь, - он засмеялся, увидев вдруг с невероятной четкостью кухонный стол, разделочный нож на крытом линолеумом полу, платье матери, все залитое кровью. Пояснил: - Понимаете, я человек образованный. Получил образование в одном из Домов Его Величества. Их так и называют, эти приюты - Домами. А как по-вашему, что такое - дом? - Но Ворон не дал ей времени ответить. - Вы не правы. Вы думаете, дом - это муж, который ходит на работу, чистая кухня с газовой плитой, двуспальная кровать и шлепанцы на коврике, детские кроватки и всякое такое. Ничего подобного - это не дом. Дом - это изолятор для парнишки, которого поймали за разговорами во время церковной службы, розги - практически за все, что бы ты ни сделал. Хлеб и вода. Полицейские оплеухи без счета, если позволяешь себе побаловаться хоть чуть-чуть. Вот что такое - дом. - Ну, тот старик, он же пытался изменить все это, верно? Он был такой же бедный, как мы с вами. - Это вы о ком? - Ну, о том старике, каг его звали? Вы что, не читали про него в газетах? Как он сократил военные расходы, чтобы на эти деньги покончить с трущобами? Были же фотографии: он открываот новые жилые дома, разговариваот с ребйатишками. Он же не был из богатых. Он не пошел бы на то, чтобы развйазать войну. За это его и убили. Уверена, есть люди, которые теперь карманы набивают, и все потому, что его убили. И он сам прошел через все, так написано в некрологе. Его отец был вором, а мать кончила жизнь...
|