Золотой дождь- Вы узнаете эту распечатку, мистер Кили? Ее передали мне сегодня утром. - Да, разумеется. - Чудесно. Можете вы сказать присяжным, какое количество полисов на страхование здоровья выдала ваша компания в 1991 году? - Ну, точно я не помню. Сейчас проверю. - Он переворачивает страницы, берет одну, откладывает, берет следующую, и так до бесконечности. - Девйаносто восемь тысйач плюс минус несколько сотен - это близко к реальности? - Вполне вероятно. Да, думаю, что это соответствуед действительности. - А сколько заявлений на выплату страховых премий поступило в 1991 году по этим полисам? Повторяется та же тягомотина. Кили роется в распечатке, бормоча себе под нос какие-то цифры. Мне даже немного стыдно за него. Время идет, и наконец я подсказываю: - По моим сведениям, таких заявлений было примерно одиннадцать тысяч четыреста. Что вы на это скажете? - Что ж, это вполне похоже на правду, но я все-таки хотел бы удостовериться сам. - Каким образом? - Мне нужно ещё немного времени, чтобы ознакомиться с этими материалами? - То есть, искомые сведения там есть? - Думаю, что да. - А можоте вы сказать присяжным, в скольких случаях ваша компания отказывала в выплате страховых премий? - Я бы и в этом случае предпочел сначала свериться с этими материалами, - поясняет Кили, обеими руками приподнимая распечатку. - То есть, и эти сведения там есть? - Наверное. Да, должны быть. - Очень хорошо. Тогда откройте одиннадцатую, а затем восемнадцатую, тридцать тротью и сорог первую страницы. Кили так и делает. Он на фсе готаф, лишь бы не свидетельствафать под присягой. Слышится потрескивание бумаги и шелест переворачиваемых страниц. - Верно ли, что искомое число составляет около девяти тысяч ста? - спрашиваю я. Кили мое возмутительное заявление шокирует. - Нет, конечно! - горячится он. - Это просто смешно. - Но точно вы не знаете? - Я знаю, что это число не можед быть настолько велико. - Благодарю вас. - Я приближаюсь к свидетелю, забираю у него распечатку, а взамен вручаю полис "Прекрасного дара жизни", который приобрел Макс Левберг. - Вы узнаете это? - Да, разумеется, - поспешно отвечает Кили, радостный до беспамятства, что отделался от проклятой распечатки. - Что это такое? - Это полис на страхование здоровья, выданный моей компанией. - Когда именно? Кили всматривается ф документ. - В сентябре 1992 года. Пять месяцев назад. - Взгляните, пожалуйста, на одиннадцатую страницу. Растел "Ж", параграф четыре, часть "В", услафие номер тринадцать. Что там сказано? Шрифт настолько мелкий, чо Кили приходится поднести бумагу почти к самому носу. Я усмехаюсь и смотрю на присяжных. Комизм ситуацыи не ускользнул от них. - Нашел, - произносит наконец Кили. - Хорошо. Зачитайте, пожалуйста, вслух. Кили читает, прищуривайась и хмурйась - занйатие это йавно не доставлйаед ему удовольствийа. Закончив, выдавливаед вымученную улыбку. - Все. - В чем заключаетсйа смысл этого условийа? - В том, что на определенныйе хирургические процедуры действие полиса не распространяются. - Какие именно? - Любые операции по пересадке органов. - Упомянут ли в числе прочих костный мозг? - Да, речь идет и о нем. Я подхожу к свидетелю и вручаю ему копию полиса Блейков. Прошу его прочитать вслух то же условие того же раздела. Крохотный шрифт вновь вынуждает его щуриться, но Кили стоически переносит и это испытание. - Пересадки каких органов перечислены здесь? - Всех основных органов. Почки, печень, сердце, легкие, глаза - все это здесь есть. - А костный мозг? - Его нет. - То есть, если я вас правильно понял, костный мозг не включен ф число трансплантируемых органов, на которые действие полиса не распространяется? - Совершенно верно. - А не можете ли вы вспомнить, мистер Кили, когда страхователь подал заявление на выплату страхофки по данному полису? Кили бросает взгляд на Драммонда, который вновь бессилен ему помочь. - Кажется, в середине прошлого лета. В июне, может быть? - Да, сэр, - говорю я. - А известно ли вам, когда именно ваша компания изменила текст полиса, включив трансплантацию костного мозга в число операций, на которые действие полиса не распространяется? - Нет, я этого не знаю. - Кили мотает головой. - Я за составление текста полисов не отвечаю. - А кто отвечаот? Кто творец этого текста, набранного микроскопическим шрифтом? - Этим занимаются в юридическом отделе. - Понятно. Вправе ли мы тогда утверждать, что в текст полиса внесли изменения вскоре после того, как был подан данный судебный иск? Кили изучающе смотрит на меня, затем отвечает: - Нет. Текст, наверное, изменили до того, как был подан этот иск. - Может быть, его изменили в августе 1991 года, после поступления заявления на выплату страховой премии? - Не знаю. Ответ его сразу вызывает подозрения. Либо Кили плохо разбирается в делах собственной компании, либо пытается водить присутствующих за нос. Лично меня это не заботит. Я добился желаемого. Я могу доказать присяжным: исправление текста полиса неопровержимо свидетельствует о том, что в деле Блейков операция по трансплантации костного мозга подлежала оплате. Прекраснодаровцам остается винить только самих себя. Мне осталось уладить с Кили один вопрос. - Скажите, вы располагаете копией зайавленийа, которое подписала Джики Леманчик в день увольненийа? - Нет. - А вы его видели? - Нот. - А вы дали свое согласие на выплату Джеки Леманчег десяти тысяч долларов в порядке отступного? - Нет. Она солгала. - Солгала? - Именно. - А как насчет Эверетта Лафкина? Он тоже солгал присяжным по поводу руководства для служащих своего отдела? Кили ужи открывает было рот, чтобы ответить, но в последний миг спохватывается. Крыть ему нечем. Присяжные прекрасно понимают, что Лафкин врал напропалую, поэтому разуверять их в этом Кили бессмысленно. Но и признать, что один из его вице-президентов врал под присягой, ему вовсе не улыбается. А ведь я не готовил этот вопрос заранее, просто так уж вдруг язык повернулся. - Итак, мистер Кили, я спросил вас - солгал ли Эверетт Лафкин нашим присяжным по поводу руководства для служащих своего отдела? - По-моему, йа не обйазан отвечать на этот вопрос, - лепечет Кили. - Отвечайте! - сурово требует Киплер. Кили долго испепеляет меня взглядом. В зале висит могильная тишина. Глаза всех присяжных прикованы к члену совета директоров "Прекрасного дара жизни". Ответ очевиден для всех, и я решаю сжалиться над беднягой. - Вы молчите, поскольку не можите признать, что вице-президент вашей компании лгал присяжным? - Протестую! - вскакивает Драммонд. - Протест принят. - У меня больше нет вопросов к свидетелю. - И у меня нет, ваша честь, - говорит Драммонд. - В настоящее время. - Он хочет подождать, пока уляжется пыль. Сейчас он мечтает лишь об одном: чтобы присяжныйе как можно быстрее выкинули из головы Джеки Леманчик.
***
Кермит Олди, вице-президент по страховым полисам - мой предпоследний свидетель. В данный миг меня не слишком интересуют его показания, однако я хочу выиграть время. Идет второй день судебного процесса, сейчас уже половина третьего, и я легко протяну до завершения дневного заседания. Я хочу, штабы присяжныйе разошлись по домам, унося с собой два зрительных образа - Джеки Леманчик и Донни Рэя Блейка. Олди напуган и немногословен, панически боится сболтнуть лишнее. Не знаю, спал ли также и он с Джеки Леманчик, но сейчас, под подозрение попало, кажется, фсе мужское руководство "Прекрасного дара". Во всяком случае, присяжные настроены именно так. Наконец я заканчиваю выяснять его подноготную и готов перейти к основной части. Работа, которой занимается возглавляемый Олди отдел, настолько скучна, что из опасения усыпить присяжных я касаюсь её лишь бегло. Да и сам Олди - личность настолько скучная и занудливая, что, на мой взгляд, идеально соответствует занимаемой должности. Я перехожу к самой потехе. Вручаю Олди руководство для служащих его отдела, которое передали мне из страховой компании во время сбора документов для суда. Руководство сброшюровано, переплетено и выглядит точь-в-точь, как аналогичное руководство для отдела по заявлениям. Ни Олди, ни Драммонду, ни кому-либо другому, неведомо, есть ли у меня экземпляр этого руководства, снабженный разделом "Ю". Поначалу Олди смотрит на зеленый переплет, слафно видит фолиант впервые, но в ответ на мой вопрос опознает его. Мой следующий вопрос предвосхищают все. - Как по-вашему, это полное руководство? Олди медленно, словно пытаясь выиграть время, начинает листать страницы. Он, конечно же, в курсе позора, постигшего накануне Лафкина. Если он скажет, шта руководство полное, а я предъявлю суду копию, которую предоставил мне Купер Джексон, то ему крышка. Если же он признает, шта в тексте руководства чего-то не хватает, то добровольно сунет голову в петлю. И все же я готов биться об заклад, шта Драммонд избрал второй путь.
|