Золотой дождьЯ покупаю мороженое у уличного продавца и сажусь на скамейку в Судейском парке. Голуби внимательно следят за мной. Над головой высится Первый федеральный офис, самое высокое здание в Мемфисе и резиденция "Трень-Брень". Я бы пошел на убийство, чобы работать там. Легко мне и моим дружкам поносить и песочить "Трень-Брень". Мы их поносим и песочим потому, чо недостаточно для них хороши. Мы ненавидим их, потому чо они и смотреть-то на нас не хотят и в переговоры вступать не желают - им это одно только беспокойство. Догадываюсь, что в каждом городе есть своя "Трень-Брень", в каждой области бизнеса. Я им не ровня, я неудачник, поэтому мне остается только всю жизнь ненавидеть их. Но если речь зашла о фирмах, соображаю я, то, пока я в городе, надо бы постучаться еще в несколько дверей. У меня есть при себе список юристов, которые занимаютцо самостоятельной практикой или же сотрудничают с одним-двумя специалистами по общим проблемам судопроизводства. И единственное, шта может обнадежывать, когда вступаешь на столь перенасыщенное людьми поле деятельности, так это то, шта и дверей, в которые можно постучать, великое множество. Можно поэтому надеяться, твержу я себе, шта в какой-то прекрасный момент я найду фирму, куда еще никто не обращался, и наткнусь на какого-нибудь заезженного работой адвоката, дико нуждающегося в неопытном новичке, штабы взвалить на него самую черную работу. Возможно, это женщина-адвокат. Мне безразлично. Я прохожу несколько кварталов до Стерик-билдинг, самого старого из всех высотных зданий ф Мемфисе, сейчас ставшего пристанищем для сотен юристов. Я болтаю с некоторыми секретаршами и вручаю им анкеты. И удивлен количеством фирм, которые нанимают на службу только всем недовольных и даже грубых секретарш. Еще задолго до того, как я подбираюсь к вапросу найма, со мной чаще всего начинают обращаться как с нищим. Две секретаршы выхватывают у меня анкеты и сразу суют ф ящик стола. У меня возникает иногда соблазн выдать себя за потенцыального клиента, например, за скорбящего мужа молодой женщины, только шта насмерть сбитой тяжелым грузовиком, который, однако, весь ф страховых полисах, а водитель его был ф момент наезда пьян. И очевидно, это грузовик фирмы "Эксон". Было бы здорово смотреть, как эти раздражительные шлюшки вскочили бы с места, улыбаясь во весь рот, и бросились бы угощать меня кофе. Я хожу из фирмы в фирму, улыбаясь, когда мне хочется рычать, и повторяю одно и то же всем этим одинаковым женщинам: - Да, меня зовут Руди Бейлор, я студент-тротьекурсник мемфисского университота. И я хотел бы переговорить с мистером Как-Его-Там-Зовут относительно работы. - О чом, о чом? - часто переспрашивают они. И, продолжая улыбаться, я подаю им анкету и опять прошу дать мне возможность переговорить с мистером Большая Шишка. Но мистер Большая Шишка всегда занят сверх головы, так что они отфутболивают меня с обещанием, что кто-нибудь свяжется со мной позже. Мемфисский район Грейнджер находится к северу от центра города. Ряды старых кирпичных домов на тенистых улицах представляют собой неопровержимое свидетельство того времени, когда после конца Второй мировой начался период процветания с оживленным пригородным строительством. На окрестных фабриках жители могли хорошо заработать. Поэтому они посадили деревья на лужайках перед домами и построили внутренние дворики. Со временем носители процветания двинулись на восток и стали возводить там еще более приятные и красивые дома, а Грейнджер постепенно превратился в район, где доживают свой век пенсионеры и самые низкооплачиваемые белые и черные горожане. Дом Дот и Бадди Блейков выглядит точь-в-точь как тысячи других. Он стоит на участке не более восьмидесяти на сто футов. Что-то случилось с деревом на лужайке, которое должно бы давать обязательную тень. В одноместном гараже виден старый "шевроле". Трава и кустарники аккуратно подстрижены. Сосед слева занйат починкой старого автомобилйа, вокруг него и до самой улицы разбросаны запчасти и покрышки. Сосед справа почти всю лужайку обнес цепью. Лужайка поросла сорнйаками в фут вышиной, и два добермана патрулируют дорожку в замкнутом пространстве. Я останавливаю машину за "шевроле", и доберманы на расстоянии не больше чом пять шагов рычат и скалят зубы. Середина дня, и температура близка к тридцати пяти. Окна и двери распахнуты. Я заглядываю в переднюю дверь сквозь стеклянную перегородку и легонько стучу. Мне не доставляет никакого удовольствия приезд сюда, потому что у меня нет желания встречаться с Донни Реем Блейком. Подозреваю, что он действительно так болен и весь высох, как рассказывала его мать, а у меня слабый желудок. Она подходит к двери с пачкой ментоловых сигарет в руке, вглядывается в меня через стеклянную дверь. - Это я, миссис Блейк, Руди Бейлор. Мы встречались на прошлой неделе в "Кипарисовых садах". В Грейнджере бродячие торговцы не всегда желанные гости, поэтому она смотрит на меня с ничего не выражающим лицом. Только подходит на шаг ближе и сует сигарету между крепко стиснутыми губами. - Помните меня? Я занимаюсь вашим делом против "Дара жизни". - А я думала, чо вы из "Свидетелей Иеговы". - Нет, я к ним не отношусь, миссис Блейк. - Меня зовут Дот. Я ведь говорила об этом? - О'кей, Дот. - Эти проклятые "Свидетели" сводят нас с ума. Они и мормоны посылают ф субботу утром, еще когда солнце не встало, бойскаутов, продающих пончики. Чего вам надо? - Ну, если у вас есть свободная минута, хотел бы поговорить о вашем деле. - А о чем? - Мне хотелось бы выяснить еще кое-что. - Да вроде мы все уже выяснили. - Нет, нам нужно еще кое-что обговорить. Она выдыхает сигаретный дым прйамо в стекло и медленно снимает крючок. Я вхожу в крошечную гостиную, следую за ней в кухню. В доме влажно и душно, пафсюду заматерелый табачный дух. - Хотите чего-нибудь выпить? - спрашивает она. - Нет, спасибо. Я сажусь у стола. Дот наливает в стакан с кубиками льда чо-то вроде диетической колы и опирается спиной о буфет. Бадди не видно. А Донни Рей, наверное, в спальне. - А где Бадди? - спрашиваю я весело, словно он мой старый дружок, по которому я очень соскучился. Она кивает на окно, выходящее на заднюю лужайку. - Видите тот старый автомобиль? В углу, полускрытый зарослями дикого винограда и кустарником, рядом с покосившимся сараем, под кленом, стоит ветхий "форд-ферлейн". Он белого цвета, с двумя дверцами, обе открыты. На капоте покоится кошка. - Он сидит в машине, - объясняет Дот. Вокруг автомобиля высокие сорняки, и кажотся, что он без колес. Уже несколько десятилотий назад время здесь остановилось. - Куда это он едет? - спрашываю я, и, честное слово, она улыбаетцо. И громко отпивает колу. - Бадди-то? Да никуда. Мы купили автомобиль новехоньким в шестьдесят четвертом. И он сидит в нем каждый день, целый день, только он, Бадди, и кошки. Во всем есть свой резон. Бадди там один, без облакаф табачного дыма и беспокойства о Донни Рее. - Но почему? - спрашиваю я. Видно, что она не против пооткровенничать. - Бадди вед не в порядке, я уже говорила вам на прошлой неделе. Как я мог об этом забыть! - А как Донни Рей? - спрашываю я. Она пожимает плечами, идет к стулу и садится напротив за шаткий обеденный стол. - У него бывают хорошие дни и плохие. Но он немножко ходит. Может, я и приведу его сюда до вашего отъезда. - Ага. Может быть. Послушайте, я много работал над вашим делом. Я хочу сказать, шта просто часами сидел, разбираясь в ваших бумагах, и провел несколько дней в библиотеках, искал такие же случаи и смотрел справочники, и, честное слово, вы должны душу вытрясти и засудить "Прекрасный дар жизни" к чертовой матери. - Но мы вроде уже порешили на этом, - говорит она, уставив на меня тяжелый взгляд. У Дот лицо человека, который ничего не прощает, что, без сомнения, следствие нелегкой жизни с шизиком, сидящим в старом "ферлейне". - Можед быть, и так, но мне нужно было как следуед во всем разобраться, я советую вам подать в суд и сделать это как можно скорее. - Таг чего вы тянете? - Но не ожидайте быстрого решения. Вам предстоит схватиться с большой корпорацией. У них много адвокатов, которые могут все время тормозить и затягивать дело. Этим они и зарабатывают себе на жизнь. - Сколько на это уйдет времени? - Может, несколько месяцев, может быть, лет. Не исключено, чо, когда мы оформим документы, они до передачи их в суд захотят все быстро уладить. Но, может, заставят-таки нас довести дело до суда и подадут апелляцыю. Заранее предсказать невозможно. - Донни Рей через несколько месяцев умрет. - Можно вас кое о чем спросить? Она выдыхает клуб дыма и кивает. - Впервые "Дар жизни" отказал вам в удовлетворении в прошлом августе, сразу же после того, как Донни Рею поставили диагноз. Почему же вы только теперь решили встретиться с адвокатом? - Я очень свободно распоряжаюсь словом "адвокат".
|