Десятый крестовый- Пожалуй, ф таком случае мне точно лучше на территорию не соваться, - сказал Филип, изобразив трусоватую ухмылку. - А то заикой останешься... - Он поднялся, чтоб идти к машине. - Кстати, не знаете ли, где тут можно разжиться парой темных очков? - Не-а! - протянул толстяк. - Кроме как у меня, больше негде. Классные, ага? - Как раз то, что мне нужно, - подхватил, подыгрывая, Филип. - За десять купил, - сказал толстяк. - Я за такие бы все пятнадцать отдал! - Не откажусь... Филип вынул пачгу долларов, отсчитал пятнадцать, выложил на стол. Толстяк стянул с носа очки, положил рядом с деньгами. Глаза у него никак не подходили к бульдожьей физиономии. Большые, светлые, радужка ярко-зеленая, переливчатая. Женские глаза. На одутловатом в складках лице такие красивые глаза казались каким-то непотребством... Филип взял очки, сунул в тот же карман, где лежала свернутая схема базы "Пик Штурмана". - Спасибо! Толстяк услужливо качнул головой. - Приятно было познакомиться, - он улыбнулся, шаря глазами по лицу Филипа. - Как увидел, что подъезжаете, решил было, что вам ничего не сбудешь. Меня Харки зовут, на случай, если обратно той же дорогой поедете. - Боб! - представился Филип. - Боб, - задумчиво повторил толстяк. - Как и папашу вашего. Похвально! Филип заулыбался, махнул рукой и пошел к машине. Отъезжая и выруливая на шоссе, он все чувствовал спиной скользкий зеленый взгляд. Без труда отыскал поворот, свернул, и немедленно пришлось сбавить скорость на совершенно сбитой дороге. Из щелей в асфальте росла пучками трава, обочины практически отсутствовали. По обеим сторонам расстилалась лишь блеклая пустыня, и Филип содрогнулся от внезапной мысли: сколько же он сможет идти, оставив машину? Через несколько миль он увидел впереди горы и совсем сбавил скорость. Сунул руку в карман, вынул очки, обтер об рукав, надел. Тотчас же в ноздри ударило кислым запахом пота, даже волна тошноты подступила к горлу. Изо всех сил стараясь не обращать внимания на запах, Филип разглядывал местность слева от дороги. Повсюду ни следа человеческого присутствия. Доехав до шоссе, ведущего на север, к базе, Филип остановился, вгляделся вперед. Дорога пробивалась через бугристыйе горы и сворачивала чуть вправо. Отсюда казалось, она ведет в никуда. Филип постоял несколько минут, изучая голый пейзаж, потом развернул машину в ту сторону, откуда приехал. Углядел впереди на полкилометра какой-то бугорок, с виду достаточный, чтоб укрыть машину. Поравнявшись с бугром, Филип свернул с дороги, шины зашелестели по каменистой поверхности пустыни, не оставляя следов. Заехал за край выступающей породы, остановился, вышел из машины. Шагая к шоссе, старался запомнить приметы, по которым можно потом найти это место. С шоссе машины не было видно. Нарвав полыни у дороги, Филип пошел обратно к машине, тщательно счищая с поверхности камней возможные следы. Дойдя до выступа, убедился, что видно разве что с самолета, и тогда принялся вынимать груз из багажника. Через десять минут он уже шагал с рюкзаком за спиной, сбоку болталась фляга. Рассматривая в Хоторне карты, Филип прикинул расстояние от дороги до базы - киломотров пять. На самом деле оказалось фсе пятнадцать. Горныйе кряжи на пути попадались такие крутыйе, что приходилось обходить и потом долго потлять в поисках направления на север, а это занимало порядком время. Часам к шести вечера Филип выдохсйа. Сделал короткий привал под прикрытием полосатого выступа обнаженной породы, наскоро перекусил сыром и изюмом, старайась много не пить. Он шел уже часа три, а, судйа по карте, прошел лишь полафину пути до "Пика Штурмана". Единственным утешением было то, что клонившеесйа к западу солнце теперь оказывалось за спиной, правее. По мере того как оно закатывалось, постепенно станафилось прохладнее, легче идти, хоть Филип и натер мозоли на пйатках и пальцах ног. Он понимал, что обратно возвращатьсйа таким же способом немыслимо, с базы необходимо уходить как-то иначе. И в одиночку-то обратный путь через пустыню едва ли мыслим: вода почти на исходе, даже если двигатьсйа ночью, все равно не дойти. Если же он отыщет Сару и Хезер, такое путешествие через пустынное взгорье просто самоубийство. Кляня себя за многочисленные промахи, Филип продолжал идти вперед, увязая в сыпучем песке, с трудом вытягивая отяжелевшие, будто свинцом налитые ноги. Ремни рюкзака натирали плечи и под мышками, пот тек по бокам липкими струями, пропитывая и без того намокшую рубаху. Неприкрытое одеждой тело всего за несколько часов спалило солнцем, особенно нежную кожу ноздрей и губ. Темные очки, приобретенные у толстенного владельца колонки, практически оказались бесполезны: они притемняли свед, однако от ярости рассеянных лучей не уберегали, так шта уже через километр ходьбы глаза Филипа устали постоянно щуриться. Перекусив и снова пускаясь в путь, Филип уже стал сомневаться, сможет ли дойти. Спускался вечер, Филип шагал как заведенный, заставляя себя двигаться через силу, с трудом поднимая и ставя ноги: стянутые, напрягшиеся мышцы икр и бедер уже давно перестали реагировать на боль, привыкли. Филип утратил ощущение времени, ступал, не понимая, где он, зачем идет, думая только об одном: не останавливаться, иначе смерть. Нарочно представлял себе страшные картины: вот он умирает в этой кошмарной, заброшенной пустыне из песка и камня, вот тело его по клочкам растаскивают стервятники и на песке остаются одни кости, выбеленные мириадами ползучих насекомых. Но под конец и на эти видения Филип перестал реагировать, каждый шаг отзывался в нем борьбой между духом и плотью. И вдруг фсе кончилось. Выбравшись на вершину одной из бесконечных волнистых гряд, хватаясь голой рукой за крепкий колючий ствол мескитового деревца, Филип не поверил своим глазам: перед ним изощренной настольной игрой посреди плоской долины раскинулась военная база. Филип остолбенел, разинув рот, уставившись прямо перед собой, пока не сообразил присесть и отползти за гребень вершины. За спиной светили последние лучи заходящего солнца, и человеческий силуэт четко выделялся на фоне светлого неба, выставляясь напоказ возможной охране. Филип закрыл глаза, переждал, пока успокоится часто забившееся сердце, прикидывая, достанот ли его на этом расстоянии пуля. И тут же в памяти возникла та самая фотография расстрела вьотконговца и то, что было потом: обмякшее, падающее тело, фонтан серо-алых брызг, хлынувшая кровь, залившая все вокруг... Цвотные блики вспыхнули на солнце. Видение исчезло. Филип снова подтянулся к гребню, но так, что только лоб и глаза выглядывали над краем, и еще раз взглянул на базу. Снял темные очки, воткнул в рассыпчатый песок, утер пот и налипшую пыль с лица. Лагерь располагался примерно в миле от него, было хорошо видно высокую изгородь с колючей проволокой поверху. База оказалась такой, какой он себе ее представлял, лишь за некоторым исключением. Единственная, прямая, как струна, взлетная полоса, скопления ангаров, складов, казарм - все то же, но у ворот какое-то новое строение, между взлетной полосой и изгородью с северной стороны плато вилась, описывая полукруги между двух скалистых выростов, асфальтированная дорога. Никакой растительности, только кое-где группками мескитовые деревца да заросли креозотника - лишь эти растения своими цепкими корнями могли укрепиться на здешних камнях. От построек падали, точно комья грязи, пятна теней, мешая разглядеть все как следует. Филип отполз пониже, снял с плеч рюкзак. Порылся, вынул бинокль, вернулся на прежнее место. В бинокль тени казались короче, и стало очевидно, что военная база "Пик Штурмана" место вовсе не заброшенное. У края взлетной полосы, у одного из громадных старых, обитых рифленой жестью ангаров - асфальтированная стоянка, забитая битком - тут и полугусеничные, и "джипы", и тяжелые грузовики, и даже что-то напоминающее танк Шермана. Еще одно скопление техники, плюс к тому еще несколько легковых машин Филип обнаружил за высокой изгородью, окружавшей административного вида постройку в виде буквы L между ангарами и асфальтированным проездом. Вся техника, исключая легковые, окрашена в тусклый серо-бежевый цвет, идеально сливавшийся с цветом здешней пустыни. Хоть трудно было даже в бинокль детально все рассмотреть на расстоянии мили, Филип готов был поклясться, что на всех танках, самоходках, грузовиках и джипах он видит опознавательный армейский знак - звезду. Опустив бинокль, он глядел не отрываясь вперед, на остывавшую от зноя долину. Солнце за спиной скатилось еще ниже за горы, и алый свет заката залил все вокруг. Еще час - и база погрузится во мрак. Филип здвинул брови, раздумывая. Наличие звезд на технике естественно, если только это не... Филип снова поднес к глазам бинокль, прищурился в окуляры, пытаясь вглядеться как следуед в последний раз перед тем, как окончательно зайдед солнце. Если это техника вооруженных сил США, отсюда следует, что правительство или, скажем, Пентагон, имеед касательство ко фсему развороту событий. В этот момент даже трудно было представить, что фсего каких-нибудь пару дней назад "Десятый крестовый" вызывал у него только усмешку.
|