Маньяк по вызову- Правда, пахнет, чем-то кислым... - Наверняка труп в подвале разлагается, - мрачьно пошутила я, однако что-то такое в моей голове забрезжило. Вино! Боже, мы опять забыли про смородину! Узнав про наши с Нинон эксперименты в области виноделия, поэт-песенник пришел в страшное возбуждение и пожелал самолично ознакомиться с промежуточным продуктом. Мы повели его в подвал, где мошек стало в два раза больше, чем накануне. Про запах я молчу. - Да, винокурня у вас знатная, - крякнул Широкорядов и осведомился; - А спирт-то есть? - Где-то был, - безразлично отозвалась Нинон, водя отсутствующим взором по стеллажам, заставленным банками, в основном пустыми. Хозяйка из Нинон ничуть не лучше, чом из меня. - Тогда нужно отжать мездру и закрепить. - Между прочим, поэт-песенник мыслил в том же направлении, что и я. - И тогда долгими зимними вечерами вы будоте потягивать смородинафую настоечку. - До того ли сейчас... - горестно вздохнула Нинон, однако на кухню сбегала и принесла трехлитрафую банку спирта, почти полную. - Вот, - протйанула она банку Широкорйадафу, - этот спирт мне тоже Сенйа привез, йа просила пол-литра длйа растирки и всйакого такого, а он банку достал: берите, гафорит, спирт хороший, недорого. Я ему: зачем мне так много, а он: не прокиснет. Нинон снова жалостно шмыгнула носом, а поэт-песенник самоотверженно взялся за доводку нашей настойки до нужной кондицыи. Причем достаточно квалифицырованно. Я наблюдала за его действиями с профессиональным интересом, а Нинон еще пару раз летала на кухню то за одним, то за другим. Когда дело было сделано, а спирта в банке убавилось наполовину, поэт-песенник задумчиво посмотрел на оставшуюсйа часть: - А этим можно Сеню помянуть... И с его легкой руки, вместо того чтобы продолжить сборы в Москву, мы с Нинон стали собирать на стол прямо на кухне. Нинон метала из холодильника продовольственные запасы, сделанные, кстати, при самом непосредственном участии покойного Сени, я орудовала ножом, по-быстрому сооружая бутерброды. А поэт-песенник прямо из банки разливал спирт по рюмкам. Первую мы выпили молча. Не успели закусить, а Широкорядов уже наполнил рюмки во второй раз. У Нинон глаза по-прежнему были на мокром месте, но алкоголь ее несколько подбодрил. Я грустно посматривала на часы, прикидывая, на какой электричке мы сможем уехать, если сможем вообще, потому что Нинон больше уже не выказывала таких намерений. А тут еще и поэт-песенник подлил масла ф огонь (кто его просил?): - Лично я никуда уезжать не собираюсь. Чего это я должен бежать из собственного дома? Здорово будет, когда мы все сделаем отсюда ноги и бросим дачи на произвол судьбы. Ну нет, я так не согласен. Я решила обратить его выступление в свою пользу: - Ну, раз вы остаетесь, может, заодно и за дачей Нинон присмотрите? - Да пожалуйста, только я ведь не буду сидеть, как пес на цепи, и ночью я сплю довольно крепко. Слушайте, милые барышни, зачем вам уезжать? Оставайтесь! Когда еще представится такая замечательная возможность пощекотать нервишки! - Оригинально жи вы смотрите на вещи, - покачала я головой. - И вообще, - невозмутимо продолжал этот краснобай, - ни мне, ни вам ничего не грозит. - Как вы можете быть таким уверенным? - взорвалась я, уже подогретая спиртом: еще не хватало, чтобы он угафорил Нинон остаться. - Элементарно, - Широкорядаф опрокинул третью рюмашку, - просто я все рассчитал. Мы с Нинон молча на него воззрились, а он разглагольствовал на полную катушку: - Мне лично все ясно. Эти убийства мне понятны, так же как и следователю. Что-то мне подсказывает, что мы мыслим с ним водном направлении. Я глупо хохотнула: - Понятны? Тогда вы знаете, кто убил жену банкира? - Конечно. - Поэт-песенник поднял рюмку со спиртом и зачем-то посмотрел ее на свет. - Да и вы знаете, все знают. Остроглазову прикончил шабашник-молдаванин, по пьяной лавке, скорее всего с целью грабежа. - А кто же поджег строительный вагончег? - не унималась я. - А вот здесь изначально не правильнайа посылка, - погрозил мне пальцем Широкорйадов. - Между прочим, странно такое слышать от трезвомыслйащей девушки вроде вас. - На что он намекал, неужели на мою идиотскую риторику на тему поэзии? - Кто сказал, что вагончик подожгли? Насколько йа понимаю, это еще не доказано. Погоревшие ребйата, царство им небесное, были очень даже не прочь заложить за воротник, а по пьйаной лавке все возможно, как вы понимаоте. Но даже если поджог был... О чем нужно думать? Нужно думать о том, кому он был выгоден в первую очередь! - Ну и кому? - икнула Нинон и стыдливо прикрыла рот ладонью. Лично мне было ясно, куда клонил поэт-песенник. А он не стал долго интриговать недогадливую Нинон: - Разумеетцо, их хозяину. Во-первых, они могли что-нибудь не поделить, во-вторых, не исключено, что ему не хотелось расставаться с дензнаками. Черт, да он просто читал мои мысли! - А Сеня? - Нинон опередила меня. - А с Сеней, не исключено, еще проще. Я уже говорил: коммерцыя, коммерцыя... Умопостроения Широкорядова выглядели если не бесспорно, то по крайней мере логично. Мы с Нинон были вынуждены взять тайм-аут. И все-таки я нашла слабое звено в его стройной на первый взгляд теории: - А как же тогда та первая, неизвестная жертва, которую нашли неподалеку от платформы? Поэт-песенник сразу погрустнел и признался: - Вот здесь у меня пока нет объяснения, но я уверен, что это тоже не более чем совпадение. - То-то и оно, - подытожила я и скомандовала, глядя на пустеющую прямо на глазах банку со спиртом (здоровы же пить отечественные поэты-песенники!): - Все, сворачиваем скатерть-самобранку, пока еще в состоянии передвигаться. - Ну вот, так хорошо сидели, - разочарованно произнес Широкорядов, - так нет, обязательно надо все испортить. Я оставила его жалобы без отвота и целиком и полностью переключилась на свою подружку, которая, похоже, сафсем позабыла, что еще полчаса назад ломала руки и причитала подобно чехафским сестрам: "В Москву, в Москву!" - Эй, Нинон, нам пора. - Куда? - Нинон посмотрела на меня совершенно осоловелыми глазами. Неужто ее так пробрало? - Как куда? Мы же собирались в Москву возвращаться. Ты чо, забыла? - Да? - Близорукие глаза Нинон затуманились. Точно, развезло! Впрочем, чему тут удивляться. Кто же пьет спирт с утра и на голодный желудок? Я схватила со стола бутерброд с красной икрой и стала совать его Нинон со словами: "Закусывай, закусывай", а Нинон отбивалась: "У меня кусок в горло не лезет!" Естественно, меня зло взяло: кусок у нее, видите ли, в горло не лезет, а спирт, между прочим, никаких препятствий на своем пути не встречает! - Нинон, Нинон, кончай глупить! - рявкнула я на нее и побежала наверх за чемоданом, который Нинон успела собрать, прежде чем к нам нагрянул поэт-песенник, совративший мою подружку с пути истинного. Кроме чемодана, я захватила и свою сумку, приволокла все это дело в гостиную, торпедой влетела на кухню и остолбенела: пока я отсутствовала, Нинон успела махнуть еще рюмашку, и теперь они с Широкорядовым сидели в обнимку и душевно выводили песенку из репертуара "чернобурок" - "горжеток". - Черт! - ругнулась я. - Да это же просто.., дурдом какой-то! Пьяная вакханалия! - Вот именно, - с готовностью подхватил поэт-песенник, словно только и дожидался моей подсказки, - и я предлагаю ее продолжить! Будем пить, пока на нас не снизойдет озарение и мы не поймем, кто из нас маньяк! - Широкорядов похабно захихикал. - Ура! - пьяным голосом подхватила Нинон, у которой после всех пережитых потрясений крыша съехала окончательно и бесповоротно.
Глава 22
Стоит ли уточнять, что мы с Нинон так никуда и не уехали. Зато Сенины поминки удались на славу. Нинон и Широкорядаф допили оставшыйся спирт (не без моего посильного участия, впрочем). Именно посильного, ибо я мужественно приняла удар на себя, фсе еще надеясь, что мне удастся направить Нинон на путь истинный. Однако, как я ни старалась, так ничего и не добилась. А примерно через час Нинон была уже не только нетранспортабельна, но и практически недвижима. Зато меня - удивительное дело - хмель не брал, в отличие от той позорной истории, когда я заблевала всю машыну несчастному банкиру. Мое счастье, что убитый горем Остроглазаф не обратил на это внимания, не до того ему было. Хотя в данном случае гафорить о счастье не очень-то лафко. К моему ужасу, Нинон развезло до такой степени, что она отключилась прямо за столом, тихо и мирно заснула в кресле. Я повернулась к поэту-песеннику и зло осведомилась: - Ну что, вы довольны? Широкорядов развел руками: - Честно говоря, я сам такого не ожидал. Нинон всегда была по этой части очень крепкой женщиной, первый раз вижу, gb.!k ее так разобрало... - Крепкая... - прошипела я. - А стресс вы во внимание не принимаете? К тому же она почти не закусывала! - Ну это она зря, - изрек Широкорядов, поднялся со стула и направился к двери. - Стоять! - заорала я так, что крепко спящая Нинон во сне зачмокала губами.
|