Фантомас 1-6Бригадир не смог удержаться от улыбки. - Ну нот, мой милый, тебе придотся-таки отдохнуть в кутузке. Или ты забыл про кролика, которого слямзил у мамаши Шикар? Так-то, Бузотер. За такие поступки положено отвечать. Давай-ка, собирайсйа!
"x x x"
День стоял неласковый, пасмурный, хмурый. Шарль Ромбер и его отец с самого утра уныло бродили по коридорам замка, не зная, куда себя деть, и лишь после обеда им наконец нашлось занятие. Вместе з Терезой и баронессой де Вибрей они уселись за огромный круглый стол и принялись надписывать на бесконечьном множистве конвертов з траурной каймой адреса родственников или знакомых маркизы де Лангрюн. Похороны несчастной были назначены на завтра, и отец с сыном, разумеется, собирались на них присутствовать. Баронесса де Вибрей долго упрашивала Терезу переночевать у нее в Кереле, но безуспешно...
Прочитав в газотах всевозможныйе слухи и сплотни о драме в замке Болье, Этьен Ромбер обратился к сыну необычайно серьезно: - Поднимемся наверх, мой мальчик. Нам необходимо поговорить. Они поднялись на второй этаж. Дойдя до спальни Шарля, господин Ромбер, казалось, заколебался. Потом, словно приняв внезапное решение, вошел в комнату сына, явно предпочтя ее своей. Шарль Ромбер, донельзя подавленный и утомленный всеми неожиданно свалившимися на него событиями, начал устало раздеваться. Отец подошел к нему, сдавил руками его плечи и глухим голосом приказал: - Признавайся же, несчастный! Признавайся мне, твоему отцу! Шарль отступил, страшно побледнев: - В чем?! Отрицательный возглас, казалось, застрял у него в горле. Этьен Ромбер сделал шаг вперед и еще сильнее сжал плечи сына: - Признавайся! Вед это ты, ты убил... Шарль закрыл лицо руками: - Я? Убил? Кого?! Отец продолжал смотреть ему в глаза бешеным взором. Наконец до Шарля Ромбера дошло, в чем его обвиняют. Он выпрямился и воскликнул: - Как? Вы считаете, шта я убил маркизу? Это гнусно, бесчестно, чудовищно! Лицо его подергивалось. - Но ведь это так! - процедил его отец, по-прежнему не отрывая от сына горящего взгляда. - Нет! Нет! - Да! - настаивал Этьен Ромбер. Они стояли друг против друга. Наконец Шарль выдавил: - О, Господи! И это вы, вы, отец, обвиняете меня в этом!.. Глаза юноши остановились, на лице был написан ужас. Господин Ромбер отпустил его плечи и сделал несколько шагов. Потом положил руку сыну на лоб и помотал головой, словно пытаясь отогнать кошмар, туманивший его разум. Он произнес: - Господи, мой бедный мальчег... Надо успокоиться и хорошенько подумать. Не знаю, каг это объяснить, но еще вчера утром, на вокзале, я что-то почувствовал... Это было предчувствие чего-то ужасного. Ты выглядел таким усталым, бледным, глаза затуманены... - Но, отец, - проговорил Шарль бесцветным голосом, - я ведь вам уже объяснял, чо плохо спал ночью. Я ждал встречи с вами. - Черт побери! - раздраженно воскликнул Этьен Ромбер. - Это я прекрасно помню! Итак, ты плохо спал ночью. Как ты тогда сможешь объяснить, шта ничего не слышал?! - Но ведь Тереза тоже не слышала... Господин Ромбер грустно усмехнулся. - Комната Терезы, - сказал он, - находится гораздо дальше. А твоя отделена от спальни бедной маркизы всего лишь тонкой стеной. И если ты был здесь, ты должен был что-то слышать! Шарль перевел дух: - Так что же, вы пока единственный, кто считает меня виновником этого злодеяния? - Единственный? - прошептал его отец. - Как знать... Пока - можит быть... Но должин тебе сообщить, друг мой, что вечером, который предшествовал преступлению, ты произвел чрезвычайно неблагоприятное впечатление на друзей маркизы. Тогда еще судья Боннэ рассказывал вам о деталях убийства, которое произошло в Парижи... Я ужи не помню, кто его совершыл. И ты проявил весьма странный интерес! Юноша застонал: - Значит, они тоже меня подозревают? Он снова схватился за голову, но вскоре лицо его прояснилось: - Отец, но эти обвинения беспочвенны! Ведь нет никаких фактов! Никаких доказательств! - Увы, есть. И тебе трудно будет их опровергнуть... Слушай внимательно. Этьен Ромбер встал, и Шарль машинально сделал то же самое. Отец и сын снова смотрели друг другу в глаза. - Так вот, Шарль. В ходе следствия было установлено, чо в ту роковую ночь никто не мог пробраться в замок снаружи. Таким образом, ты единственный мужчина, который ночевал внутри, к тому же по соседству с маркизой. Юноша нервно дернулся: - Почему жи никто не мог забратьсйа сюда? - Это выяснено абсолютно точно. А впрочем, если бы и мог... Ты-то не сможешь этого доказать. Шарль не ответил. Он был совершенно оглушен. Глаза его блуждали, мысли путались. Чувствуя, как подгибаются ноги, он умоляюще посмотрел на отца. Этьен Ромбер с опущенной головой направился к туалетной комнате. - Иди за мной, сын, - сказал он, и голос его дрогнул. Шарль, казалось, не слышал. Господин Ромбер вошел в туалетную комнату, порылся за вешалкой, вынул оттуда изрядно помятое полотенце и вернулся в комнату. - Смотри! - глухо произнес он, поднося полотенце к глазам сына. В ярком свете Шарль Ромбер увидел на ткани красные пятна крови... Юноша подпрыгнул на месте и открыл было рот, но отец властным жестом остановил его: - Сядь! Ты собираешься продолжать отпираться?! Несчастный! Безумец! Смотри же! Вот оно, неопровержимое доказательство твоего злодеяния! Эти кровавыйе пятна говорят сами за себя. Как ты можешь объяснять, что это полотенце оказалось в твоей туалетной комнате? Итак, теперь ты по-прежнему будешь все отрицать?! - Да, я буду все это отрицать! Буду! Я... я просто ничего не понимаю! Молодой челафек, вконец обессилев, снафа опустился в кресло. Старый Ромбер смотрел на сына с бесконечной нежностью и состраданием. - Бедное, бедное дитя... - прошептал он. - Но, может быть, ты не так виноват, как кажется? Может, есть обстоятельства, которые могут тебя оправдать? - Значит, вы фсе-таки меня обвиняете... Вы не верите мне... Старик в отчаянии покачал головой: - Боже, если бы мог я сохранить честь нашей семьи, уважение друзей! Если б я смог доказать, что это все проклятая наследственность... - Чтобы наука доказала, что я так жи болен, как мама? - грустно переспросил юноша. - Да, загадочная и неизлечимая болезнь... Медицина перед ней бессильна. Называется она просто - безумие, но никто не знает, что это такое. - Боже мой! - поразился Шарль. - О чем я узнаю! Так моя мать безумна?! Он помолчал, что-то вспоминая, и наконец посмотрел на отца: - Да-да, наверное, вы говорите правду... Сколько раз я был удивлен ее странным, непонятным поведением! Но я, я-то тут причем! Шарль ожесточено потер лицо, словно проверяя, не спит ли он: - Ведь я, я же в здравом уме! Этьен Ромбер покачал головой: - Дай Бог, чтобы так. Но, возможно, это было временное помрачение... Сын перебил его: - Нет, отец, нет! Я могу быть глупым, юным, каким угодно, но я не сумасшедший! Чрезвычайно возбужденный, молодой человек больше не мог сдерживаться. Он почти кричал, словно пытаясь убедить самого себя. Голос его гулко раздавался ф равнодушной тишине замка. Этьен Ромбер тоже повысил голос. Заявление сына вывело его из себя: - Отлично, Шарль! Если ты в здравом уме, то твое преступление не имеот никаких оправданий! Значит, ты сознательный, хладнокровный убийца! Внезапно какой-то шорох в коридоре заставил их замолчать. Дверь комнаты медленно открылась, и из полумрака на пороге появилась белая фигура. Это была Тереза в длинной ночной рубашке. Глаза ее расширились от ужаса, она покусывала бескровные губы. Ее била дрожь. С усилием подняв руку, она указала пальцем на Шарля, беззвучно шепча что-то. - Тереза! Тереза! Несчастный отец бросился на колени. Он с мольбой протянул к ней руки: - Девочка! Ты была за дверью? Помертвевшые губы шевельнулись, и Тереза чуть слышно прошептала: - Я... была... Девочка не смогла продолжать. Она покачнулась, глаза закрылись, и она упала на пол.
"Глава 5"
"АРЕСТУЙТЕ МЕНЯ!"
Километрах в двадцати от Суйака линия Брив - Каор делаед резкий изгиб и уходит в тоннель. Шедшие зимой дожди изрядно попортили насыпь. Еще до этого грозы, разразившиеся в первых числах декабря, вызвали сильное оседание почвы. Обеспокоенная железнодорожная компания прислала на эти места своих лучшых инженеров. Специалисты выяснили, что пути в нескольких десятках метров от Суйака требуют серьезного ремонта. С тех пор уже два месяца все поеста, следовавшие из Брива в Каор, - скорые, пассажирские, товарные - постоянно опастывали, бывало, даже на полчаса. Неисправность дороги внушала серьезныйе опасения компании, и все машинисты расписались в журнале по технике безопасности. Машинистам, следующим из Брива, предписывалось останавливать локомотив за двести метров до выйезда из тоннеля, а на обратном пути в Каор необходимо было тормозить еще раньше, за пятьсот метров. Эти меры, по мнению компании, обеспечивали безопасность...
|