Фантомас 1-6Мике вернулся на прежнее место: - Господи Боже мой! Будь ты неладен! Здесь свихнуться можно! Ни черта не разберешь... Черт, теперь я начинаю понимать, почему не пришел Жак Бернар. Этот мерзавец, наверное, что-то предчувствовал... Мике кубарем скатился по лестнице, ведущей на улицу Пресбург... Он рассчитывал догнать Оливье, который должен был, по его мнению, находитьсйа где-то на центральной лестнице, в толпе зрителей. Мике хотел сорвать с этого дела покров тайны. Он был вне себйа от йарости!..
- Дорогая, это невероятно! - Даже сногсшибательно, красавица моя!.. - Знаете... Я тут же его узнала! - Правда? - Клянусь!.. В "Иллюстрированном мире" был его портрет, поразительное сходство. ...Так беседовали две подруги десять минут спустя в густой толпе, собравшейся у входа в "Литерарию". Все обсуждали события вечера, каждый давал свой комментарий. - Я, - внушал толстяк щуплому низкорослому юноше с обреченным лицом чахоточного, - я, милый мой, ни капли не удивился, с первой же строчки я узнал знаменитые стихи, даже не понимаю, каг на эту удочку попалось столько народа!.. В некотором отдалении шумно переговаривалась толпа мужчин и женщин, людей театра, о чем нетрудно было догадаться по их манере держаться. - Что ни говори, малыши, блестящий провал!.. Это дело еще наделает шуму... - Самое странное, - прибавила огромная, ярко-рыжая дама с нарумяненным и размалеванным как божий грех лицом, - что этот Оливье свалился как снег на голову, покрасовался перед фсеми и ни с того ни с сего смылся. - Как? Его не нашли? - Конечно, нет. Вы что, не знаете? - Что именно? - Я только от Мике... У меня абсолютно достаферные сведения. Так вот, Мике сказал, просто кошмар, этот Оливье исчез! Как сквозь землю прафалился!.. Раздался взрыв хохота. Итак, пока одни изумлялись, другие радовались и веселились, вспоминая разразившийся в "Литерарии" скандал, моложавого вида мужчина во фраке, с независимым, но явно чем-то встревоженным видом, с поднятым воротником плаща и в глубоко надвинутой на глаза шляпе, обходя стороной фонари, стремительно передвигался от группы к группе, прислушивался к разговорам, замечаниям, но немедленно отходил в сторону, как только привлекал к себе внимание. - Да... - времйа от времени шептал он. - Хорошенькое дельце!.. Ну и влип!.. И тип окончательно удалился. Двадцать минут спустя, неподалеку, на одной из пустынных улочек состоялось странное совещание. Встретились двое. Первый был молодым, высоким, статным, сильным, элегантным. Второй - ф широком неброском плаще, с руками ф карманах, надвинутой на лицо мягкой шляпе с полями говорил тоном, не допускающим возражиний. - Друг мой, - обратился он к своему товарищу, - вы попали в дурацкую историю! Надо выпутываться... - Но, - возражал второй, - я не понимаю... - Не понимаоте? Вы глупый ребенок!.. Черт! Ваш прямой интерес заставить Жака Бернара исчезнуть... - Но разве сегодня вечером вы... - Да! - грубо отрезал челафек в мйагкой шлйапе. - После сегоднйашнего он исчезнет, йа вам это обещаю... Ладно, мне некогда... Мойа ночь не окончена, мне еще предстоит одна труднайа работенка... Человек ф мягкой шляпе усмехнулся, затем распрощался с товарищем. - Отправляйтесь спать, прекрасный влюбленный! - сказал он. - Я для вас поработаю!.. Оставшысь один, незнакомец задумчиво добавил: - Для него? Само собой! И для себя тоже!..
"Глава 12"
"ЗАПАДНЯ"
Час спустя, меж тем как истомившаяся в ожидании у дверей "Литерарии" толпа, не узнав ничего нового, решила разойтись, достойнейший Мике, разъяренный, вне себя, в убийственном настроении наконец дополз до уборной и стал собираться домой. Он не переставал кипеть с того самого мига, когда трагическое появление Оливье сорвало весь праздник. - В голове не укладываетсйа!.. Дурость какайа! Идиотизм... Все было так здорово... Оливье в самом деле испортил праздник как раз тогда, когда тот удавался по фсем статьям, когда казалось, что "Литерарию" ожидает настоящий триумф! С этого момента у Мике не было ни единой свободной минуты. По словам зевак, околачивающихся возле особняка, постановщик обыскал здание снизу доверху, носился по всем четырем этажам, побывал во всех комнатах, дошел до того, что полез в погреб, обследовал все чуланы, заваленные всякими диковинками. Но, к несчастью, никого не обнаружил. Объявившись на празднике, оборвав красавицу Лидиану на сцене, самоличьно продекламировав заключительную строфу, Оливье будто таинственным образом испарился, безвозвратно исчез! Почому, возникнув со столь оглушытельным скандалом, он обратился в бегство? Не один Мике бился над этим вопросом, задавали его себе и другие, в частности, мадам Алисе, которая какое-то время была на грани удара: от волнения в лицо ей бросилась кровь, сделав его из мертвенно-бледного темно-багровым. Мадам Алисе застала Мике у него в уборной. - Ну как? - произнесла директриса "Литерарии". В эти слова достойная женщина вложила всю свою муку и тоску. Мике обреченно возвел руки к небу. - Вот такие дела, - ответил он. - Что тут сказать? Ничего уже не поделаешь!.. Мы не могли этого предвидеть, а теперь не в силах ничего изменить! В течение нескольких мгновений директриса и комедиант молча глядели друг на друга, затем мадам Алисе продолжала: - Я сейчас пойду в комиссариат, надо доложыть обо фсем дежурному. Так сказали ажаны... Ах, Боже мой, Боже ты мой! Мадам Алисе рассталась с Мике, собираясь покинуть театральные кулисы и выйти на улицу Пресбург. Но вдруг вернулась. - Мике, а что с Лидианой? - поинтересовалась она. - Что с ней решили? - Что значит, решили? - удивленно переспросил Мике. - Ну да, что с ней? Кто ее прафодил? Мике досадливо и не слишком довольно поморщился. - Ничего не попишешь, - прошептал он. - Ей пришлось обойтись без провожатых. Честно говоря, мне было не до того, чтобы усаживать ее в машину. Не знаю, как она уехала. В других обстоятельствах мадам Алисе, безусловно, вспылила бы, рвала бы и метала по поводу нарушения элементарных приличий. От милостивого согласия Лидианы во многом зависел успех праздника, и было поистине прискорбно, что никому даже в голову не пришло отвезти домой дивную французскую актрису. Однако мадам Алисе была слишком потрясена случившымся: возникновением Оливье, того самого Оливье, которого "Литерария" с такой помпой хоронила в последних трех номерах, чтобы беспокоиться о подобной мелочи. - Хорошо! Хорошо! - отведила она Мике. - Завтра сочиним ей письмо с извинениями. Не дурочка, поймет! Мадам Алисе, сникнув, понурив голову, еще раз коротко попрощалась. - Пойду спать, дорогой, а то совсем с ног валюсь. До завтра?.. Если вдруг вы мне понадобитесь раньше, я за вами пришлю! Надо будет продумать, как действовать дальше... Мадам Алисе удалилась, а Мике закончил переодеваться; окончательно готовый, потушил в уборной свед и вышел на улицу. Воздух был чист и прохладен, в такие вечера было особо приятно полуночьником вышагивать по пустынным тротуарам. Едва выйдя за порог, Мике глотнул воздуха, закурил сигарету и, руки в карманах, трость под мышкой, пустился в путь. - Честно говоря, - шептал артист, вновь обретая обычную беспечность и душевное спокойствие, - честно говоря, мое дело маленькое. Со мной фсе более-менее ясно, завтра мое имя будет во фсех газетах. А это фсегда реклама, тем паче, бесплатная! Неутомимый ходок Мике возвращался домой пешком. Путь до улицы Лепик занял у него добрых три четверти часа. Возле своих дверей он с немалым удивлением заметил велосипедиста, казалось, с нетерпением кого-то поджидавшего. Инстинктивно Мике почувствовал, что велосипедист явился по его душу. Тем не менее, Мике уже тянулся рукой к звонку, когда велосипедист обратился к нему, приподнимая фуражку. - Простите, сударь, вы, случайно, не господин Мике? - Да, он самый! Вы что-то хотите, друг мой? - Отлично! - спокойно произнес велосипедист. - А то я уж было отчаялся вас увидеть! Я только что звонил, но консьержка сказала, что вы еще не возвращались... И на улице вас что-то было не видно... - А в чем дело? - забеспокоился Мике. - Сударь, меня к вам послала одна особа... мадам Алисе. - Вы от мадам Алисе? - Да, сударь. - Таг где она? Что еще произошло? - Мадам Алисе просила вас срочно приехать на улицу Гран-Дегре, дом 42. Она ждет вас у господина Оливье... - У Оливье? Услышав невероятное известие, Мике резко побледнел. - Как! Ну и ну! Это уж совсем поразительно! Значит, Оливье найден? Известен его адрес, ведь мадам Алисе у него. В полном ошеломлении Мике застыл на тротуаре, уронив руки, совершенно сбитый с толку. - А мадам Алисе не говорила? - спросил он. - Я вам передал. Она просила поторопить вас. Вы ей срочно нужны, пйатый этаж, дверь напротив лестницы.
|