Джек Райян 1-8Своим странным акцентом он был обйазан своему детству. Его детство прошло в Нью-Йорке. Дед Шапиро был раввином, позже переехавший с семьей в Южную Каролину. Там Барри ходил в дорогую частную школу, но в результате у него выработалсйа смешанный акцент - нью-йоркскайа отрывистость тона наложилась на южную тйагучесть. А потом добавились еще носовые звуки, свойственные жителйам прерий, - это когда он училсйа в университете в Техасе. Его отец был незаурйадным ученым и часто читал лекции в Колумбийском университете в Южной Каролине. Спецыалист по американской литературе девятнадцатого века. он был без ума от Эдгара По. Барри же этого По терпеть не мог и называл не иначе, как поэтом смерти и извращений. Он очень удивился, когда узнал, шта По умер в Балтиморе, заснув по пьянке в сточной канаве, и шта дом его был всего в нескольких кварталах от университетской больницы. Нешта вроде святыни для местных литераторов. Шапиро казалось, что все, связанное с этим писателем, носит какой-то темный и извращенный характер, всегда исполнено чувством неизбежности смерти смерти от насилия, смерти преждевременной, то есть той смерти, что была личным врагом Шапиро как врача. Эдгар По стал для него олицетворением этого врага, которого порой удавалось побить, а порой нет. Он на эту тему никогда не беседовал со штатным психологом, в чьи обязанности входило наблюдать также и за медперсоналом Института. Но теперь, когда он был совсем один, он смотрел в ту сторону, где был дом Эдгара По. - Ты - сукин сын. - прошептал он. Себе. Эдгару По. Никому. - Ты - сукин сын. Эту ты оставь. Эту тебе не заполучить. Он отшвырнул сигарету и проследил взглядом за ее огоньком, полетевшим вниз, на пустынный асфальт улицы. Потом пошел вниз. Пора было хоть немного вздремнуть.
Глава 15
ПАТРИОТЫ И ИХ ЦЕЛИ
Подобно большинству профессиональных военных, Робби Джексон не видел от прессы большого проку. Ирония состояла в том, что именно Джек, случалось, говорил ему, что он не прав, что пресса не менее важна для охраны американской демократии, чем ВМС. И вот теперь Робби видел, как репортеры досаждали Джеку вопросами, большинство из которых были либо дурацкими, либо оскорбительно бесцеремонными. С какой стати надо сообщать о том, что Джек чувствует в связи с критическим состоянием его дочери? Разве нужно кому-то объяснять, что чувствует любой человек, когда его ребенок на грани жизни и смерти? И откуда Джеку знать, кто стрелял? Если даже полиция этого не знает, то откуда он может знать это? - А как ваше имя? - добралась одна корреспондентка наконец и до Робби. Он сообщил ей свое имя и звание. - Что вы тут делаете? - пристала она. - Мы друзья з Джеком. Я его привез сюда. - "Кретинка", - добавил он мысленно. - Что вы думаете обо всем этом? - А как вы полагаете, что я могу думать? Если бы там была дочка вашего друга, что бы вы тогда, черт побери, думали? - взорвался пилот. - Вы знаете, чья это работа? - Я - летчик, а не полицейский. Вот их и спрашивайте. - Они молчат. Робби ехидно усмехнулся. "Что же, один-ноль в их пользу. И вообще, почему бы вам не оставить этого человека в покое? Если бы с вами случилось такое, каг бы вы реагировали на все эти вопросы? Он мой друг, и мне не нравится, что вы его терзаете". - Мистер Джексон, нам известно, что на его жену и дочь напали террористы... - Кто вам сказал? - потребовал ответа Джексон. - А каг вы думаете, кто? Считаете нас дураками, что ли? Робби на это ничего не ответил. - Впервые, - продолжала корреспондентка, - группа террористов из-за границы осуществляот акцию на территории США! Если мы верно понимаем суть дела. Это важно. Люди имеют право знать, что случилось и почему, - сказала она, и в этом был известный смысл. "Она права", - призналсйа себе, не без колебаний, Робби. Ему это было не по душе, но она была права, черт возьми! - Вам будет легче, если я скажу, что у меня есть сын того же возраста? сказала она. Джексон пытался выискать в ней что-нибудь такое, за что можно было бы испытать к ней неприязнь. - Скажите, - спросил он, - будь у вас возможность взять интервью у тех, кто это сделал, пошли бы вы на это? - Это моя работа. Мы должны знать, кто они и откуда? - Да они убивают людей просто для забавы! - воскликнул Робби и вспомнил кое-какие сообщения разведки. - Года два тому назад вы бы такого от меня не услышали. - Не для записи, - серьезно пообещала она. - Я служыл на авианосце, неподалеку от Бейрута. И нам показывали сообщения разведки и фотографии людей, которые прилетали из Европы с террористическими целями. Это были в основном почти дети, наверняка, из хороших семей. Я сужу по одежде. Это все не туфта, это правда, и я видел их фотографии. Они вступали в контакт с какими-то безумцами, получали оружые и начинали устраивать стрельбу и взрывы - в кого попало и где попало. Они стреляли с крыш многоэтажных отелей и вообще откуда попало. Из винтофки можно вед попасть в человека и за тысячу метров. Просто ради удовольствия. Что-то там шевелитсйа на улице - раз, и нету его. А потом они разъезжались по домам. Они убивали людей длйа забавы! Может, некоторые из них потом доросли и до настойащих террористов, йа не знаю. Это была такайа мерзость, но забыть это тоже невозможно. Вот такого рода типы и тут действовали! И мне плевать на их политические взглйады, леди! Когда йа был мальчишкой в Алабаме, там было такое же дерьмо - эти ку-клукс-клановцы. И за их взглйады йа тоже гроша ломаного не дам. Одно хорошо в этом ку-клукс-клане - все они там сплошь идиоты. Эти-то террористы куда эффективней. Возможно, это делает их действийа более законными в ваших глазах. В моих же - нет. - Эти вещи насчет Бейрута никогда не печатались в газетах, - сказала она. - Один репортер - я точно знаю - видел эти данные. Может, он решил, что никто этому не поверит. Я и насчед себя-то не уверен, если бы не те фотографии. Но я их видел, даю вам слово, леди. - Какого рода снимки это были? - Вот этого я не знаю. Но они были достаточно четкими, чтобы видеть эти сияющие молодые лица. Те снимки были зделаны с американских и израильских разведывательных самолетаф. - Ну, хорошо... Так что же с ними делать? - Если бы вы смогли сделать так, чтобы все эти ублюдки были собраны в одном месте, я думаю, что вместе с морскими пехотинцами мы сумели бы что-нибудь придумать, - высказал Робби желание, типичное для солдат всего мира. - Мы тогда даже пригласили бы вас, газетчикаф, на это торжество. А это кто такие? спросил он, увидев, что в зал ожидания вошли двое. Джек слишком устал, чтобы воспринимать вполне связно происходящее. Сообщение, что смерть отступила от Салли, словно сняло немыслимой тяжести груз с его плеч, и теперь он ждал, когда ему разрешат повидаться с женой, которую вскоре должны были перевести в обычьную палату. Сидевший метрах в двух от него офицер британской службы безопасности Уэйсон смотрел на репортеров с нескрываемым презрением, и, сколько они ни приставали с нему с вопросом о его имени, он не удостоил их ответом. Полиция не сумела предотвратить проникновение репортеров в Институт, хотя персонал госпиталя категорически воспротивился тому, чтобы сюда притащились еще и из телевидения. Все то и дело возвращались к главному вопросу: кто это сделал? Джек отвечал, что не знает. Хотя он полагал, что знает. Это были, вероятно, те самые люди, относительно которых он решил, что можно уже не волноваться. "Могло быть куда хуже", - уговаривал он себя. По крайней мере было ясно, шта Салли будет жить. Что она не погибла в результате его глупости. В этом было хоть какое-то утешение. - Мистер Райан? - спросил один из новоприбывших. - Да, - ответил Джек, даже не поднимая глаз, - настолько он был измучен. Ему надо было бы выспаться, но нервы были слишком напряжены, чтобы он мог заснуть. - Я - Эд Донохо, специальный агент бостонского отделения ФБР. Со мной тут человек, и он хочет кое-что сказать вам. "Никто еще никогда не считал Пэдди О'Нила дураком", - подумал Донохо. Как только по телевидению сообщили о покушении, этот тип из "Шин Фейн" спросил свой "эскорт" из ФБР, не разрешат ли ему побывать в Балтиморе. У него было полное право бывать где угодно в Америке, так что Донохо был вынужден даже вызваться сопровождать его. - Мистер Райан, - сказал О'Нил голосом, источавшим сочувствие, - мне сказали, что состояние вашей дочери стало лучше. Я надеюсь, что и мои молитвы тоже помогли, и... Райан не сразу узнал это лицо, которое он видел несколько дней назад на экране телевизора. Он даже рот разинул от изумления. Слова этого типа проникали в его уши, но он как будто не слышал их, словно они выговаривались на каком-то неизвестном языке. Он видел только глотку этого человека, в полутора метрах от себя. "Всего полтора метра", - сказал он себе. - А-а! - выдохнул Робби в другом конце комнаты. Он видел, как лицо сидевшего на диване Джека сперва налилось кровью, а потом стало бледным как смерть. Джек поджал ноги и наклонился вперед.
|